Удиви меня (СИ) - Юнина Наталья - Страница 25

Но развлекающий баб Алмазов — не самая волнующая для меня тема на данном этапе. Куда больше меня беспокоит собственная голова, а именно рой мыслей. В который раз проанализировав события трехчасовой давности, я поняла, что все плохо. Во-первых, я назвала его «сука» и это очень некрасиво. Я оставила на нем кучу следов от ногтей — это тоже паршиво. Ну и самое ужасное — мне не нравится, что мне нравятся его прикосновения. И честно говоря, я даже боюсь представить, что бы было, если бы он сам не остановился.

— Поль, у меня проблема. Мне нужно домой, — впопыхах собирается Алиса, натягивая на себя одежду. — Ты со мной?

— В смысле нужно домой? Что случилось? — растерянно бросаю я.

— У меня месячные начались. Нечего мне здесь больше делать в такую жару.

— Не надо никуда уходить, у меня есть три вида прокладок: тонкие, средние, толстые. Тампон, кажется, тоже есть, правда слишком толстый, я для других целей его ношу. Но салфетки антибактериальные есть и таблетки тоже.

— Я не сомневаюсь, что у тебя есть вся аптечка. Это неважно, у меня живот будет ныть и таблетки не помогают. Да и что тут делать в такую жару. Я же купаться приехала, поеду я короче домой, — тараторит Алиса, а градус моего настроения снижается до конкретного ноля. Понимаю, что отпускать ее одну — тупо, некрасиво и неправильно. Но я не хочу отсюда уезжать. Не хочу и все тут! — Так ты со мной?

— Вообще-то я планировала остаться здесь до вечера.

— А смысл? Ты все равно сидишь в теньке и больше не купаешься.

— Я жду пока пройдет вредное солнце. А в воде тем более легко сгореть. В часа четыре выйду из тенька и буду греться на полезном солнце.

— А может все же поедем ко мне? Напьемся, как все девчонки нашего возраста, пока моих родителей нет дома. Фильм посмотрим, так уж и быть не про эту гребаную любовь, а ужастик какой-нибудь. И вкусняшку закажем, я согласна на все вредное. Давай? — черт, черт, черт. Надо сказать да, а задницу тянет остаться здесь.

— А давай я завтра к тебе, только без алкоголя.

— Ну ладно.

— Не спеши, давай тебе вызовем такси, от десяти минут ничего не будет.

— Какое такси? Вы что домой собрались? — ай да, Димочка, третий размер убегает. Ай-ай-ай. Ехидно улыбаюсь, смотря на растерянного брата.

— Нет, я остаюсь, а вот Алисе папа сказал возвращаться, честь ее блюдет. Позвонил сейчас и сказал «дуй скорее домой, а не то на гречку поставлю на всю ночь». Вот Алиска и срывается, дабы папу не злить, ну и коленки сберечь. На гречке так-то неудобно сидеть, ну ты не в курсе, Димочка, ты на нее не садился. Честь не блюдешь, все отблюдовал давно уже.

— Так, все, я пошла, — закатывая глаза, небрежно бросает Алиса.

— Да стой ты, — хватаю ее за руку. — Давай все же вызовем тебе такси. Мне так будет спокойнее.

— Зачем такси, я сам отвезу, — встревает Дима, ловко накидывая на себя шорты. — Как раз жару в машине с кондером пережду. И тебе не надо с незнакомым мужиком трястись, — наверное, час назад я бы дико этому воспротивилась, но сейчас, понимая, что ничего ему не перепадет, я даже испытываю некий прилив радости. Пусть отвозит. Получи фашист гранату — это тебе за лес.

— Да, Алис, пусть Дима отвезет, так будет лучше. И на обратном пути купи мне, пожалуйста, где-нибудь замороженный сок, — перевожу взгляд на натягивающего футболку Диму.

— Хорошо. Пойдем, — как ни странно спокойно отвечает он, перехватывая у Алисы большую пляжную сумку.

Как только я проводила взглядом Потапову с Димой, натянула солнцезащитные очки, взяла книжку и плюхнулась на живот, лицом к… сосискам. Да, я не собиралась читать книгу, открыла для вида, и очки собственно надела только для того, чтобы смотреть и не палиться. Десятиминутного созерцания этих голодных баб, мне хватило, чтобы отложить книгу в сторону и захотеть спать. Есть, кстати, тоже захотелось, и отнюдь не яблоко с сухарем, ранее предложенные Алисой, а сосиски, мать их. Да и от курицы не отказалась бы…

— Ну хватит дрыхнуть, я и так понял, что ты не притворяешься, — резко приподнимаюсь на локтях, краем сознания понимая чей голос слышу рядом. Хорошо я, блин, поспала, что оказалась на спине, да еще и перевернута в другую сторону. Это как можно было так вырубиться прилюдно?! А что если со мной что-нибудь сделали? — Ты сейчас думаешь о том, что, когда ты задрыхла, тебя могли ткнуть ВИЧ инфицированной иглой, потереться твердым шанкром о разные части тела, вколоть какую-нибудь дрянь? Выдохни, я за тобой следил. Никто не покушался на твое стерильное тело.

— Вам не надоело? — приподнимаю голову, фиксируя взгляд на лице Алмазова.

— Что именно?

— Ничего. Не стойте, пожалуйста, надо мной, от вас жар идет. И спасибо, что разбудили и бдили. Искренне вам благодарна.

— Пожалуйста, — небрежно бросает Алмазов и, как ни странно, идет в сторону своего пледа. Хотела легкости и беспечности — получай и засыпай на общественном пляже, дура. Хорошо хоть в теньке.

Оглядываюсь по сторонам, замечая, что людей стало значительно больше. И шумно. Очень шумно. Это ж какими надо быть тупицами, чтобы приводить детей в такую жару? Перевожу взгляд на мобильник и мысленно офигеваю. Проспала ровно час.

— Полька, сосиску хочешь? — поднимаю голову на возвышающегося надо мной улыбающегося Алмазова, у которого в обеих руках два длинных алюминиевых блюда.

— А вы как думаете?

— Думаю, что хочешь. Хочешь, но не признаешься, — ставит на песок два блюда и садится рядом со мной на мой плед.

— Не хочу, спасибо. Вы бы лучше бездомных животных накормили, а не всяких незнакомых девушек. У них есть голос, руки и ноги, чтобы заработать и купить себе самим еду.

— И сиськи.

— Что? — поворачиваюсь к Алмазову, взгляд которого определенно прикован к моей груди.

— И сиськи. Я говорю, сиськи у них есть, — отворачивается и цепляет с блюда сосиску с аппетитной корочкой. — Кстати, ты ревнуешь что ли? Что-то быстро, чую подвох.

— Причем тут ревность?

— При том, что тебе не должно быть никакого дела до того, кого я кормлю. Хочу голубя, хочу бабу, хочу бомжа пропитого.

— Мне жаль, что вы хотите голубя, бомжа и бабу. Зоофил и бисексуал.

— Ты договоришься, Полина, я тебя в миг опущу словесно на землю. Хочешь?

— Я от вас ничего не хочу.

— Заметно. Так пялилась, бедняжка, в мою сторону, что аж косоглазие должна уже за сегодня заработать. Ешь сосиски. Для тебя я принес особые, — на мое счастье быстро переводит тему.

— Особые это как?

— С чесноком.

— О, так это меняет дело.

— Вот и я говорю — ешь давай. Чтобы не только от меня воняло, а от нас двоих. Это элитные сосиски, там почти все мясо. Да и хорош выпендриваться, по глазам вижу — хочешь. Будешь долго думать, я тебе эту сосиску своими руками в рот засуну.

— Совать сосиски вы будете бабам, голубям и бомжам. Ясно? — зло бросаю я. Хватаю салфетку, тянусь за сосиской и не раздумывая откусываю кусочек. Хотела бы сказать, что невкусно, антисанитарно и прочее. Но — чертовски вкусно. А может все дело в том, что я голодная.

— Огурчиком закусывай. Я их дома мыл, не бойся. Где, кстати, твой друг по сексу?

— Повез подружку домой, — не раздумывая отвечаю я, хватая уже вторую сосиску.

— Ясно, — перевожу взгляд на Алмазова, который снова смотрит на мою грудь. — Я был уверен, что на тебе вместо купальника будет какой-то скафандр. Обязательно с карманчиками, в которых будет куча антисептиков.

— Почему скафандр? — интересуюсь я, не сдерживая улыбки. — Есть, между прочим, купальники с кармашками.

— Купальник, тем более раздельный — это совершенно не вяжется с тобой.

— То есть я вас удивила?

— В самое сердце.

— Извините за то, что я вас обозвала… собакой женского пола, — после минутной паузы, в которой каждый из нас что-то ел, я наконец-таки нахожу в себе силы извиниться. — Это было бестактно, эмоционально и… в общем, так нельзя. Извините. И за ногти тоже, — взгляд тут же падает на его плечи и шею.