За звездным горизонтом (СИ) - Котов Сергей - Страница 36

— Право наследования, — проговорил я, — наследственная аристократия… первые поколения были сливками своего народа, а потом начиналось вырождение…

— Верно, — улыбнулся Хромов, — и это работало не только в период феодализма. С капиталом происходило то же самое. Семьям крупнейших криптоолигархов Запада было по несколько сотен лет на момент Революции. И они выродились, хоть и сохраняли контроль над производственными силами. Они не увидели вовремя опасности развития информационных технологий.

Он сделал паузу, потянулся и взял со стола стакан с давно остывшим чаем. Сделал глоток.

— Поэтому главное, что сделала Революция — это убрала право наследования на средства производства и капитал, — сказал Хромов, — и ограничила карьерный путь госслужащих. Теперь выходец из семьи прокурора сам больше не может пойти по стопам родителя. Иначе возможности ограничить протекцию было бы затруднительно. Плюс полный запрет на семейственность. Близкие родственники не могут работать на смежных должностях в одной организации… там много нюансов, наши законы разрабатывали лучшие социологи. Лучшее, что теперь может сделать любящий родитель для своего ребёнка — это дать ему правильный старт. Дать реальное, а не написанное в дипломе образование. Передать жизненный опыт. И тогда у ребёнка получится повторить жизненный успех вместо того, чтобы сидеть на благах, которые были заработаны предками. По иронии именно так это работает в природе. Другие млекопитающие, кроме человека, передают своим детям только опыт. Учат их охотиться. И оттого, насколько хорошо учат, зависит успешность следующего поколения.

— Закон позволяет передавать гособлигации несовершеннолетним детям, которые остались без попечения… — сказал я, — это всё-таки не совсем то же самое, что полная собственность на средства производства. Разве плохо, если сирота будет не во всём зависеть от государства?

— Гордей, ты знаком с таким понятием, как «окно Овертона»? — Спросил Хромов.

— Знаком, — кивнул я.

— Значит уже всё понял. Не так ли? Заговорщики не рискуют сразу начать движение в сторону получения бессмертия лично для себя. Для начала они подорвут основу Революции.

— Когда мы начинаем действовать? — спросил я.

— Через час, в комнате для брифингов, — ответил Хромов, — остальных я предупрежу. Николай к тому времени должен закончить работу.

За час Коля не управился. Хоть он и утверждал, что справится сам, я всё же вызвался ему помочь.

В мастерской, на большом столе, лежали три раскуроченные микроволновки, добытые, видимо, в комнатах отдыха. Я с удивлениями смотрел за манипуляциями друга, лишь через пару минут сообразив, что именно он делает.

— Этому учат в Академии? — спросил я, подняв правую бровь.

Коля посмотрел на меня.

— На курсах переподготовки. Когда ты ушёл, программу только запускали.

— Это импульсный генератор, я правильно понял? — сказал я, после чего подошёл к столу.

— Ага, — кивнул Коля, — эта штуковина выжигает все электронные мозги в радиусе десяти метров, как минимум. Очень полезная вещь при штурме укреплений. Ребята, захватывавшие Уральские дата-центры, успешно применяли.

— Древность-то какая… — прокомментировал я, — у Вечных мозги были не электронные, а вполне обычные.

— У них — да. А вот у их вспомогательных систем, в том числе боевых — вполне электронные. Они не поддерживали запрет, помнишь?

Действительно, я как-то упустил из виду эту деталь. Наверно, мне просто везло, что я не сталкивался с роботами Вечных.

— Только ты соединяешь неправильно, — заметил я, — у тебя синхронизации на магнетронах не будет. Только зря энергию потратишь. Вот это, — я указал на приготовленный колей стабилизатор, — нужно подключить к входному контуру. И источники питания распараллелить… кстати, почему их так мало?

— Тестирую же, — улыбнулся Коля, — блин, и где ты раньше был?

— В одном с тобой бункере, — съязвил я, — надо было сразу меня звать. Я ж прикладной физик, забыл?

— Точно… — вздохнул Колька, — привычка к секретности в крови, что поделать…

Вдвоём мы быстро доделали схему и через пару часов доложили Хромову о готовности.

Он встретил нас в зале для брифингов. Лиля тоже была здесь, тихо сидела на первом ряду.

Установка, которую мы смонтировали, получилась довольно компактной. Её легко можно было спрятать в ранец. А если бы у нас были ещё более продвинутые и миниатюрные источники питания — то даже скрыть на теле.

— Вижу, моя личная гвардия готова? — улыбнулся Хромов.

— Так точно! — Коля выпятил грудь и встал по стойке смирно.

— Вольно, вольно, — кивнул лидер, — что ж. Пожалуй, приступим…

С «Москвича» сняли номера. Камер на окружной дороге было не так много, ведь они контролировались живыми операторами, а штат автоинспекции был не слишком большим. Так что был отличный шанс проскочить незамеченными.

Лиля осталась в бункере, по настоянию Хромова. Она рвалась с нами, но отсутствие боевого опыта ей компенсировать было нечем.

Когда прощались, я заметил, что она прижалась к Кольке, на мой взгляд, сильнее, чем того требовалось. Но в тот момент я решил не обращать на это внимания.

Судя по вводным, которые мы получили на инструктаже, задание было не особо сложным. Хромов предоставил нам свою индивидуальную метку. Она представляла собой что-то вроде «шапки-невидимки», действующей на территории резиденции. При её приближении камеры переставали показывать реальную картинку, зацикливаясь на последнем пустом кадре, а датчики движения отключались, при этом не сигнализируя о неисправности.

Всё, что нам надо было сделать — это проникнуть через эвакуационный ход, о точном расположении которого знал только Хромов, потому что тоннель прокладывался автоматическими системами, впоследствии уничтоженными. Затем дойти до спальни и там привести в действие собранный нами импульсный генератор. Если Хромов был прав, и его двойник действительно представлял собой автомат, на этом миссия заканчивалась.

Впрочем, при любом исходе, согласно полученному приказу, нам следовало отходить обратно тем же путём, даже если лже-Хромов вдруг оказался бы человеком. «Шансы на это ничтожны, — говорил лидер на инструктаже, — все похожие на меня люди давно зафиксированы и взяты на учёт. Использование одного из них привело бы к слишком широкой огласке внутри моего окружения, как это предусмотрено действующими протоколами. Но такой шанс всё равно остаётся. В этом случае просто отходите незамеченными».

Мы благополучно доехали до заброшенной деревни, в пятистах метрах от которой, находился вход в эвакуационный тоннель. Машину оставили в густом кустарнике, там, где её совершенно невозможно было заметить с подъездной дороги. Потом активировали приборы ночного видения: тут, в относительной близости от правительственных резиденций, светить фонариками ночью в лесу было по меньшей мере неразумно.

Вход был замаскирован под большой валун, лежавший на берегу лесного озера. Пришлось немного покопаться прежде, чем удалось активировать запорный механизм. Но вот путь был открыт: довольно узкий и тёмный лаз с металлической лестницей, уходящий в глубину.

— У меня странное ощущение, — прошептал Коля, спускаясь вниз.

— Какое? — спросил я.

— Не знаю… как-то слишком легко всё. Вход не охраняется совершенно!

— Он и не должен охраняться, — заметил я, — смысл в том, что о нём никто не знает.

— Да понимаю, — Коля махнул рукой, — но всё равно…

Идти пришлось довольно долго, впрочем, дорога едва ли была трудной: как только камень над нами занял своё место, в тоннеле включился свет — белые светодиодные лампы под потолком, расположенные через равные промежутки. На полу было специальное покрытие, чтобы ноги не скользили. Сплошные бетонные стены были в отличном состоянии, даже без обычных в подземных сооружениях потёков.

— А что, если его метка аннулирована? — Продолжал тревожиться Колька.