Америка off… - Ерпылев Андрей Юрьевич - Страница 41

– Они самые, – буркнул майор и отвернулся.

Здоровяк ему не понравился сразу. В основном, тем, что придя в салон чуть ли не последним, даже не поздоровавшись, тут же согнал Гришу с облюбованного им кресла у окна, молча предъявив посадочный талон с обозначенным местом. Проигнорировал он и попытки познакомиться, также молча сожрав обед, принесенный улыбчивой стюардессой вскоре после взлета, побулькав чем-то спиртным из карманной фляжки и намертво отрубившись, как только собрали подносы. Кресло справа пустовало и общительному по природе Григорию пришлось маяться весь полет бездельем, так как он с своему глубокому сожалению, забыл прихватить из гостиничного номера зачитанный томик с оторванной обложкой и титульным листом и, потому, безымянный, который оставил кто-то из его предшественников.

Изучив от «корки до корки» все буклеты, лежащие в кармане переднего сиденья и раз десять посетив туалет, чтобы тайком выкурить строжайше запрещенную на борту сигаретку, Савенко к концу полета осатанел настолько, что не подойди тот к своему естественному концу, наверняка выпрыгнул бы наружу без парашюта.

И вот теперь седой громила изъявил желание поговорить.

– Напрасно обижаетесь, – прогудел сосед. – Просто я прямо с ночного рейса из Хабаровска – устал зверски и спать хотел, как собака…

– Да ладно, проехали…

– Вас как зовут?

– Григорием. Григорий Алексеевич Савенко.

– Надо же, почти Потемкин… Который светлейший князь.

– Я знаю. Только тот был не Алексеевичем, а Александровичем.

– Правда? Не знал, не знал… Степанцов, по…

Седой хотел, видно добавить что-то очень привычное, но вовремя проглотил.

– Путешествую вот! – неловко выкрутился он. – А вы?

– Да вроде бы как тоже…

Разговора явно не получалось и Степанцов, кивнув, отвернулся к окну, где, на фоне ярко-голубого моря в светлых пятнах мелководий и темных – глубин, показался слегка наклонный золотисто-зеленый краешек берега с белоснежными постройками…

Жара взлетного поля и прохлада аэровокзала пролетели практически мгновенно. Паспортный контроль был пройден быстро и организованно, ничем не напоминая российского столпотворения, а багаж, как оказалось, получать было не нужно – он уже был в автобусе. Григорий, перекинув через плечо ремень своей легкой сумки, прошествовал вслед за юрким смуглым человеком в белом одеянии, бойко тараторящем по-русски, на стоянку.

«Черт побери! – выругался про себя Савенко, забираясь в прохладный полусумрак шикарного салона. – Первый, можно сказать, раз в настоящей загранице и все бегом. Даже оглядеться не успел, как следует…»

«Ближнее зарубежье», по которому майора ВВС помотало за годы службы изрядно, можно было не считать, Афган, прихваченный краешком в молодости – тоже. Что оставалось? «Шестнадцатая республика СССР» Болгария, куда повезло смотаться с Надюхой в девяностом? Раз-два и обчелся…

Незанятых сидений было уже мало и, проклиная себя за нерасторопность («Опять ничего не видно будет!»), майор плюхнулся на мягкую кожу рядом с каким-то здоровяком в белой холщовой куртке, дремавшем, надвинув на нос такого же цвета панаму. От его движения сосед проснулся и оказался все тем же «по…» Степанцовым, улыбнувшимся Грише, как доброму знакомому.

Наконец, все места были заполнены и автобус, мягко тронулся с места.

Хрюкнул и ожил динамик над креслом.

– Раз… Раз… Как слышно? Хорошо? Рад приветствовать вас господа на гостеприимной земле Арабских Эмиратов! – раздался четкий, хорошо поставленный и звучащий без малейшего акцента голос невидимого с задних рядов гида. – Меня зовут Рашид Нусруллимов. Так же, как и вы все, я, в прошлом конечно, офицер Советской Армии, звание – полковник…

– Хм! – сдвинул свою панаму на затылок «седой». – Смотри-ка! Совсем коллега…

«Так вот, что за „по…“ у него выскочило…»

17

– Вперед, вперед! – Мэгги не могла усидеть на месте и минуты, постоянно хватаясь за зеркало, будто действительно надеялась разглядеть, как морщины стремительно прорезают ее кожу, седина пробивает волосы, выцветают глаза, словно в фильме ужасов. – Ни секунды здесь не задержимся.

– Хорошо, – не спорил с ней Сергей. – Вот только завезем девочку домой и – в путь… Ты где живешь? – обратился он к «спасенышу».

– Да, вообще-то, – вздохнула девочка, потупив глаза. – Нигде…

– Как это?

– Да, мы с Джоном тут прямо и жили, в городе, – пояснила Салли, как по-английски звали спасенную: по-индейски ее имя звучало красиво, но чересчур длинно и зубодробительно, поэтому порешили звать ее так, а она не возражала. – Он мне вместо отца был. А теперь, когда его убили эти вонючие койоты…

На глаза Салли навернулись слезы и Извеков решил «замять» эту тему.

– А больше никого из родни у тебя нет? – вклинилась Мэгги, спрятав, наконец, свое зеркальце.

Девчушка молча помотала головой, уставившись в пол автомобиля.

– А резервация?

– Ее вырезали в первый год войны… С вертолетов расстреливали, из танков… Я совсем маленькая еще была. Там сейчас никого нет.

Повисла гнетущая тишина.

– Что же нам с тобой делать?

– А возьмите меня с собой! – оживилась Салли. – Вы же на север едете?

– Да.

– И меня туда возьмите. Туда все уходят, но никто не возвращается. Там хорошо. Там Страна Счастья. Мы с Джоном все время туда собирались, только он старый был и все никак не мог решиться…

– Может быть там плохо…

– Не-а! – решительно покрутила головой девчушка. – Там хорошо. Иначе, все, кто туда ушел, давно бы уже вернулись назад. Там лучше, чем здесь – я знаю…

– А может и правда? – повернулся Сергей к Мэгги.

– И не думай! – вспыхнула та. – Раненую девушку, почти ребенка, и туда, в неизвестность?

– Значит лучше бросить ее здесь, на растерзание хорошо известных мародеров и насильников?

– Но… Это же…

– Она поедет с нами, – твердо сказал Извеков. – Если попадется место, более пригодное для жизни, оставим ее там, но здесь не бросим.

– Как знаешь! – надулась американка, отворачиваясь к окну. – Я подозревала, что вы, русские – извращенцы…

– Так вы русский? – радостно подскочила девчонка. – Настоящий русский?

– Э-э-э… В некотором роде, – осторожно ответил Сергей, перебирая в уме варианты: вдруг юная индеанка всю жизнь мечтала о скальпе русского над своей кроватью?

– Да Джон же все время твердил, что рано или поздно придут русские и нам помогут! Они добрые и всех нас спасут!

Убежденность, звучащая в голосе девочки была неподдельной.

– Твой Джон, что: был русским? – подозрительно сощурилась Мэгги, позабыв про ревность. – Красным?

– Он был черным! – отрезала Салли, надув губы и окинув «соперницу» суровым взглядом. – Краснокожая, это я, а он был чернокожим. Он говорил, что во всем виноват президент и белые, которые прос… Простите, мэм, – скулы девчонки потемнели еще больше, похоже, от смущения, – в общем, проморгали Катастрофу и ничего не смогли сделать. А русские добрые. Они про все, что Америка против них делала позабудут, придут и спасут нас. Как тогда, в Великую Войну, когда спасли мир, убив Гитлера и Императора Галактики…

Видимо, в голове девчонки изрядно перепутались россказни старого Джона, школьные уроки и продукция Голливуда. Однако, Мэгги, поняв, что перед ней всего лишь ребенок, хотя и женского пола, и перешагнувший опасную грань между детством и взрослостью, слегка отошла и потеплела.

– Нет, пришел всего один русский, – ласково погладила она по голове девчонку, – но он спас тебя. Почему же ему не спасти Америку, да и весь мир заодно?..

– На машине нам никуда не проехать, – деловито заявила Салли, когда небольшая компания, погрузив в «Крайслер» свой изрядно увеличившийся арсенал, все-таки тронулась в путь, – там дальше сплошные завалы кругом. Да и мин навалом… Как вы сюда-то проехали, ума не приложу…

– Что же нам делать? – пользуясь минутой, Мэгги, чуть ли не урча, поглощала тушенку, заедая галетами и запивая все это «колой» прямо из бутылки; Сергей старался не смотреть в ее сторону, так как его самого мучил зверский голод.