Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Целитель 10 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

«Утро вечера мудренее?..»

Мне снилась Марина.

Суббота, 19 апреля. Утро

Первомайск, улица Киевская

Малолетний Искандер мальчиком рос ласковым и понятливым. Не капризничал, не ныл, не падал в магазине на пол, визжа и топая ногами: «Купи! Купи! Купи!»

Паки херувим.

Правда, порой на Сашу находило, и тогда в упорстве и настойчивости он мог превзойти и папу, и даже маму. Вот, как вчера.

В знойном Багдаде Искандер ибн Джирджир ни в чем не знал отказа, но такого яства, как баранки, у арабов не водилось. Стоило же Марине прикупить «бубликов», как Ершов-младший тут же уяснил, в чем смысл жизни. За вечер он сгрыз все баранки, и сидел скучный, в сотый раз затягивая:

— Да-ай бубу!

А Марина в сотый раз отвечала, что нету, кончились, ты всё съел, мелкий жрун, но утром мама купит целую связку «бубликов»…

Искандер горестно кивал, понурясь. Вздыхал, и твердил, как пароль:

— Понимаю, понимаю… Да-ай бубу!

Так, под душераздирающие вздохи, и заснул. С мечтой о баранке.

В субботу садик не работал, а единственная бабушка Долорес, прописанная в Ленинграде, никак не могла оторваться от переводов Федерико Гарсиа Лорки, чтобы заняться, наконец, истинным призванием всех советских бабушек — тетешкать любимых внучат.

Но «Росита» нашла выход, обратившись к родственницам не по крови, а по духу. Рита с Настей с удовольствием взялись воспитывать малыша. Шурик, он же «херувимчик», он же «мелочь пузатая», он же «попа самоходная» (в зависимости от настроения), с удовольствием дозволял себя укладывать спать, кормить и выводить гулять — «Лите» и «Насе» он доверял…

* * *

По выходным в секретном «ящике» не стыла тишина. Конечно, мало кто являлся в субботнюю рань, но часам к десяти половину сотрудников легко было найти на рабочих местах. В аналитическом отделе, в техническом, у программистов или у эксплуатационников… Да везде! И лишь в лаборатории локальных перемещений, вокруг которой всё и вертелось, стыла тишина.

Миша выехал в командировку. У него там, в Минске, научный конгресс…

Марина набрала код, и открыла дверь. В гулкой тишине высился ускоритель тахионов. Ершова кивнула своим мыслям: и впрямь, похоже на космический корабль. Вот-вот решетчатые стойки раздвинутся, отроется люк на крыше, и загрохочут двигатели на старте…

Женщина вздохнула. Странная эта жизнь…

Почему-то нельзя быть вместе с человеком, которого любишь. Вечно какие-то преграды, препоны, предрассудки… И ты поступаешь единственно верным образом — никакой аморалки, а счастья нет…

Гулкие шаги в коридоре сбили настрой. Марина выглянула — и воскликнула удивленно:

— Игорь Елисеич? Вот это да! Вы опять к нам?

— Опять! — посмеиваясь, развел руки Синицын. — Поверите ли, даже малость заностальгировал по здешним местам! Я сюда автобусом, из Одессы, вчера только приехал. Кстати, будет время — забегайте! Адрес вы знаете.

— Опять на Мичурина?

— Снова, Мариночка, снова! — воскликнул нежданный гость. — И Вальцев там, и Славин, майор уже, и Славина… — он задорно подмигнул.

— Наташка? — ахнула Ершова, захлопав в ладоши. — Вот молодцы! Обязательно зайду. — Внимательно посмотрев на Игоря Елисеевича, она встревожилась: — Что-то случилось?

Ее визави закряхтел.

— Да как вам сказать… — промямлил он. — В общем, я тут как бы замещаю Бориса Семеновича, а сам он… М-м… У него секретное задание, Марина. Об этом в новостях не сообщали еще… Польские боевики похитили Машерова. А с ним еще несколько человек. Прикрепленного и ученых…

— Миша… — побледнела Марина.

— Да, — признал Синицын, отворачиваясь, словно стыдясь собственного благополучия. — Вы только не волнуйтесь, Мариночка, их ищут! И обязательно найдут! В Польше работают «Царевичи», и Рустам с Умаром — вся наша «великолепная пятерка»! Простите, — он смущенно прижал ладонь к груди, — не хотел вам рассказывать о захвате, но тогда… вышло бы нечестно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Всё нормально, Игорь Елисеевич, — женские губы дернулись, складываясь в искусственную улыбку. — Переживать за мужчин — извечный женский удел. И спасибо, что не скрыли ничего!

Неловко поклонившись, гость удалился, а Марина поспешила в первый отдел. Привалов где-то бегал, но «Коминтерн-2» работал — таращил экран монитора.

Присев, женщина опустила пальцы на клавиатуру, и набрала электронный адрес Рехевама Алона. Письмо получилось коротким, как сигнал SOS:

'Рабби!

Поляки похитили Миху вместе с генсеком Машеровым. Наши ищут его, но мне будет спокойнее, если и вы подключитесь к поискам. Тем более что я знаю, кто из похищенных важнее для вас.

Росита'

Глава 2

Суббота, 19 апреля. Утро

Польша, Августовская пуща

Проснулся я затемно — сложновато почивать в позе эмбриона. А иначе не согреешься. Пар изо рта не шел, но стылая сырость, как в глубоком погребе, донимала.

Скинув с себя заплесневелое одеяло, я сел и отер ладонями лицо. Горячим толчком вспомнилось вчерашнее, и губы повело в злую улыбку.

«Мне отмщение, и аз воздам. Так воздам, что мало не покажется!»

Мелькнула мысль, что свой житейский долг я выполнил и перевыполнил. Старинное научение отдает наивом даже без купюр: «Мужчина должен построить дом, вырастить сына, посадить дерево и убить врага». Ну, недвижимости у меня хватает, да и саженцев на субботниках повтыкал изрядно… Сын растет, хоть и нечаянный. А уж вражья я схоронил… Целое кладбище.

Хотя вчерашние двое, помноженные на ноль, все же не справедливый размен — за смерть хорошего человека, вроде егеря в Вискулях, надо выпиливать десятки негодяев. Чтобы всё было по-честному.

«Ничего, выпилим», — подумалось мне.

О том, что я обрел некогда утерянное оружие, незримое, но весьма действенное, никому не догадаться. А подсказок не будет.

Пускай чешут маковки, гадая, куда это запропали губастый с дрисливым! Неизвестность пугает сильнее явной опасности.

Поприседав, я отжался раз тридцать, лишь бы согреться, и подумал, что мои тренировки вполне могли растормозить подкорку — и вернуть навык сверхскорости. В самом деле, «пустая рука» развивают быструю силу и реакцию, мышцы со связками делаются крепче…

Моя ситуация смахивает на восстановление человека, обездвиженного инсультом. Будешь упорно заниматься — встанешь и пойдешь!

— Эй! — раздался грубый голос, и зажегся фонарь, обжигая светом. — Три шага назад!

Моргая и морщась, я исполнил приказ. Грюкнул засов, и в камеру просунулся дюжий боевик. Мрачно глянув на меня, он выставил бутылку минералки и пакет хлебцев.

— Жри! — буркнул он.

Напарник, переминавшийся в коридоре, опустил автомат, выпуская «кухаря».

— Дзекую, — вежливо поблагодарил я.

Автоматчик пристально глянул на меня, и отвел глаза. Брякнул засов.

«Интереснейшее племя — ляхи, — размышлял я, хрустя хлебцем, — лилипуты с самомнением великанов. И уроки не учат! Сколько раз чванливая шляхта с имперскими замашками выводила из себя соседей? Трижды делили Польшу, а пшеки никак не уймутся! Какой-то у них комплекс национальной неполноценности… „Польска од можа до можа“! Да не просто от Балтийского до Черного, а и до Адриатики, чтоб и Румынию хапнуть, и Югославию с Чехословакией! И Белоруссию им подай, и Прибалтику, и даже Финляндию. А не сбылось, не стала Варшава столицей великой державы — и страдает „Гиена Европы“, мается неуемной гордыней…»

Позавтракав, я ополовинил бутылку нарзана. В сознании бродили яркие воспоминания о жареных колбасках… Но облизываться позже будем.

Бледно-розовый луч зари высветил свод коридора, и тут же, словно дождавшись сигнала о восходе солнца, послышались торопливые шаги.