Чужое сердце или проклятуха поневоле (СИ) - Дмитриева Виктория - Страница 22

Вечерело. Мы двинулись куда-то организованной толпой под предводительством Лучезарного. Сколько длился наш пеший поход, не знаю, но, в конце концов, все мы пришли к лесному озеру. Тёмная гладь воды небольшого водоёма наслаждалась безветренной погодой. Ещё не до конца стемнело, но на берегу недалеко от мостков уже горели факелы. Очень атмосферно, колоритно, даже первобытно. Отличный вечер. Прекрасная компания.

Чего-то женщины начали меня раздевать. Ну ладно, пусть, не холодно же. Ну, трусы-то оставьте, всё-таки я не на нудистском пляже Ибицы. Нет, ну и ладно, не последние же, может, им нужнее. Василий с факелом в руке проводил меня голую по мосткам к воде. Купаться? А почему бы и не искупаться? Вода, правда, оказалась холодновата, но зато мелко, по горло всего.

Я же плавать-то не умею, как-то не было времени научиться в перерывах между больничка и. Голову не мочить? Ну ладно не буду. Хорошо, когда тебе говорят, что надо делать, правда же? Удобно, ни тебе сомнений, ни возражений, делай что говорят. Не жизнь, а сказка. Ай, блин, кажется, наступила на что-то скользкое и куда-то заваливаюсь. Лучезарный расстроится, что я всё-таки намочила голову…

— Какого хрена? — заорала я в голос, когда вынырнула из воды, мгновенно избавившись от дурмана в голове.

В воздухе откуда ни возьмись материализовалась банка тёртого хрена со свекольным соком, которая, повинуясь гравитации, рухнула вниз. Разбившись у ног Лучезарного, консервация выбросила в стороны осколки стекла, розовые брызги и едко-кислый запах.

— Демоны, ей владеют демоны! — поняв, что я отрезвела и кидаюсь непонятно откуда взявшимся хреном, начал причитать Василий.

— Рот свой закрой, вонючий, — взбесилась я.

Лучезарный резко как-то закрыл рот, в глазах его появилось недоумение, а когда лжепророк снова попытался заговорить, в воздухе отчётливо запахло плотным таким ядрёным тухлячком.

Василий выдыхал такой смрад, что от накатывающих на него же рвотных позывов не мог говорить. Беременные женщины, зажав рты разбежались, что с учётом дальнейших событий было только к лучшему. Мои таланты опять сработали без моего ведома ещё и дважды подряд, но если бы знала, что это случится именно сейчас, выкрикнула бы что-то другое.

— Ведьма, — исторг из себя злой Пророк вместе с очередной порцией вонизма, достойного лучших районных мусорок в сорокоградусную жару.

Меня схватили за голову и, кажется, начали топить, настойчиво продавливая макушку под воду. Я, ясное дело, сопротивлялась, на что имела законное право. Может, я в каком-то смысле и ведьма, но времена инквизиции давно прошли, тем более что в России её вообще не было! Сопротивляться получалось плохо, потому что меня топили самозабвенно, воодушевлённо и что сильно огорчало, со знанием дела.

Уже почти теряя силы, я услышала звук топота ног по доскам мостка.

— Не трожь Марию Целительницу, — кричал бегущий Глеб, и взгляд его был полон злобы и отчаяния.

Пророк или растерялся, или удивился, или отвлёкся, в общем, по какой-то причине выпустил мои волосы из рук. Этого хватило, чтобы начать отползать, но куда бы я ни тыкалась ногами, там было слишком глубоко для человека, не умеющего плавать.

— Глядите, кто заговорил, — Лучезарный растёкся в змеиной улыбке.

Несколько секунд главарю сектантов хватило, чтобы вытащить из основания факела нож с широким лезвием. Бегущий на максимальной скорости Глеб не успел затормозить, и с небольшой помощью Лучезарного налетел на остриё хорошо заточенной стали. Я только тихонько вскрикнула.

— А ты знатный притворщик, так талантливо изображать немого даже я бы не смог, — похвалил взбунтовавшегося помощника «пророк» и выдернул лезвие, вытерев его о рубаху бывшего подручного.

Глеб схватился за левый бок, попытался разогнуться, но уже получил от Василия сильный толчок ногой в корпус. Раненый, повинуясь инерции, полетел в воду, размахивая руками. Лучезарный по-звериному оскалился и захохотав в стиле маньяка из плохого фильма. Глеб вошёл в воду с кучей брызг совсем недалеко от меня, сразу провалившись с головой. Я дёрнулась к нему. Попыталась сделать это под мостком, но вода там была высоко, а я всё ещё не умела плавать. Глеб на поверхности не появлялся. Неужели я и его потеряю?

— Куда, ведьма, я с тобой ещё не закончил, — выдав клише из американского детектива, вернулся к моей персоне убийца.

В левой руке сектант держал факел, в правой — нож на котором всё ещё виднелись следы крови. Лжепророк, скорее всего, передумал меня топить, потому что, оглядев руки, ничего из них не выпустил. И как он будет меня кончать? Просто любопытно, что в планах: утопить или добить ножиком?

Вообще-то, мне предполагалось, что трудно зарезать человека в воде, не зайдя в неё, но у меня же не было в этом опыта, а у него, очень может быть, что был. Чтобы найти Глеба и заодно дезориентировать Лучезарного, я ушла с головой под воду.

Попытка открыть глаза на глубине оказалась напрасной. Муть, рябь, резь и не более того. Но зато, шаря руками, я быстро нащупала тело Глеба и поняла, что он шевелится и даже пытается помочь мне плыть. Если отгрести от мостков, то там главный сектант нас не достанет, но проблема заключалась в том, что дно резко уходило вниз, стоило сделать хотя бы пару шагов в сторону. Да уж, дилемма. Неудачное движение и я хлебнула воды. Страх. Паника. Я потеряла весь воздух и, кажется, Глеб почти не двигается. Нужно вынырнуть, хоть на секунду, иначе я задохнусь и утону.

Глава 21: поезд на тот свет не идёт, освободите вагон

Это был не такой уж и трудный выбор. Судите сами: или стопроцентно утонуть, или чуть поменьше чем на сто процентов быть умерщвлённой психопатом с ножом и претензией на статус мессии. В любом случае, когда мозг словил кислородное голодание, тело приняло решение само. Казалось, я успею быстро вынырнуть, хватануть воздуху и снова уйти под воду. Вот только осуществить этот гениальный план полностью не удалось. Вынырнула — да, хватанула воздуха — да, а дальше меня поймали за волосы и потащили за них как ту самую дедову репку. Похоже, что Лучезарный высвободил одну руку, убрав таки куда-то нож, так как факел я отчётливо видела, несмотря на резь в глазах после мутной воды озера. Факел я видела, а вот какую-либо логику в действиях психопата — нет.

— Я доведу начатое до конца, — «порадовал» меня самопровозглашённый пророк.

Мужчина попытался вытащить меня из воды за волосы. Что ж, с учётом того, что он сам сидел на мостках, чтобы иметь возможность держать меня за скальп, задача эта была нереализуема. Но со знанием физики у моего мучителя было ещё хуже, чем со здравым смыслом. Дальше он попытался потянуть меня за собой вдоль мостков, чтоб подтащить к берегу. Но ползти на карачках, а только так он мог меня удерживать, показалось организатору секты недостойным божьего избранника.

— Я сожгу тебя! — наконец выдал он, бросив больной взгляд на факел в левой руке. Но, право слово, я в воде, максимум, что он мне сожжёт, так это волосы или кожу, да и то — сомнительно, потому что я вся мокрая и буду сопротивляться.

Кажется, похожая мысль посетила и буйную голову оппонента, потому что мужчина небрежно отбросил факел на мостки. Лжепророк предварительно нажал потайную кнопку, и из ручки его «осветительного прибора» выпал нож, который всё ещё был испачкан кровью Глеба. Тут почти вернувшееся ко мне самообладание снова исчезло. Держа меня правой рукой, левой безумный Василий поднял нож. Мы вернулись к тому, с чего начинали. У него нож, у меня — паника и перспективы не дожить до утра.

Лучезарный замахнулся, а я зажмурилась. Вот эти все киношные идеи про то, что нужно посмотреть смерти в глаза, оно совсем не обо мне. Зачем? Лучше раз, и всё. Если чумовые не обманули, то смерть — это не конец. Да и тот же Бородин, номинально уже тоже умер, а по факту то не совсем, значит, есть там что-то после, значит, можно не бояться.

Интересно, уже всё? Он уже убил? Говорят же в фильмах о призраках, что некоторые во время смерти ничего не чувствуют, и поэтому даже не понимают, что уже умерли. Уши заложило, от страха или потому что меня макнули снова в воду, и я утонула? По ощущениям, как будто меня всё ещё удерживают за волосы, но как-то уже по-другому. Может, всё ещё топят, а может, это я дёргаюсь в агонии. Непонятно с закрытыми глазами, но страшно их открывать. Что я там увижу?