Ванька 2 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 14

Павел Павлович остановился посредине строчки. На меня глаза от письма поднял.

— Когда только, Ваня, эта война и кончится…

Глава 25

Глава 25 Мобилизация

Когда и кончится…

Да что-то никак не кончается.

Тэнно думал, что всё быстро будет. За его спиной британцы…

Российскому императору тоже про быструю и молниеносную войну говорили.

Хрен там. Месяц за месяцем кровушка лилась… С той и другой стороны.

Павел Павлович каждую получаемую им газету просматривал. Читал мне вслух.

— Шалаев Николай, уроженец Вятского уезда, Троицкой волости, Ясоновского общества, стрелок 2-го Сибирского полка — оставлен на поле боя под Тюренченом… Братухов Сергий, уроженец Вятского уезда, Кстининской волости, деревни Башкировой, рядовой 7-го Красноярского пехотного полка –ранен у деревни Сахотан… Черных Андрей, уроженец Нолинского уезда, Таранковской волости, починка Боронивитьи, стрелок 2-го Восточно-Сибирского полка — оставлен на поле боя при Вафангоу… Желонкин Петр, уроженец Уржумского уезда, Кузнецовской волости, починка Петровского, ефрейтор Восточно-Сибирского стрелкового Его императорского Высочества наследника цесаревича полка — ранен при атаке Путиловской сопки…

После каждого имени-фамилии фельдшер тяжело вздыхал и крестился. «Вятские губернские ведомости» о наших, всё вятчанах сообщали, раненых или оставленных на поле боя. Так тут о погибших писали.

Боялся Павел Павлович родные имена в газете найти.

— Там у них в отряде тоже, Ваня, потери имеются… Вон — контужен фельдшер Кукушкин Тарас, уроженец деревни Курак-Солы Уржумского уезда, но оставлен в строю… Вместе с Фаиной он на Дальний Восток отправился…

Я слушал, кивал, а в голове у меня одна буза властвовала.

С сентября я на ломания уже к мужикам ходил. Федор на меня с некоторым удивлением поглядывал. Плечиками пожимал. Однажды даже я такое услышал…

— Фельдшер-то наш, Павел Павлович… — Федор кивнул на меня куму Николе. — Кто бы подумал… Смотри, что творит…

Творит — это про меня. Вернее — из меня.

Каким-то мужикам я уже в кругу не поддаюсь. Во как. Они, чуть от мамкиной титьки, а уже бузу начинают осваивать, а меня Федор — года не прошло, как в свои сани подсадил.

Это, для Федора, просто чудо. Я же, совсем пока другого мнения. Мало знать и владеть, надо уметь в бою применить. На практике, как мой дед говорит. Я его всё чаще и чаще тут вспоминаю. Раньше многих слов я его не понимал, не доходило до меня, а теперь — дотункал. Мудер дед, ой мудер…

С началом японской войны первой была проведена частичная мобилизация Киевского и Московского военных округов, где объявлен поход Х и XVII корпусам. Повелено было российским императором торопиться со скорейшей отправкой этих двух корпусов. Эта торопливость сказалась на их укомплектовании — в строй попали запасные преимущественно старших сроков, чаще 39 — 43 лет…

Воинским начальникам на местах было строго предписано отправлять в части первых явившихся. Таковыми и оказались исполнительные и степенные бородачи, являвшиеся в присутствия сразу после получении ими повесток. Молодые запасные, как правило, в этом случае сильно загуливали и являлись только через несколько дней, когда штатные нормы мобилизации оказывались уже заполненными. Их и отправляли обратно домой.

Ещё одной немаловажной особенностью частных мобилизаций (или частичных — в разных местах их по-разному обозначали) являлся призыв запасных выборочно по местностям. Это когда из какого-либо уезда или волости вычерпывались полностью запасные всех призывных возрастов, а в соседней волости или уезде призыва не было совсем.

Ни само население уездов, ни запасные не могли в ум при этом взять, почему в одном месте гребут запасных старших сроков и многосемейных, а в соседнем уезде — остаются дома холостые запасные. Только из армии вернувшиеся.

Главнокомандующий всеми российскими сухопутными и морскими вооруженными силами, воюющими против Японии, генерал Куропаткин, объяснял причины неудач русской армии именно в своих великовозрастных воинах: «… Наш крестьянин в возрасте свыше 35 лет часто тяжелеет, становится, как говорят, сырым, обрастает бородой, теряет солдатский вид, труднее молодежи переносит тяжести походной жизни. Особенно малороссы Полтавской губернии старших возрастных сроков, попав с равнин Малороссии в горы Маньчжурии, оказывались слишком грузными, чтобы карабкаться по сопкам. Маленькие, живые, подвижные, выросшие в горах японцы имели большое над ними преимущество в июльских и августовских боях. Необходимо также принять во внимание, что сельские жители в возрасте свыше 35 лет уже являлись домохозяевами, часто многосемейными. Все их интересы и помыслы, даже по прибытии в Маньчжурию, были дома. Эти заботы отнимали у них веселость, бодрость, необходимые для солдата…»

Подобная система мобилизации вызывала у народа империи лишь недовольство. При второй частной мобилизации (54-я, 61-я и 71-я пехотные дивизии) была сделана попытка освободить многосемейных, и только при пятой и шестой частных мобилизациях, вследствие указаний государя императора, запасные старших сроков и многосемейные не были выгребаемы на местах воинскими начальниками на службу.

Вятская губерния относилась к Казанскому военному округу. Вятчане первый раз попали только под седьмую мобилизацию 2 декабря 1904 года. На фронт забирали мужиков из Елабужского, Сарапульского, Уржумского, Яранского, Малмыжского и Нолинского уездов. Остальные места губернии пока не трогали.

Попал под седьмую мобилизацию и наш уезд.

Глава 26

Глава 26 Деревенские настроения

Эх ты, тятенька отец,

Я не пахарь, не косец.

Я не пахарь полевой,

А солдатик полковой…

Весть о начале войны была в нашем селе как гром среди ясного неба. Многие про какую-то там Японию и не слыхали.

Известие о нападении на Россию восприняли патриотично. Я не раз слышал, что мол начистим сейчас японцам морду.

Потом вести о наших неудачах начались. Одна, другая…

До войны народ здесь был к газетам равнодушен. Кроме Павла Павловича тут их мало кто в руки брал. Сейчас же грамотеи «Вятские губернские ведомости» и прочие периодические издания друг у друга просто выхватывали. Зачитывали до дыр телеграммы, что в них публиковались. Так тут сводки фронтовых новостей называются.

Мнение о японцах поменялось, шапкозакидательские настроения исчезли. Кум Федора Никола даже как-то высказался, что японцы — народ хитрый и ловкий, грамотней нас в несколько раз…

А, старухи что только и не перебирали. Говорили, сам такое слышал, что японцы колдовство разное знают, от русских пуль себя умеют заговаривать, идолу служат, а он им и помогает. Что на крыльях они летают, могут в море нырять и топить наши суда…

Ты милашка не глупа,

Ты сама можешь понять.

Во солдатушки записан,

Меня нечем браковать…

Опонских шпионов начали в деревнях выявлять. В соседнем уезде даже двух монахов задержали, ходят де тут, что-то высматривают и вынюхивают. Плохое, вернее всего, замышляют.

Приходящие к Павлу Павловичу стали бережливей. Если раньше дюжину яиц принесут, то сейчас — пол дюжины, или даже три штучки. Жалуются при этом фельдшеру, что цены на лён и прочее упали. Доходов совсем не стало, а тут на армию ещё стали собирать. Через церковные кружки и раненым воинам надо помочь, и холст, рубахи, штаны защитникам Отечества на Дальний Восток отправить. Наступили холода — в селе стали сдавать тёплую одежду, обувь, рукавицы для армии. Для такого дела не жалели, хоть и от себя отрывали.

Свадьбы реже стали играть. Хотя, парней и девок пока не убавилось. Это я про осень.

Эх милашка, мне — капут,

Меня в солдаты отдадут.

Четыре брата, пятый — я,

Прощай хорошая моя…

Войну обсуждали. Я не раз видел — встретятся два мужика и начнут о войне говорить. Как большие политики толкуют об отсутствии единства среди русских генералов, о помощи Японии со стороны Англии, об упущенной Россией и тщательной подготовке японцев к этой войне.