Явление Зверя - Ермаков Александр - Страница 30

— Да ведь, секретно, не полагается, ты же сама знаешь. — Пытался отнекиваться супруг, но без должной душевной твердости. Под призывным взглядом своей лучшей половины вся его твердость из области души переместилась ниже, туда, где у него раньше была совесть. Та, в смысле, лучшая половина, знала, что не полагается, от того и хотелось сильней и послушать и потом.

— Видишь ли, — раскололся нерадивый сотрудник, — вышла такая жудкая штука. У наших физиков из параллельного мира вылез кролик, схватил зубами мужика и уволок к себе, туда в другой континуум.

— Ух ты! — Восторженно изумилась жена. — Да что же это за кролик такой?

— А там, в параллельных мирах, такие кролики — здоровые кони, а зубы, зубы, — муж подъискивал подходящее сравнение, — зубы даже длиннее чем у твоей Луизки. Во! Так мы этого кролика с мужиком и ловили по параллельным континуумам, там где они пересекаются.

Для любознательной сексопилочки это был чудесный и совершенно свежий сюжет. С ним стоило разобраться детальнее.

— А что это за миры?

— Да как тебе это объяснить? — Муж-сотрудник наморщил лоб, потом просветлел. — Вот допустим жена подхватила на стороне сифон, а муж трипак. Пока они не трахаются, у каждого свои проблемы — это и есть параллельные миры. А вот если они трахнутся, то позаражают друг друга, и проблемы станут общие, вот тебе и пересечение миров.

— И этими гадостями занимаются твои физики? — Расстроилась и даже немного обиделась супруга. — Тогда надень ка, мой милый, одну штучку, я всяким там пересекающимся коитусиниумам предпочитаю безопасный секс.

Глава 9. КРОЛИК

Одним вечером Сигмонд с Гильдой ужинали в трактире, все явства были уже сьедены, пили молоко с куличами. Внимание Сигмонда привлек разговор за соседним столом.

Плешивый поселянин, что то яростно доказывал тощему человеку с хронически недовольным видом серой физиономии.

— Умереть мне на месте, если вру! Как на смертном одре клянусь, вот и друган мой скажет. — Тыкал плешивый рассказчик пальцем в сторону массивного соседа. Тот согласно головою кивал, — Да, было мол дело.

— Так вот идем мы значицца с друганом вместе — продолжал плешивый, — идем и зашли прямо в Блудный Бор. Ясно дело не далеко, а так с краюшку. Дюже там черника знатная, хотелось собрать ужо, вина поставить на зиму то. Значицца собираем мы енту чернику-ягоду на поляне, а дело— то уже к вечеру было, брюха поподтягивало, жрать-то я вам, братцы мои, скажу охоцца ужасть как, да ничего мы с собою не взяли с дуру. Ну жрем енту чернику, горсть в кошелку, горсть в рот, уже все морды, как у бесов черные, а все едино голодно.

Вдруг зрю, ба, да на полянке той прямо у меня поперед носу, животина лежит. Я такого зверя отродясь не видал. Мордой он кажись на нашего сурка смахиват — рыло такое, зубы длинючие, хвост тоже махонький и размером схож, только наши-то сурки, такие, в теле, а ентот не, кабы тощее. Зато мех знатный, ворсистый, пуху много. А уши длинющие, прямо до заднего места достают. Ну думаю, что за тварь такая невиданная тут издохла, а глядь, а он — то не падла, дышит. Вроде как спит дюже крепко. Я тогда его быстро имал, шею свернул, зову другана, ходи мол сюда, погляди, тварь то какая.

— Верно говорю? — Обратился рассказчик к другану. Друган, видать, молчун по натуре, головой закивал, все мол так в точности и будет.

— Ну, значицца стали мы совет держать, сожрать эту зверюгу, али нет — мало ли какой погани в Блудном Бору не водитси, каб не потравитьси. А, порешили, была не была, больно уж жрать охоцца. Ну мы его тотчас освежевали, костерок загнетили, начали помаленьку жарить. Пахнет, холера, у меня с друганом аж слюнки текут, ну думаем — наедимси ужо. Ну сготовился ентот зверь, сняли мы его с угольев, горяч больно, невмоготу жрать, и терпежу ждать пока простынет нету. Взял я его в руки, как был на вертеле, глаза зажмурил и только было за окорок евойный хватил зубами, ан нету его, пропал, холера. Токи патык в pуках опаленный. Я смотрю, туды, сюды, ну нет зверя жаренного. Ужо погрешил на другана, думал он шутки глупые шутит, да у того самого зеньки на лоб повылазили. Ну дела, говорит, щез.

— Во, щез и вся недолга. — Вставил друган.

— Эко, думаем наваждение, поглядели по сторонам, а нема, и шкуры нема, и потрохов нема, и даже крови, что на траву пролилась, и той нема. Мы с друганом как вскочили, да ну бежать от этого места колдовского, даже свои кошелки с черникою забыли. Ужо за ними боле не ворочались, пропади они пропадом, чтоб мы туда ишо ходили! Во, чо в Блудномто Бору быват.

Во, — кивал головой молчаливый друган. Зашумел народ в трактире, оказалось не только Сигмонд, многие слушали эту историю.

— Чо брешешь, чо брешешь? — Спрашивал у рассказчика худой слушатель.

— Хто брешет, собака брешет, а я правду говорю. — Отзывался плешивый.

— Правда твоя липовая. По твоей правде, так жаренный каплун запоет!

— Во сказал, как соплей в кашу напустил. То ж каплун, а то зверь невиданный из Блудного Бора. — Стоял на своем скорый на язык плешивый.

— Все одно брешешь. — Не унимался худой скептик.

— Сам ты брешешь. Ну скажи ему. — Обращался расказчик к массивному другану.

Молчун друган, лишних слов не говоря, подтверждающе крякнул и протянул к тощей физиономии необозримый свой кулачище.

— Во.

Худой разом сник и ретировался на дальний конец стола, с недоверчивыми своими замечаниями боле не пхался. Сигмонд улыбнулся — во всех мирах в кабацких спорах этот аргумент обладал магической силой убеждения. Окромя худого, народ в зале принял рассказ серьезно. Знали все, что где, где, а в Блудном Бору и не такое может статься. Повезло еще мужикам, сумели целыми невредимыми убраться, разве только штаны обмочили небось, хе-хе. А то наука будет, неча шляться по колдовским местам. Одно только смущало слушателей — описание невиданного зверя, скорее с перепугу такой им померещился.

— О, погодь, а че нам баил Рыжий Хромка, мы тодысь ево на смех подняли, думали перепил мужик, с ним енто быват. — Вспомнил вдруг ктото из зала.

— И то верно, баил такое, да где он? Нешто уже пъян?

Нашлись охотники, пошли Хромку разыскивать, скоро сыскали. Оказался Хромка не пъян, то есть еще не спал непробудно, но выпивши был крепко. Отлили его водой, поставили чарку. Хромка стоял шатаясь, цепляясь пальцами за стол, Мутным взглядом обводил зал, никак не мог уразуметь, что от него хотят. Потом чарку принял, немного оклимался и, трудно ворочая языком, поведал свою историю. Получалось, что он тоже в Блудный Бор попал, чернику собираючи, и на поляне увидел зверя. Ну так сильно не рассмотрел, потому что был далечень, но заметил, что уши имел непомерные, до самого зада. Пошел было Хромка зверя имать, да тот раз — и пропал. Не убег в лес, не схоронился в траве, а именно взял и пропал. Был да нету. Да, серый был, с белыми подпалинами, а может наоборот, белый с серым, не разобрал из дали. Хвост? Не было никакого хвоста, по крайности как у лисы или, к примеру, у крысы. Он тогда нини, он бы заметил.

— Во, я ж говорю, тот самый зверь! — Радовался плешивый. — А поляна с дубом дуплистым, с гнездом на вершине?

— Она.

— Как со старой дороги у сухой осины заворачивать?

— Она, в точности она. — Подтверждал Рыжий Хромка.

— Во, я ж правду говорю! — Еще боле веселился плешивый поселянин и, обращаясь к тощему зануде, торжествовал. — А ты говоришь — брешешь, во, слушай человека, он знаить!

Тощий поглядывал на человека, сомневался в знаниях пъянючего Хромки, но вспомнив кулачину, ему предъявленную, помалкивал.

Благодарные слушатели поднесли Хромке еще одну чарку, тот принял и завалился храпеть у стола. Его, как важного свидетеля простили, вон из трактира в ближайшую лужу трезветь не сволокли, оставили под столом, только малость пододвинули, чтоб сидеть не мешал. Такое совпадение деталей в рассказах разных людей окончательно убедили, даже самых маловерных в существовании таинственного зверя, обладающего колдовской силой. Люди стали бурно обсуждать услышанное. Особо всех интересовала сущность зверюги и природа ее волшебства.