Солдат удачи (СИ) - Ковалев Валерий Николаевич - Страница 8

Еще с советских времен в корпусе культивировалось особое отношение к спорту. Имелась своя команда, нередко побеждавшая на общефлотских соревнованиях. Найденов с Песиным были зачислены туда и вместе посещали тренировки.

В феврале, после завершения первого семестра и сдачи экзаменов, курсанты разъехались в отпуска. Резников отправился в Балтийск, Песин в Кемерово, а Максим решил навестить Балашиху. Очень хотелось увидеть Рыбакова, да и ребят из своего выпуска. Посмотреть, как живут, чем занимаются.

— Что тебе привезти из Москвы? — спросил он Лику в увольнении перед отъездом.

Тем днем, посмотрев в кинотеатре фильм «Брат», они гуляли по Летнему саду. На Максиме черные шапка и шинель с якорями на погонах, на девушке меховой берет и шубка. Стояла оттепель, с деревьев, подтаяв, падал с тихим шуршанием снег. В задумчивости стояли античные статуи на аллеях.

— Привези себя, — рассмеялась Лика и, чмокнув на прощание в щеку, убежала.

Москва встретила небольшим морозцем и деловитостью Ленинградского вокзала. На платформах суетились пассажиры, грузчики толкали тележки с багажом. Металлический голос из колонок объявлял прибытие и отправление поездов. На табло светилось время — четырнадцать часов.

Выйдя на Комсомольскую площадь, Найденов был остановлен военным патрулем: офицером и двумя курсантами с красными повязками на рукавах.

— Ко мне! — махнул хромовой перчаткой старший лейтенант.

Подойдя, вскинув руку к виску, представился, внимательно оглядел приезжего курсанта.

— Куда следуете?

— В краткосрочный отпуск. В Балашиху.

— Документы.

Опустив у ног сумку, расстегнул ворот шинели, протянул военный и отпускной билеты. Старший лейтенант, внимательно просмотрев, вернул.

— Можете следовать дальше.

Застегнувшись, взял сумку, снова козырнул, патруль козырнул ответно. Весело позванивая подковками, отпускник бодро направился к метро. Он думал о том, что еще совсем недавно проделал тот же путь, но совсем в другом качестве. А теперь все вроде то же, и все по-новому. Спустившись вниз по эскалатору, доехал по Кольцевой до «Курской», поднялся вверх, вышел к вокзалу. Там, взяв в кассе билет на электричку до Балашихи, занял свободное место в вагоне. Через несколько минут, шипя, закрылись двери, за окнами поплыла платформа.

Пассажиров в вагоне было немного. Одни уткнулись в журналы, другие молчали. Два мужика напротив о чем-то спорили, за стеклом в тамбуре дымила сигаретами подвыпившая компания.

На очередной остановке — Реутово в вагон зашла худенькая женщина, ведя под руку слепого в темных очках и с обожженным лицом. Одет был в кепи, потертый камуфляж и берцы. На груди орден Красной Звезды и медаль. Сняв головной убор, протянул вперед. Двинулись по проходу.

Одни пассажиры участливо вздыхали, другие отворачивались, делая вид, что не замечают, третьи сидели с каменными лицами. Максим почувствовал, что его пробрал мороз по коже. Когда пара оказалась у скамейки, где он сидел, он вынул из кармана шинели сотню, опустил в кепи.

— Спасибо, — шевельнула бесцветными губами женщина, и они пошли дальше.

Балашиха осталась прежней. Тот же обшарпанный вокзал с бегающими по перрону бродячими собаками, серые дома и разбитый асфальт. Пройдя к ближайшей остановке, подождал старенький автобус, идущий к центру, скрипнула, закрываясь, дверь, автобус тяжело тронулся с места.

Впрочем, кое-что изменилось. Тут и там возводились новостройки, стихийных базаров стало меньше, увеличилось число автомобилей. Доехав до нужной улицы, вышел и пошагал к знакомой девятиэтажке. На стене все так же висела вывеска с временем работы школы, спустился по истертым ступеням в подвал.

На одном из помостов с канатами прыгала пара мальчишек, молотя друг друга перчатками, на втором незнакомый парнишка занимался с тренером. Четверо сидели на скамейке, наблюдая, как лопоухий пацан лет семи обрабатывал грушу в углу. Рыбаков с секундомером в руке стоял спиной к входу, время от времени подавая на ринг команды.

— Александр Иванович, — подошел ближе Найденов.

Тот обернулся, — брови поползли вверх.

— Максим?

— Точно так! — вскинул к виску руку. — Прибыл в краткосрочный отпуск!

Удары в зале смокли. Все пялились на невиданного гостя.

— Ух ты-ы, моряк, — протянул, обняв грушу, лопоухий.

Рыбаков с Найденовым, шагнув друг к другу, крепко обнялись.

— Орел, — отстранился Александр Иванович. — Меня перерос. — Он энергично похлопал бывшего воспитанника по плечам. — А почему не дал знать?

— Так получилось.

Оба рассмеялись.

— Леонид Юрьевич, — обратился Рыбаков ко второму тренеру, подошедшему пожать Максиму руку. — Продолжай занятия. Меня сегодня не будет.

Тот улыбнулся, согласно кивнул и вернулся к ребятам.

Спустя несколько минут Александр Иванович и Максим энергично шагали по улице. По дороге зашли в чебуречную. Теперь на месте киоска стояло модульное зеленое строение с вывеской «У Анзора».

— Капиталистом становится мой сержант, — улыбнулся Александр Иванович. — Заходи, — пропустил вперед курсанта.

За столиками в зале угощались десяток посетителей и сновал официант. Из колонок лилась песня «Любэ», за стойкой возвышался хозяин.

— Вах! — выпучил он глаза, увидев вошедших, и захромал навстречу.

— Джигит, совсем джигит! — громко провозгласил он и облапил Макса ручищами. — В отпуск?

— Да.

— Казбек! — обернулся к официанту. — Быстро накрой столик в кабинете.

Мимо стойки прошли в коридорчик, свернули в кабинет.

Вскоре на круглом столе появились истекавшие горячим соком шашлыки на блюде, нарезанный ломтями сулугуни, зелень, а к ним бутылка пятизвездочного коньяка.

— Рекомендую, «Кизляр». Такой только в Дагестане делают, — наполнил хозяин рюмки.

— За тебя, Максим! — поднял Рыбаков свою. Три хрустальные рюмки сдвинулись, зазвенели радостно. Мужчины выпили, закусили.

Когда съели шашлыки, повторили.

— Теперь тост, — сказал Анзор, — за настоящих мужчин и дружбу!

Грех не выпить! Вдруг Максим хлопнул себя по лбу — «совсем забыл» — и раздернул змейку на стоявшей рядом сумке. Достал оттуда две десантные тельняшки, купленные в Военторге.

— Это вам. — Он поочередно вручил обоим подарок.

— Ну, брат, удружил! А то моя совсем старой стала, — ткнул пальцем Анзор в выцветшие полоски под воротником.

Рыбаков повлажнел глазами.

— А теперь расскажи, как живешь и учишься? — Бывший сержант бережно отложил тельняшку.

Максим подробно рассказал об учебе, о курсантской жизни, о новых товарищах, — оба с интересом внимали.

— Ну а бокс? Продолжаешь заниматься или бросил? — вынув из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой Рыбаков.

— Продолжаю, Александр Иванович. Тренируюсь в сборной Морского корпуса.

— Неплохо. В соревнованиях участвовал?

— Пока нет. Но они не за горами.

Засиделись до ранних сумерек, а затем тепло простились с хозяином.

— Ты на сколько дней приехал? — вышел провожать Анзор.

— Отпуск две недели.

— Каждый день можешь кушать у меня. Не придешь — обижусь.

— Спасибо, дядя Анзор.

Пожав обоим руки, вернулся обратно: собственное дело присмотра требует.

— Значит так, живешь у меня, — сказал тренер, когда прошли к автобусной остановке.

— У меня же своя комната, — попытался отказаться Максим.

— Возражения не принимаются.

Минут через пять подошел дребезжащий автобус, открылась гармошка двери, поднялись в салон, поехали, переваливаясь на неровностях дорожного полотна.

В квартире тренера тоже было все по-прежнему, та же чистота, так же тихо урчал холодильник.

— Давай попьем чаю, — предложил тренер, когда сняли в прихожей верхнюю одежду и помыли в ванной руки. — Мне тут один приятель из деревни прислал банку меда. Настоящий липовый, со своей пасеки.

Уютно расположились в кухне. Как и раньше, водили глазами ходики, а еще висел офисный календарь. Глянцевый, посвященный ВДВ — с его эмблемой и девизом: «Никто, кроме нас!».