Пыльные цветы (СИ) - "-Мэй-" - Страница 14

Если устать слишком сильно, можно и физически заболеть. У фейри всё куда интенсивнее: когда они тратят слишком много магии, им становится плохо. У Ноа ровный ток магии и без того был нарушен травмой.

Глаза Марны расширились, когда она их увидела. Она сказала что-то на эльфийском, потом велела идти в гостиную. Шан почти тащил Ноа, потом он же занялся руками брата: Делин беспомощно смотрел, но даже взять ничего не мог обожженными ладонями.

Ноа кричал от боли и скидывал одеяла, которыми пыталась укрыть Лили. Ева думала, он либо умрет, не выдержав боли, либо охрипнет, но всё закончилась иначе: Марна принесла обыкновенный человеческий шприц и велела держать Ноа, пока вкалывала ему слабо мерцающее благословение.

— Никогда не слышала, чтобы оно было не порошком, — пробормотала Ева. Думать об этом было приятнее, чем о холодной коже Ноа, которого она помогала удерживать на месте.

Марна рассеянно кивнула, убирая шприц:

— Люди почти не видят в таком виде. Это сильная вещь. Даже у кали’фарн жидкие благословения только у целителей.

— Потому что опасно? Это как сильный наркотик?

— Потому что легко переборщить. Оно снимает боль, но лишняя капля, и дыхание останавливается. Целители хорошо чуют жизненные потоки, поэтому знают дозу. Она для каждого своя.

Ноа затих почти сразу. Ева ощутила, как он расслабился, с опаской прислушалась к дыханию, но оно слышалось глубоким и ровным. Ноа уснул.

Марна подняла руки над ним, ладонями вниз, и она засветились слабым мерцанием, чем-то напоминавшим благословение — или огоньки гирлянд, видимые сквозь дым.

— Вы его вылечите? — спросила Ева, когда Марна опустила руки.

— Как целительница я залатаю его магический контур. Дальше ему придется подождать, пока магия восстановится. И с физическими травмами я не могу ничего сделать. Но если не будет рыпаться, голова быстро заживет. Ничего опасного.

Делин громко фыркнул, выражая этим всё, что думает о «не рыпаться». Марна обернулась к нему и покачала головой:

— Тебя тоже касается.

Шан отодвинулся с мазью, которую ему сразу выдала Марна. Она осмотрела ладони, цокнула языком, но заявила, что ничего страшного. Только и Делину пока лучше не колдовать. «Иначе окажешься на том же диване под дозой благословения».

После этого Марна отправила всех спать, заявив, что еще немного поколдует над Ноа — как подозревала Ева, в прямом смысле.

Марна ей нравилась. Невысокая фейри с витыми рогами, с раскосыми глазами и в тонких кимоно. Явно живущая очень давно и набравшаяся за это время жизненного опыта и уверенности. Она напоминала Еве мать. Та тоже решительно управлялась с лошадьми на ранчо и никогда не терялась.

Марна арта Ульн жила в отличном браунхаусе — типичный для Нью-Йорка старый дом из слоистого песчаника коричневого цвета. Отдельный вход, несколько этажей. Стиснутый с двух сторон другими подобными домами, он всё равно давал иллюзия тихого уголка. При этом располагался почти в центре, а не в пригороде.

Показы Марны неизменно производили фурор, а коллекции одежды расходились со скоростью света. Она одевала знаменитостей, в ее платьях вышагивали по многим красным ковровым дорожкам и получали «Оскары» и «Грэмми».

Дом оставался уютной пещеркой, полной блестящих эльфийских тканей, старинной человеческой мебели и едва уловимого травяного аромата, который Марна наверняка принесла с родины.

Даже ее кухня оказалась деревянной и очень теплой — и светлой. Ева ожидала увидеть Марну, но никак не Ноа.

Сегодня он не походил на умирающего.

Стоял босиком, в джинсах и простой белой рубашке, которые нашлись у Марны. Встрепанный, и в утреннем свете хорошо было видно, что его волосы не просто светлые, но с необычным серебристым отливом, который мог быть естественным только у фейри. Маленькие рожки в них терялись, а вот хвост торчал из-под выпущенной рубашки. Наверняка не в своей одежде Ноа не совсем удобно: никаких специальных дырок.

Он готовил яичницу. По крайней мере, Ева заметила на столе яичные скорлупки, пускай что-то монструозное на сковородке мало походило на яичницу. Только если к ней добавить картошку, овощей и что-то еще, что Ева боялась даже рассматривать.

Ноа бросил на нее быстрый взгляд и подмигнул:

— Тебе идет платье фейри. Модненькое.

Голос Ноа звучал хрипло, и Ева вспомнила, как он кричал ночью — и как его чуть не придушили при нападении.

Одной рукой Ноа включил чайник, тут же скользнул обратно к сковородке, потыкал яичницу и счел ее готовой. Ева успела присесть за стол, а на нем уже оказалась доска, сковородка, две тарелки и приборы.

— Разве ты не должен спать? — осторожно спросила Ева. — Или что-то вроде того.

— Неа. Голова разболелась.

— А благословение действует?

— Ага, я еще слегка под кайфом. А что, хочешь воспользоваться мною, пока я беспомощный?

Он уселся на стол и подмигнул Еве, одновременно с этим накладывая себе в тарелку кусок яичницы.

— Вряд ли ты беспомощный.

Она вспомнила вчерашний прием, который теперь казался будто подернутым туманом. Убийство Развенчанной королевы, нападение… Ева впервые шагала в тенях и впервые увидела, какими могут быть фейри в схватке. Как Ноа и Делин четко действовали сообща и какими опасными могли быть.

Хотя помнила Ева и Ноа до этого в темной комнате. Потерянного, одинокого, жаждущего почувствовать что-то настоящее, не относящееся к мрачному прошлому.

У Евы было ощущение, будто она целует лунный свет. Невесомый, нежный, но в то же время неотвратимый, проникающий будто в поры кожи и ласкающий изнутри. Это было странно и не похоже на то, что обычно происходит при поцелуе с людьми. Больше ощущений. Как будто задействованы все чувства и еще немного сверху.

И всё-таки беспомощным Ноа не был даже тогда.

— Не думаю, что Марна оценит твои подвиги, — заметила Ева. — Она и на Делина вчера ругалась, что с его руками стоит пару дней полежать в постели.

— Ожоги ведь не сильные?

— Нет. Она выдала мазь, и Шан не отходит от брата.

— Хорошо, — кивнул Ноа. — Ты тоже присматривай за сестрой.

— В смысле?

Ноа жевал большой кусок яичницы, так что обеспокоенной Еве пришлось ждать. А потом еще немного, пока он разливал чай, без труда находя чашки. Ноа отлично чувствовал себя на кухне Марны. Как на своей собственной.

Не успев сесть, он съел еще немного и только после этого наконец-то пояснил:

— Тот кинжал, который схватила Лили. Фарналисский. Зачарованная штука, и магия выбрала именно ее.

— Для чего?

— Понятия не имею! Ничего опасного, это точно, но надо смотреть чары. Я могу, но… попозже.

— Когда ты сможешь сделать это, не корчась от боли, — проворчала Ева. — Иначе Марна не будет так благосклонна.

— Она и не сможет. Жидкое благословение можно использовать разок, но до второго приема должны пройти недели. Иначе может не подействовать или накопиться в организме слишком много.

Он говорил об этом беспечно, а Ева поежилась. И подумала, что стоит подняться к Лили и посмотреть тот кинжал. Сестра накануне казалась просто испуганной, но вдруг это оружие как-то еще повлияет?

Ноа интенсивно жевал. Потом, наконец, заявил:

— Мне нужен твой телефон.

— Зачем это?

— Наводить справки. А мой остался дома, куда я не могу вернуться. Тебе бы тоже не советовал уезжать. Если кинжал как-то повлияет на Лили, Марна сможет помочь.

Еве не нравились обе мысли. И то, что с ее сестрой что-то может случиться, и то, что надо отдать кому-то телефон. Она рассчитывала позвонить в редакцию.

— Мне надо выяснить, кто сейчас имеет вес, — пояснил Ноа. — Сколько осталось членов королевской семьи, кто теперь наследник. И заключить сделку, конечно же.

Даже сейчас он думал об «Убежище» и как его обезопасить.

— Делин наверняка в курсе…

— Делин с Шаном, нечего их трогать, — пожал плечами Ноа. Широко улыбнулся. — Я большой мальчик и могу разобраться сам.

— Постарайся при этом не умереть.