Алхимия крови и слез (СИ) - "-Мэй-" - Страница 9

— Ах, говорят, она скоро снова выйдет замуж. Вот будет смешно, если и этот муж умрет!

— Мараанский принц напился и уселся на лошадь, не удивительно, что свернул себе шею. Говорят, он был хорош собой, но такой придурок!

— Его родственники еще хуже. Правит там его старший брат, у него целый выводок детей и мать, которая во всё лезет. А еще младшие сестры. Может, одну из них пошлют к нам как невесту?

— Император может выбирать. Жених должен быть старше невесты, все об этом знают! Императору пора бы найти себе жену, но он император, кто ему прикажет.

— Принц Кэл тоже не женат. Говорят, к нему каждую ночь приводят новую наложницу.

— Да столько наложниц нет даже во дворце! Не говори ерунды!

— Мне сказала Велина, а у нее сестра одевает наложниц! Поэтому все браки, которые хотел устроить покойный император для принца Кэла, не состоялись. Он слишком непостоянен.

Когда у Деи окончательно заболела голова от щебета дам, она извинилась и решила вернуться в свои покои. Может, написать отцу или сестре. Обычное, ничего не значащее письмо, просто чтобы унять тоску по дому. Даже местные сплетницы не говорили в присутствии принцессы ни о чем, чего бы она еще не знала. Ни о чем существенном.

Дея никак не ожидала, что в покоях ее будет ждать принц Кэл. Он бесцеремонно крутил в руках статуэтку богини Селтерры, когда вошла Дея. Спокойно поставил ее на стол, рядом с бумагой для письма и повернулся. Одного его кивка хватило, чтобы Номи Вейр торопливо поклонилась, сложив руки, и спиной вышла из комнаты, оставив их одних.

Дея была раздосадована. В Мередаре никто не смел без спросу заявляться в ее покои, даже сестра с братом. Даже отец, король! И уж тем более трогать ее вещи.

— Это мои комнаты, принц Кэл, — холодно сказала она.

— А это мой замок.

— Вашего брата.

Он не казался уязвленным, как будто его не очень волновало, что Дея права — а может, так и было. Или он просто слишком хорошо понимал, что он здесь принц, второй человек после императора. Это правда отчасти и его дворец.

Кэл был нахальным, но он родился принцем и вырос принцем. Его воспитывали как принца огромной империи. У Деи мелькнула мысль, а ее брат так же ведет себя, так оно видно со стороны? А она сама?

— Твоя сестра ведет активную переписку с леди Сериллой, — без вступления начал Кэл. — Откуда они знают друг друга?

Дея не сразу поняла, о чем речь. Она знала о леди Серилле, та жила во дворце, может, даже была в Женской гостиной, но Дея понятия не имела, как та выглядит. Знала только, что именно от нее сестра знала так много о том, что происходит в Эльрионе. И поделилась знаниями с Деей перед ее отъездом.

— Их мужья выходцы из Аш-Тарака. Они хорошо знали друг друга.

— Поэтому решили познакомиться их жены? Из Мередара и сердца Эльриона. Как любопытно.

Дее показалось, сейчас она сделала большую ошибку, хотя и не сообщала ничего такого, что Кэл не смог бы выяснить сам. Наоборот, скрывать было глупо, он бы еще решил, она делает это намеренно.

Если император предпочитал имперские мундиры из ткани, то принц носил кожу, напоминая скорее о Клинках. Дея не знала, почему так, но подозревала, это как-то относится к его статусу или к тому, что он больше воин — хотя в Эльрионской империи каждый был воином. Даже женщины носили кольца-когти.

У Кэла был перстень со стилизованными драконьими крыльями, знак андора, Воли императора. Сейчас, в светлой комнате, Дея увидела, что и на груди у него тисненые крылья, почти незаметные. Начинаются между ребер и расходятся почти до плеч.

Воля императора — это соколы и звезды.

Сам император — это и мудрость, и сила, и воля. Но стоило считаться и с его андором.

— Уверена, их переписка проверяется и не содержит ничего предосудительного, — сказала Дея.

— Я позабочусь об их переписке.

Кэл порывисто приблизился, так что теперь были видны не только тисненые крылья, но и птичьи когти, которые заменяли пуговицы, и темные перья, составлявшие часть его одежды. Движение было настолько угрожающим, что Дея невольно отшатнулась и уперлась в стол.

Эйдарис был императором, но его она не боялась. А вот его Волю — да. Он казался из тех людей, кто мог сначала сделать, а потом подумать. Свернуть шею, а уж потом сожалеть об этом.

Отшатнулся Кэл внезапно, Дея и сама ощутила будто горячую волну, которая прошла от нее к принцу — хотя сама ничего не делала.

Он не казался раздосадованным, скорее удивленным. Прищурился:

— Ты умеешь колдовать?

— Простые заговоры, как все мередарцы. Чувствую магию. Не более того.

Это было правдой. Дея знала, что в империи у многих магические способности той или иной силы. Императорская семья тоже обладала сильным колдовством. Но в Мередаре всё было не так, может, поэтому оттуда и выходили самые искусные колдуны. Тех, кто обладал силой, еще в пятилетнем возрасте отнимали от матерей и воспитывали в колдовских монастырях.

Дея не принадлежала к их числу.

Но невольно вспомнила о темных духах-дафорах, которых призывал ее собственный брат в напутствие. Дея полагала, это что-то вроде обычного пожелания хорошей дороги, но вдруг заклинания имели реальную силу?

— Хорошо, — ровно сказал Кэл. — Если ты соврала и от тебя будет хоть какая-то угроза империи или императору, я сам тебя убью.

Дея не сомневалась, что он может воплотить угрозу. Без труда.

— Пока что наслаждайся свободой, птичка. И готовься к церемонии гадания, ты приглашена.

Птичкой Дея себя не ощущала. Только если очень маленькой и посаженной в тесную клетку.

Кэл маялся под дверью брата.

Понимал, что это глупо и стоит постучать, раз уж явился, но всё равно никак себя не пересиливал. В конце концов, Эйдарис мог быть занят. Или уже лег спать. Или у него вообще наложница — император не придавал им особого значения, скорее, считал необходимостью и потребностью тела.

Спросить у стражников можно было, но Кэл не хотел казаться в их глазах неуверенным. Проклятие! Если он так и продолжит мяться, скоро весь дворец узнает, как Воля императора топтался у его двери.

Кэл постучал и вошел внутрь, получив разрешение.

После коронации Эйдарис не стал переезжать в покои отца, оставшись в своих комнатах. Неброских, без особых изысков, но достаточно больших и удобных. Шаги Кэла скрадывали ковры, на окне уже светился фонарик для духов предков. Но сам Эйдарис не спал.

Он снял мундир и сидел в штанах и рубахе за столом. Огромную столешницу отполировали вода и соль: когда-то она была частью палубы королевского фрегата, пока тот не списали. Подростком Эйдарис успел провести на нем немало времени и воду любил.

На столе горело несколько фонариков, всё было завалено бумагами, которые Эйдарис и смотрел.

— Можно, — Кэл прочистил горло, — можно я останусь тут на ночь?

Эйдарис приподнял брови и быстро кивнул:

— Конечно.

Такое иногда случалось, когда после сильного приступа, второй повторялся через день или два. Кэл ощущал их приближение, как некоторые чувствуют грозу или что-то плохое. В прошлый раз он уговаривал себя, что ему кажется.

— Я подумал, ты прав, — смущенно сказал Кэл, опуская глаза. — Лучше приду к тебе заранее, чтобы приступ не начался, и завтра я мог бы быть нормальным. Иначе всем только хуже делаю.

Императорская кровать была большой, массивной, с балдахином — правда, Эйдарис его не любил и обычно раскрывал. А у стены стояла удобная кушетка, к которой и направился Кэл. Они уже делали так раньше и не раз: энергия Эйдариса усмиряла приступы, если братья просто были рядом. Если Кэл не упрямился и приходил.

На кушетке лежало свернутое одеяло. Пусть Кэл давно не являлся, и никто не знал, когда проклятие снова даст о себе знать, но Эйдарис хранил это место так, будто брат может прийти в любой момент.

Сейчас хотя бы ночью, это удобно. Хуже, когда Кэл ощущал приближение приступа будучи в седле далеко от дворца или на каком-нибудь долгом приеме.