Год 1914-й. Время прозрения - Михайловский Александр Борисович - Страница 48

5 сентября 1914 года, полдень. Галиция, северо-восточнее Лежайска, селение Тарногруд, штаб первой австрийской армии.

Командующий армией генерал-полковник Виктор Юлиус Игнац Фердинанд Данкль

Практически с самого своего начала наступательная операция в Галиции стала для армии Австро-Венгерской империи настоящим кошмаром. Заманчивая оперативная пустота на фланге русского четырнадцатого корпуса, удар через которую сулил большие перспективы, обернулась жестоким обломом в виде закрепившегося на полевых позициях отлично вооруженного и обученного крупного войскового соединения неизвестной государственной принадлежности. Все атаки первого армейского корпуса австро-венгерской армии разбились о безумную плотность вражеского артиллерийского и пулеметного огня и непреклонную решимость сидящих в глубоких траншеях солдат кадровой армии, обмундированных и экипированных как никто в этом мире. Кровь текла по земле рекой, храбрые солдаты императора Франца-Иосифа под стрекочущий звук множества пулеметов ложились в окровавленные овсы, будто срезанные косой-литовкой, а жестокие незнакомцы оставались неколебимы, как скала.

И только когда солнце уже клонилось к закату, телеграмма из Вены проинформировала генерала Данкля, что против его армии сражаются войска союзного русским Великого князя Артанского. Этот человек стал известен по битвам под Танненбергом и Бишофсбургом, где вооруженные силы его княжества помогли русским наголову разгромить два германских корпуса и предопределить успех их Восточно-Прусской наступательной операции. Человека, решившего вмешаться в Великую войну с бесцеремонностью медведя, потрошащего пчелиный улей, зовут Сергий, сын Сергия из рода Сергиев. С одной стороны, он выглядит как старый римский аристократ, с другой - как выходец из отдаленных будущих времен, с третьей - как могущественный колдун и прославленный полководец, уничтоживший уже множество опасных и жестоких врагов.

Впрочем, перенос направления главного удара в полосу ответственности русских войск тоже не принес первой австрийской армии успеха. За то время, что ушло на попытку обходного маневра и ожидание лобовых атак на других участках фронта, русские тоже успели вырыть на своих позициях траншеи, расставить пулеметы и кое-где даже натянуть на кольях колючую проволоку. В результате вместо ожидаемого австрийской разведкой встречного сражения, когда обе стороны бегают туда-сюда и одинаково устают, австрийцам пришлось таранить какую-никакую полевую оборону. «Мы так не договаривались!», - закричал было генерал Данкль, но было поздно. Кадровые русские пулеметчики и артиллеристы, имеющие выучку мирного времени, показали атакующим австро-венгерским цепям, что они хоть и не артанцы, но тоже кое-что умеют. И в самый последний момент, если атакующим, несмотря на тяжелые потери, все же удавалось приблизиться к русским траншеям, в ответ те выстреливали короткими и злыми штыковыми контратаками.

Поскольку первый армейский корпус, укомплектованный уроженцами западной Галиции (Краков и окрестности) понес жестокие потери в бою с выходцами из иного мира и на некоторое время выбыл из игры, на левом фланге наступающих войск находился пятый корпус, набранный наполовину в западной Словакии, и наполовину - в северо-западной Венгрии. В дивизиях одна бригада со словацким личным составом, и одна с венгерским. Недолюбливают друг друга два этих народа люто, а посему ни о какой взаимовыручке в бою между ними быть не может. Венгры стремятся вытолкнуть вперед словаков, как неценный человеческий материал, а те, в свою очередь, всеми силами стремятся увернуться от такой чести, тем более что лично не имеют ничего против русских.

На правом фланге атакующей группировки находился десятый армейский корпус, набранный в польской части Восточной Галиции. Вот тут все было проще и сплоченнее, поскольку и личный состав был однородным (с этнической точки зрения), и русских солдаты польской национальности ненавидят до печеночных колик. Впрочем, на данный момент большинству из тех польских героев уже ничего не надо, потому что атаки русских позиций оказались делом кровопролитным, влекущим за собой тяжелые потери.

Однако первая неделя, когда австрийские соединения пытались найти щелочку в боевом построении русских, втиснуться в нее, раздвинуть прорыв плечами и заставить отступить под угрозой флангового удара, могла считаться еще временем обыкновенной войны. В отличие от державы Франца-Иосифа, первой начавшей мобилизацию и относительно быстро выставившей на поле боя наличные контингенты, Российская империя продолжала и продолжала гнать по железной дороге эшелоны с армейскими корпусами из глубины страны: Кавказскими, Туркестанскими, Сибирскими и Восточно-Сибирскими. Пока первая и четвертая армии пытались проломить русскую оборонцу в центре, на флангах у них наросли русские ударные кулаки. Катастрофа наступила тогда, когда завязались Рава-Русское и Сандомирское сражения, а у командования первой и четвертой армии все силы оказались втянутыми в бои на Люблин-Холмском направлении.

С этого момента война для генерала Данкля превратилась в сплошной кошмар. Сдержать беспощадно сжимающиеся в тылу русские клинья оказалось нечем, организовать спешное отступление тоже было невозможно. Видимо, с целью усилить смятение штаб четвертой армии буквально растерзали яростно свистящие «адские птицы», и генерал Ауффенберг во время того налета погиб одним из первых. И тогда генерал Данкль взял на себя управление сохранившими боеспособность войсками и попытался организовать прорыв кольца окружения, но двухдневное сражение под Лежайском с попыткой форсировать реку Сан в обратном направлении не привело ни к чему, кроме дополнительных потерь и окончательного исчерпания боезапаса.

После этого последнего истерического рывка первый и десятый корпуса оказались выбиты в жестоких боях почти до последнего человека, пятый и примкнувший из состава четвертой армии второй (австрийский) корпус были ополовинены и лишились почти всей артиллерии. А если в какой батарее еще оставались пушки, то не было снарядов. Полевые лазареты переполнились ранеными, и в них почти закончились медикаменты и перевязочные средства, а в войсках редко у какого солдата в подсумке имеется запасная обойма. В таких условиях генерал Данкль посчитал, что дальнейшее сопротивление с его стороны будет бессмысленным и глупым, но капитулировать решил не перед русскими, а перед настоящими победителями - таинственными и непостижимыми ар-танцами, послав к тем парламентера. Хотя что это оказалась за капитуляция... смех и грех, не более. Из первоначального полумиллиона в строю на утро пятого сентября осталось около ста тысяч, и те были практически безоружны. И даже если бы австрийское командование не надумало сдаваться, вопрос их втаптывания в землю был бы делом двух-трех дней.

И вот настал оговоренный момент капитуляции. Русский передовой отряд въехал в Тарногруд по дороге со стороны города Бильгорай. По тому, что войсковую колонну возглавляли страшно рычащие боевые машины не от мира сего, а в воздухе над ней с потусторонним свистом кружили беспощадные «адские птицы», генерал Данкль сразу понял, что принимать капитуляцию его армии явился сам ужасный и непостижимый герр Сергий, сын Сергия из рода Сергиев, самодержец и полководец. Но эта догадка оказалась только частью истины. Среди высокопоставленных всадников, следовавших сразу за головным отрядом, вместе с артанским самодержцем присутствовали: командир артанского армейского корпуса генерал Николай Тучков, командующие четвертой, девятой, пятой и третьей армиями генералы Василий Флуг, Платон Лечицкий, Павел Плеве и Радко Радко-Дмитри-ев, а также главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Николай Иванов. Каждому из высокопоставленных генералов, приближавших день полного разгрома галицийской группировки, должна была достаться минута триумфа. Благодаря их усилиям враг был не просто разбит и отброшен вглубь своей территории, а полностью уничтожен. Генерал Данкль подумал, что Вена и Будапешт сейчас находятся на грани отчаяния, зато Санкт-Петербург, Париж и Лондон наверняка переполнены ликованием.