Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Целитель 10 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 1


1
Изменить размер шрифта:

Целитель-10

Пролог

Пятница, 18 апреля 1980 года. Утро

Минск, улица Подлесная

…Минские скверы только-только окутываются зеленым листвяным маревом. На яблонях робко набухают почки, ловя неверный сугрев. Без куртки на улицу не выйдешь — зябко, и стылый ветер задувает. В небе — хмарь, на земле — слякоть…

— Слово предоставляется кандидату физико-математических наук Михаилу Гарину!

«А на Украине всё цветет и пахнет…», — перебирал я весенние думки, торопливо шагая к трибуне.

Актовый зал во 2-м корпусе МРТИ впечатлял большим и светлым объемом — наружу сквозили не окна даже, а стеклянный фасад от пола до недосягаемого потолка, словно забранный в гигантскую раму узкими полуколоннами. И по всему лучистому пространству расходился волнами гул людских голосов.

Зал набился битком, девятьсот мест — и ни одного пустующего!

Первый ряд, как водится, отдали почетным гостям — со сцены я различил и ректора Ильина, и физика Борисевича, рулившего Академией наук Белоруссии, и Колмогорова с Александровым. Академики зажали самого Машерова, и шушукались втроем.

Слава богу, каменеть в президиуме не пришлось, но приветить ученую братию надо. Как-никак, всесоюзный конгресс посвятили высокотемпературным сверхпроводникам, а уж тут приоритет за вашим покорным слугой — сей факт даже амеры не оспаривали. Мои губы изогнулись в усмешке — хронофизика не скоро станет темой научных сборищ…

— Товарищи!

Шиканье прошелестело от партера к задним рядам, и гомон стих.

— Не буду утомлять вас историей открытия, этапами развития и прочей шелухой, — начал я резво и дерзко. — Сразу отмечу главное — советская наука лидирует в раскрытии секретов сверхпроводимости едва ли не комнатной температуры. Более того, мы первыми в мире реализуем добытые знания. На днях запущена ВТСП-ЛЭП протяженностью два с половиной километра, она соединила две мощные подстанции в Ленинграде.

Обычно ВТСП-кабель создается на основе сверхпроводящей керамики в серебряной матрице, но это, так сказать, технология первого поколения, пройденный этап. А мы уже пробуем наносить керамическую пленку на ленту из никель-вольфрамового сплава…

Говорил я минут двадцать. Рассказал, как в ленинградском Физтехе мудрят над сверхпроводящими магнитами для новосибирского «Токммака» и коллайдера в Протвино, над бездиссипативными тоководами и прочими мудреными темами. В общем, наука на марше.

На место я вернулся под бурные аплодисменты, и плюхнулся, тесня по-барски развалившегося Киврина. Володька тут же пришатнулся, шепча и давясь от хиханек:

— Представляешь, какой бы ор поднялся, объяви ты про ускоритель!

— Тише ты, несерьезная личность! — сердито зашипел я. — Лучше внимай.

— Да кому там внимать! — пренебрежительно фыркнул Киврин. — Отстающим всяким…

После меня выступили Келдыш, Капица-отец и Сахаров.

* * *

В обширном вестибюле с двумя рядами круглых колонн было людно, но глаз по привычке выцепил Вайткуса — тот по-дружески болтал с Машеровым. А генсек с жаром убеждал в чем-то техдира.

Старые знакомые, видать. Таких у Ромуальдыча — полстраны.

— Миша! — грянул Вайткус, подзывая. — Етта… Знакомься! Петр Миронович!

— Просто Миша, — я крепко пожал сухую, твердую руку Машерова, и бегло улыбнулся. — До отчеств пока не дорос.

— О, это вопрос времени! — отзеркалил мою улыбку Генеральный секретарь ЦК КПСС. — Послушайте, Михаил… Я тут с Арсением побалакал…. Понимаете, для меня очень важна репутация республики. Кто бы что не говорил — или не шипел про мой «бульбашский» национализм, а только вот это всё, — он повел руками в широком жесте, — моя родная земля! Как же за нее не порадеть? Да только «МАЗа» с «БелАЗом» мне мало. Хочется, знаете ли, чего повыше! Я, вот, как послушал вас, так сразу и замечталось мне. Знаете, о чем? О поезде «Москва — Минск», да не простом, а на магнитной подвеске! И чтоб магниты — сверхпроводящие!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— О-о… — завел я, качая головой. — Ну, и размах у вас, Петр Миронович! М-м… В принципе… Фришман в Гомеле, насколько я помню, ставил опыты еще года три назад. А прошлой осенью в Раменском запустили первый вагон на магнитной подушке… ТП-04, по-моему. Но там путей — с полкилометра всего, разогнаться не успеешь. Хотя… — мои губы повело в ухмылку. — Армяне уже вовсю пробивают строительство первой магнитной трассы от Еревана до Севана, а это километров шестьдесят, как минимум.

— Ну уж нет! — возмутился Машеров. — Белорусы должны быть первее! Михаил, а давайте мы это дело обсудим где-нибудь… э-э… на природе?

— А давайте, — улыбнулся я.

— Тогда приглашаю всю вашу группу в «Вискули»! — энергично толкнул Генеральный. — Беловежская пуща… Красотища… — искушал он. — Сосны, зубры — и тишина…

— Готов… — разморенно вымолвил Ромуальдыч. — Вези в свою пущу. И чтобы зубры… Володька! — трубно воззвал он. — Корнеев где?

— Тута! — отозвался Киврин.

— Зови его, и поехали!

— А куда?

— По дороге объясню. Поехали!

Мы всей толпой влезли в старую «Чайку». Машеров умостился рядом с водилой, пожилым, но крепким Евгением Федорычем, а наша четверка разделила салон с охранником генсека, бравым майором Чесноковым.

— Здорово, — загудел Вайткус, поручкавшись с прикрепленным. — И как ты его только терпишь? — кивнул он на посмеивавшегося «Мироныча». — Кортеж, называется…

— Притерпелся, — скупо улыбнулся офицер, подав мне жесткую ладонь. — Валентин Федорович.

— Михаил.

— Владимир, — потянулся Киврин.

— Витя… — ляпнул Корнеев, и побагровел. — Мн-э-э… Виктор.

Мощный двигун ГАЗ-13 басисто заурчал, и лимузин тронулся, плавно разгоняясь. Вперед вырвалась белая «Волга» без мигалки, но с «крякалкой» СГУ. Вот и весь эскорт.

Тот же день, позже

Брестская область, Вискули

Беловежская пуща — последний клочок древней европейской тайги. По счастью, охотились здесь лишь короли, да императоры. Стало быть, и живность уцелела, и растительность — дровосеков сюда, понятное дело, не пущали. Вот и укрепились в тутошних местах великанские ели в три обхвата, да дубы по шестьсот лет с гаком.

Даже воздух здесь иной, напоенный травами, каких в округе не сыщешь.

Выйдя из машины, я постеснялся хлопнуть дверцей — здешняя природа представала в образе именно храма, а не мастерской. Даже от названия здешней охотничьей усадьбы — «Вискули» — веяло древностью, идущей от ятвягов.

— Когда-то Хрущева, нагрянувшего с визитом в Югославию, Тито позвал на охоту, — оживленно заговорил Машеров, ленинским жестом простирая руку к двухэтажному охотничьему «домику», выстроенному в державном сталинском стиле. — Позавидовал Никита, да и решил себе такой же отгрохать. А ему вместо простенькой избушки выстроили какой-то Петродворец! Вот так и маемся… — хохотнул он.

Щурясь на солнце, я оглядел и помпезный павильон, и основательные коттеджи в сторонке, рубленные из бревен.

— Тишина-то какая… — убавил голос Петр Миронович, и с улыбкой кивнул на парочку прикрепленных, откинувших капот «Волги». — Мои знают уже — раз приехали сюда, чтобы никаких транзисторов! Успеют еще музычки своей наслушаться, а тут птахи поют…

Ветерок унялся, перестав колыхать теплынь, и та сгустилась, ласково обволакивая. Прикрепленные скинули пиджаки, открывая плечевые кобуры, и запустили руки в моторную утробу.

Я улыбнулся: Ромуальдыч уже наводил мосты с кряжистым, заросшим бородой егерем, а Володька с «Витей» распускали хвосты перед егерской дочкой, краснощекой грудастой блондинкой. Хорошо!

И тут же контрапунктом птичьему пению засвиристели турбины, заколотились лопасти. Руша свистящий рев и гул, проплыл над деревьями зеленый вертолет с красной звездой на борту.