Одна в мужской компании - Бенедикт Мари - Страница 49

Сьюзи бросила на посетителя еще один подозрительный взгляд, но послушалась.

— Хорошо, мэм, я выясню, — сказала она и тихонько закрыла за собой дверь.

— Неужели нельзя было до вечера подождать? — недовольно спросила я. — Этот фильм очень важен для меня.

Мы с Джорджем собирались после ужина встретиться у меня, к великому разочарованию Джона Говарда, к которому я опять вернулась после того, как попробовала встречаться с другими. И хотя Джон понимал, что мои отношения с этим мужчиной профессиональные и чисто платонические, он все же чувствовал, что с Джорджем я оживаю так, как никогда не оживаю с ним. А он терпеть не мог быть на вторых ролях и не желал мириться с этим, даже когда я объяснила, что мы работаем над новым военным изобретением. На сей раз это был зенитный снаряд, который должен был автоматически взрываться не только при столкновении с самолетом, а еще при приближении к нему. Думаю, в глубине души Джон не верил мне, но в конце концов я убедила его, что его обиды мелочны и не имеют под собой почвы. Если бы мне это не удалось, я бы все равно не стала отменять наши встречи с Джорджем, скорее уж Джона сменила бы на кого-то другого. Я не позволила бы ничему встать между мной и этой работой.

От работы над торпедными системами мы с Джорджем пока отошли: ждали ответа на свою заявку. В декабре прошлого года мы, как и собирались, представили подробное описание нашей торпедной и коммуникационной системы в Национальный совет изобретателей. Поначалу мы ждали, что ответ будет благоприятный: не только потому, что верили в наше изобретение, но и потому, что у нас с Советом были общие мотивы. Нас, как было сказано, подтолкнула к этой работе ужасная трагедия «Бенареса», а сам Совет был сформирован во время Первой мировой войны после того, как пассажирский корабль под названием «Лузитания» был расстрелян торпедами, когда шел через Атлантику из Нью-Йорка в Ливерпуль. Но с тех пор, как мы обратились со своим предложением, прошел уже не один месяц. Мы старались не терять оптимизма и в июне, по предложению члена Совета Лоуренса Лангера, подали заявку на патент. Лангер встретился с нами, чтобы выразить свою поддержку нашему предложению, и даже помог нам связаться с профессором Калифорнийского технологического института Сэмюэлем Маккоуэном и юридическим агентством Lyon & Lyon, которое могло бы помочь нам в этом процессе. Но наконец мы начали уже терять надежду.

Эскалация войны на всех фронтах тоже приводила нас в отчаяние. Каждый день мы читали ужасающие новости. Гитлер продвигался все дальше на восток Европы и на юг, в Грецию. Все более ожесточенные бои велись по всей Африке, включая те регионы, для захвата которых Фриц когда-то снабжал Муссолини оружием. Продолжались воздушные налеты на Англию, Шотландию, Ирландию и Уэльс. Во Франции нацисты учредили правительство Виши. Наконец, в Атлантике участились атаки немецких подводных лодок. Однако в газетах ничего не писали о нарастающей волне насилия по отношению к евреям, о том, как их загоняют в гетто и концентрационные лагеря, — об этом мы узнавали только от друзей и родни. Хотя Америка пока еще не ввязалась в драку, было ощущение, что мы уже в осаде, и мне хотелось, чтобы, когда войну объявят, наша торпедная система была уже наготове.

Единственным светлым пятном среди всех этих ужасных новостей было известие о том, что моя мама скоро сможет переехать из Канады ко мне. Несколько месяцев мне не удавалось пробить стену, выстроенную вокруг Штатов от беженцев. То, что мама сейчас жила в Канаде, то есть в относительной безопасности, было аргументом против ее переезда, хоть она и не создавала «экономического бремени» для страны — это было препятствие, которое оказывалось непреодолимым для многих эмигрантов. Но в конце концов, после консультаций с юристами и давления на мистера Майера, я получила неофициальное уведомление о том, что теперь ее ходатайство почти наверняка примут.

— Нет, Хеди, ждать было нельзя. Мы и так уже столько месяцев ждали ответа — и вот он наконец.

Я вскочила со стула.

— Решение Совета?

— А что же еще? — Он держал бумагу у самой груди, и на губах у него появилась загадочная улыбка.

Я попыталась выхватить листок, но он не давал.

— Позволь, я прочитаю тебе самое важное, — дразнящим тоном проговорил он.

— Только побыстрее, пожалуйста, мне скоро на площадку, а ждать больше сил нет.

— Письмо адресовано военно-морскому флоту США, но Национальный совет изобретателей прислал нам ротапринтную копию. Потом разберем ее по словечку, а сейчас позволь мне сразу перейти к главному. — Он сделал паузу и взглянул на меня, не в силах сдержать мальчишескую улыбку, игравшую на его вечно юном лице. — Да, вот. «После двухуровневого рассмотрения Советом и самого тщательного изучения, Национальный совет изобретателей рекомендует Военно-морскому флоту США рассмотреть вопрос об использовании проекта миссис Хедвиг Кислер-Марки и мистера Джорджа Антейла в военных целях».

Я нарочно не стала подписываться «Хеди Ламарр». Я опасалась, как бы моя известность не повлияла негативно на решение Совета.

Я взвизгнула от восторга и хотела уже засыпать Джорджа вопросами, но тут он прибавил:

— А главное, Хеди, эту рекомендацию нам дал не кто иной, как Чарльз Кеттеринг.

— Тот самый Чарльз Кеттеринг?

Это был известный изобретатель, глава Национального совета изобретателей. Он даже был на обложке Time несколько лет назад.

— Тот самый. И он считает наше изобретение достаточно перспективным, чтобы рекомендовать его флоту.

Решусь ли я высказать вслух мысль, что пронеслась у меня в голове? Не слишком ли большая дерзость — питать такие надежды?

— Если Кеттеринг считает, что у проекта такой большой потенциал, что остается флотским чинам, кроме как принять его?

Круглые, голубые, совсем ребячьи глаза Джорджа так и сияли.

— Вот и я об этом подумал.

— Теперь осталось только дождаться ответа.

— Да, опять тактика выжидания.

— Но ведь это наверняка простая формальность, — предположила я.

— Нам остается только надеяться, Хеди.

Мы улыбались друг другу, как сумасшедшие, и меня охватил дикий восторг: это было первое публичное признание того, что во мне есть какая-то иная ценность, помимо внешности. Хотелось немедленно начать праздновать, но я знала, что меня вот-вот позовут на съемочную площадку. Но нельзя же было совсем не отметить такое важное событие. Я налила нам обоим по стакану бренди, и мы выпили за наше изобретение.

Неужели и правда, создавая оружие для борьбы против Третьего рейха, я искуплю свои грехи? И спасенные жизни тех, кто сейчас гибнет в боях на море, лягут на другую чашу весов и перевесят жизни тех, кого я бросила в беде в Австрии? И неужели благодаря этому я, может быть, стану известна не только из-за своей внешности?

Ну нет, мысленно одернула я себя и поставила на стол стакан с таким стуком, что Джордж вздрогнул. Я была зла на себя. Как я посмела ожидать награды за то, что должно быть только искуплением? Если наше изобретение поможет быстрее закончить войну, одного этого уже будет достаточно.

Глава сорок первая

7 декабря 1941 года

Лос-Анджелес, Калифорния

Было воскресенье, но весь актерский состав и съемочная группа собрались на площадке, где снимали «Тортилья Флэт». Над этой экранизацией романа Джона Стейнбека мы работали без выходных и уже привыкли к такому графику. Наш режиссер, Виктор Флеминг, к самому себе был еще требовательнее, чем к актерам, поэтому мы не жаловались, в том числе и я, хотя мне приходилось то и дело отменять планы на субботние и воскресные свидания с моим новым кавалером — актером Джорджем Монтгомери, высоким красавцем из Монтаны. Хотя мне все-таки было ужасно жаль этих упущенных вечеров с моим «Джорджем номер два», моим романтичным Джорджем, с которым всегда можно было вместе посмеяться, отчего меня особенно тянуло к нему в эти мрачные времена.