Игра в четыре руки - Батыршин Борис - Страница 52

Слабо представляю себе пылкую кубинку за письменным столом, изучающую оперативные сводки и газетные вырезки.

– Ты нашу Кармен не замай, – серьезно говорит двоюродный дед. – Она барышня серьезная, с биографией, не смотри, что всего на четыре года тебя старше. Кстати, давно собирался предупредить: если решишься при ней заговорить о Че, будь осторожен, можно ненароком и по ушам схлопотать.

– Это еще почему? – удивляюсь я. – Она его что, не любит? А я-то думал, что Че Гевара у кубинцев вроде идола…

– Так и есть. Но тут такая загогулина: матушка Карменситы в шестидесятом году была переводчицей при нашей делегации на открытии в Гаване советской выставки достижений науки, техники и культуры. Делегацию, помнится, возглавлял Анастас Иванович Микоян… Сама-то Эстебания – это имя матери Кармен – чистокровная испанка. Родители ее – республиканцы, бежавшие в Союз после победы Франко. Там-то, в Гаване, она с Че и познакомилась. Что у них было на самом деле, я не знаю, но через девять месяцев после возвращения с Кубы Эстебания родила дочь. Ну и, сам понимаешь, пошли слухи. Теперь, стоит только намекнуть нашей красавице на это обстоятельство, она сразу съезжает с катушек и кидается защищать поруганную честь матери. У нее ведь есть и законный отец, тоже кубинец, дипломат, состоял при посольстве в Москве, недавно умер от рака. Они тогда же, в шестидесятом, поженились, так что, сам понимаешь, возможны оба варианта.

Киваю, едва сдерживая ухмылку. Вон оно как: очаровательная Карменсита – незаконное дитя самого команданте Че Гевары? Дивны дела твои, Господи…

Понять бы теперь, зачем он это мне рассказал? Дядя Костя ничего не делает просто так, с этим я уже успел смириться…

– Кстати, я велел и Толе, и Кармен прочитать твою книжку, – снова меняет тему генерал. – И остальным ребятам из нашей группы – тоже. Ту, о мальчишках, вторжении и десантниках.

– Там же не о настоящих, а о придуманных, – говорю я. – На самом деле все совсем не так было, я же рассказывал…

– Не суть… – отмахивается дядя Костя. – Пусть овладевают терминологией. Вы же ею пользуетесь, как я понял? И не просто так, под роспись о неразглашении.

– Это еще почему? Обычная книжка, детская, вышла солидным тиражом…

– Не скажи, не скажи… – Он покачал головой. – Представь, что кто-то узнает, что сотрудники одного узкого подразделения в структуре Конторы одновременно взялись читать не самого известного фантаста, причем одну и ту же книгу?

– Ну… не знаю. А кому это может быть интересно?

– И я не знаю. И выяснять не собираюсь. И так мы в этом деле светимся, как новогодние елки…

Ужин подошел к концу. Карменсита было дернулась убирать со стола, но генерал пресек ее порыв, постучав вилкой по краю чашки.

– Имею сообщение. – Голос его звучал непривычно сухо и официально. – Группу, совершившую нападение на дачу, удалось обнаружить и ликвидировать. Кстати, спасибо Евгению: если бы не его подранок, на это ушло бы куда больше времени. А так мы его вычислили и сумели взять.

Женька кивнул. Он, как и затаившийся в подсознании Второй, несколько недоумевал: дядя Костя за весь день ни словом не обмолвился о захваченном десантнике.

– А двое других? – спросил Аст. – Их же трое ушло, верно?

– Трое, – не стал спорить генерал. – К сожалению, еще двоих живыми взять не удалось – отстреливались до последнего, а у моих людей не та подготовка. Зато пленник оказался старшим группы и уже поведал нам немало интересного. Так что, ребята, опасности, можно считать, нет, можете с чистой совестью отправляться по домам. Собирайтесь, отсыпайтесь, а завтра с утра и поедем.

– Что, и в школу сможем ходить? – недоверчиво спросила Милада.

– Ну, разумеется! У вас каникулы когда заканчиваются, послезавтра?

Все трое одновременно кивнули.

– Вот и хорошо. За вами присмотрят, конечно – ненавязчиво, вполглаза, вы и не заметите. Но пусть это вас не беспокоит, опасности, как я уже говорил, никакой, всего лишь штатная мера предосторожности.

Услыхав, что заточение подошло к концу, ребята повеселели, но Женька все же заметил, как хмурится Милада. Она, разумеется, давно поняла, что это за Контора, в которой служат гостеприимные хозяева, и особой радости по этому поводу, конечно, не испытывает.

«Естественно, – подсказал из тины Второй, – родители собираются в эмиграцию, и можно представить, что они налили в уши единственной дочке…»

Ночь. Наши дрыхнут без задних ног. Толя бдит на веранде, сейчас его очередь – в окошко видно, как улетел в снег огонек бычка. Карменсита поставила на стол чайник с заваркой, вазочки с вареньем и деликатно удалилась.

– В целом предположение о непрофессионализме наших противников подтвердилось, – рассказывал дядя Костя.

Он нацедил из электрического самовара (раскочегаривать настоящий, дровяной ради ночных посиделок не стали) кипятка, положил в блюдечко «изумрудного» варенья и теперь наслаждался сочетанием аромата индийского «со слоном» чая и вкуса варенья. Я же вяло ковырял вилкой в блюдечке, ловя прозрачную, бледно-зеленую ягоду – есть не хотелось совершенно.

– Ликвидированная нами группа состояла из технических специалистов, незнакомых даже с азами оперативной подготовки. Они, как ты заметил, даже приличным земным оружием обзавестись не удосужились за все эти годы – зачем? Пленник рассказал, что в операцию «Вирус» их ввели в последний момент, по требованию их руководителя, десантника высшего – как это в твоей книжке – «разряда», да?

Дядя Костя привычно пользуется книжной терминологией, как, впрочем, и я сам, и те, кто отправил меня сюда. Похоже, он не только сотрудникам своим велел проштудировать обе повести, но и сам сподобился.

– Ни «посредников», ни устройств, способных поддерживать связь с «коллегами», что на Земле, что за ее пределами, у них не имелось. Единственной функцией группы было отслеживание действий оставшихся на Земле десантников – сеансов связи, перемещений, пересадок «мыслящих». Собранные сведения они раз в месяц передавали своему руководству, тому самому… высшего звена.

– Значит, с ним связь у них все же была? – уточняю я.

Генерал кивает.

– Была, но только односторонняя, по этим своим хитрым «внеэфирным» каналам. Как ты понимаешь, нашими методами их отследить невозможно, как и выйти на этого самого «шефа». Так что придется нам теперь иметь в виду, что где-то в Союзе разгуливает резидент. И, в отличие от уничтоженной группы, у этого с подготовкой все в порядке. Одно утешение: он один, без группы, это наш пленник знает совершенно точно.

Отправляю подцепленную наконец ягоду в рот. Вкус изумительный – тонкий, с кислинкой и настоящим крыжовенным ароматом.

– Но раз они всего лишь техники, почему стали сами охотиться за мной?

– Чрезвычайная ситуация, не предусмотренная инструкциями, – усмехается собеседник. – Оказывается, не мы одни такие. Инопланетяне тоже действуют по шаблону, а когда он дает сбой, теряются и начинают делать глупости. Когда они засекли твою «переброску», то, разумеется, хотели сообщить руководству. Но связи с ним, как мы знаем, не было; старший группы решил подождать, но когда «шеф» пропустил один за другим несколько ежемесячных регулярных сеансов, запаниковал и принялся действовать на свой страх и риск. Он, видишь ли, вообразил, что зафиксированный неопознанный «перенос» – это своего рода заброска «мыслящего»-диверсанта, который ликвидировал «шефа» и намерен теперь действовать против земной резидентуры пришельцев.

– И он решился со своими неподготовленными технарями выступить против такой угрозы?

– А что ему оставалось? Руководство на связь не выходит, а «чужак», то есть ты, обосновался в Москве и, судя по всему, чувствует себя вполне вольготно. Они навели справки, а когда выяснили, что гипотетический диверсант вселился в тело подростка, решили рискнуть.

Я поболтал ложечкой в чашке – чай уже остыл. Добавить, что ли, кипятку? Ладно, сойдет и так.