Объективная реальность (СИ) - Тарханов Влад - Страница 19

— Устранение Гитлера для нас плохо или нет?

— Это хорошо, товарищ Сталин. Уверен, что хорошо. Но делать это надо быстро. Пока им не заинтересовались серьезные игроки. Но дальше варианты развития событий становятся непредсказуемы. Но там придется импровизировать. Опираясь на характеристики, которые нам уже известны.

— К сожалению, не все проблемы можно решить устранением одного человека. — Иосиф Виссарионович задумался.

— Надо стараться. Чтобы в Германии к власти пришло как можно больше левых, товарищ Сталин. Ни в коем случае нацисты на выборах не должны стать той силой, которой смогут передать власть в стране. Ведь они на выборах не победили. Но путем банального шантажа удалось Гинденбурга склонить к тому, чтобы именно Гитлер возглавил правительство. А потом Гинденбург очень вовремя умер. Естественно, своей смертью, возраст и всё такое, вот только ничем таким серьезным он не болел. Есть серьезные основания считать, что его очень аккуратно убрали. Мавр своё дело сделал, мавр может сдохнуть. Но у нацистов уже была своя фракция в рейхстаге, довольно многочисленная.

— Немецкие социал-демократы те еще сволочи и ренегаты, товарищ Пятницын.

— Так никто не говорит, что с ними надо в десна целоваться, ни в коем случае. Но ситуационный союз возможен. Как был же возможен союз с попутчиками, например, частью эсеров. А потом можно будет и подвинуть их от власти.

— Хорошо, напишите об этом. А мы пока подумаем и взвесим. Что касается вас, с товарищем Кольцовым. Сейчас вам придётся поработать, товарищ Пятницын. Серьезно поработать. И не только по вашим планам в Германии. Ближайших две недели вы будете вспоминать. Есть еще два товарища, которые знают вашу тайну. Пока этого более чем достаточно. Меня интересует максимум информации. А они и помогут вам вспомнить ВСЁ. Даже то, что не хочется вспоминать, но надо. Это не касается вашей личной жизни, Миша, никак не касается.

Две недели, говорите? А почти что месяц? День за днём! Я не знаю, сколько можно вспомнить, если постараться. Но… работа происходила по такой схеме: Мы брали какую-то тему, я надиктовывал всё, что помнил по ней. Именно надиктовывал. Это оказалось быстрее, чем писать самому. Уверен, что меня еще и писал магнитофон. А потом меня погружали в гипнотический сон. И вот тут я вспоминал множество нюансов, о которых забыл. Всплывала такая информация, которую я никогда вроде бы не читал или не слышал. На самом деле, я просто не обратил на неё своё внимание, но мой мозг её зафиксировал, но отложил очень глубоко, чтобы не перегружать себя лишним контентом. Вот под гипносуггестивным воздействием это всё и всплывало… как… сами понимаете. В общем, широк наш человек, говна в нем много, потому и не тонет!

Глава десятая. Из дальних странствий возвратясь

Глава десятая

Из дальних странствий возвратясь

Москва. Кремль. Кабинет Сталина

15 июня 1932 года

Любой успех надо длительно готовить. Вояж товарища Молотова по европейским странам и Японии был тщательно подготовлен. И сейчас он прибыл в Кремль, чтобы отчитаться перед вождем о проделанной работе. Конечно, шифрограммы и радиосообщения во время визита посылались регулярно, но сейчас вождя интересовало то, что нельзя было доверить шифровкам и оставалось «за кадром».

— Здравствуй, Вяче! Тебя можно поздравить с успешным дебютом как наркома иностранных дел.

— Здравствуй! Пока еще исполняющего обязанности наркома, товарищ Сталин.

— К сожалению, здоровье товарища Литвинова вызывает очень серьезное опасение. Так что, скорее всего, тебе этот воз тянуть долго придётся. Привыкай.

— По Чехословакии. Мы подписали документы об официальном признании Чехословакией Советского Союза. Нам сильно помогли товарищи, которые смогли выйти на Антонина Швеглу, он сейчас возглавляет аграрную партию и им же удалось склонить его к благожелательному отношению к нашей стране. А он имеет сильное влияние на нынешнего премьер-министра Франтишека Удржала, состоит в отличных отношениях с Бенешом и Масариком. Было достигнуто понимание по основным экономическим вопросам, подписан договор о намерениях и торговое соглашение. Первого июля в нашу страну прибудет делегация для согласования полноценного торгового договора между нашими странами. Намечается весьма серьезная группа их промышленников и аграриев. Переговоры с крупными капиталистами шли довольно сложно, после кризисов двадцать шестого и тридцатого года их экономика на подъеме, но сумели выйти на строительство двух заводов: моторостроительного и автомобильного. Будут выпускать грузовые автомобили Татра Т27 и Т28. Довольно неплохие машины. Есть возможность купить станкостроительный завод, оборудование для деревообрабатывающей промышленности. Сложнее по самолетостроению, но и там переговоры начались, продолжим их в июле. А вообще, Коба, ситуация в Чехословакии очень непростая. Такой конгломерат народов, политических партий только за полсотни, все мелкие, очень сложная для анализа ситуация. Пока что их аграрная партия самая сильная, но достаточно большое влияние местного банковского капитала, и эти толстосумы весьма осторожничают. Больше всего боялись, что мы поднимем вопрос о золоте Колчака. Когда поняли, что этого вопроса на повестке дня нет — успокоились. Но особо доверительных отношений у нас пока не предвидится.

— Их и потом не предвидится. Аграрная партия у них — это капиталисты, только сельские, там крестьянин-единоличник — редкость, крупные аграрные фирмы владеют почти всей пригодной для сельского хозяйства землей, так что не особо надейся, что они будут с нами дружить. Торговать будут. И это уже хорошо! И учти, пока что во внешней политике чехи смотрят в рот французам. Так что многого от них не жди. Если бы Франция не была заинтересована сейчас улучшить отношения с нами, ничего бы не вышло. Что у тебя по Франции?

— Тут у нас всё получилось очень даже хорошо. Во-первых, Эдуард-Мари Эррио, как всегда, к СССР расположен очень неплохо. Именно его правительство признало СССР, так что определенные благоприятные возможности у нас были, и мы почти всё смогли реализовать. Мы сумели подписать два важнейших договора: пакт о ненападении и торговое соглашение. Встречался с группой политиков, которые благожелательно настроены к Советскому Союзу: Камиль Шотан, Леон Блюм, Пьер Лаваль. Конечно, возможность расширения экономического сотрудничества их заинтересовало.

— Вяче, как удалось договориться по флоту?

— С очень большим трудом, Коба. Только после того, как это было увязано с началом переговоров по царским долгам. Да, они согласны отремонтировать корабли у себя, вопрос в том, что старые орудия с них сняты, ставить более новые артиллерийские системы своего производства пока что не хотят, отговариваются отсутствием нужных калибров. Есть договоренность о приезде нашей делегации, которая и решит все нюансы, что на какой корабль установить. В принципе, наши специалисты говорят, что с этой стороны проблемы решаемы. Намного сложнее вопросы с царскими долгами. Для кабинета Эррио это был бы огромный плюс: много французов вложились в русские ценные бумаги, хотят получить своё. Мы тесно увязываем соглашение о погашении царских долгов с комиссией по их определению, но при этом ставим условием заключение контрактов на строительство промышленных предприятий.

— Правильно! Французы хотят наше золото? Мы им дадим золото, но не за красивые глаза. Нам нужны их заводы, и мы получим их заводы. Поэтому по царским долгам торговаться яростно, но делать маленькие уступки. Так, чтобы им было выгодно нам продавать заводы и технологии! И делать это быстро!

— С оборудованием для химической промышленности и для производства радиодеталей мы уже договорились. По остальным позициям идут переговоры, тем более, теперь наше торговое представительство имеет соответствующий статус. И сотрудники там проверенные и надёжные. И еще, очень важное: Пьер Лаваль прощупывал почву для соглашения о взаимопомощи, как основу, по его словам, структуры безопасности в Европе, которую без СССР представить уже невозможно.