Добыча - Ергин Дэниел - Страница 49

Потерпев поражение в борьбе с Детердингом и будучи вынужден оставить свои позиции, Сэмюель вначале считал себя неудачником. Никакой славы для него в объединении не было. „Я разочарованный человек“, – говорил он газетным репортерам. Сразу же после объединения, чтобы смягчить горе, Сэмюель отправился в море на яхте водоизмещением 650 тонн. Но унижение быстро вылечилось. Два магната предприняли усилия для примирения друг с другом. Детердинг консультировал Сэмюеля, сделал его значительно богаче, а после его смерти называл его „наш председатель“. В свою очередь Сэмюелю потребовалось не так много времени для того, чтобы понять, чего может достичь Детердинг, – уже в 1908 году он говорил акционерам „Шелл“, что Генри Детердинг „никто иной как гений“. Уже не осуществляя руководства, Сэмюель более десятка лет был председателем „Шелл транспорт энд трейдинг“ и активно участвовал в различных проектах „Группы“. Он стал еще более богатым, активно занимался благотворительностью, газеты продолжали прославлять его или изображать в карикатурном виде, в зависимости от хода событий, а он продолжал заниматься любимым делом, выступая в поддержку перевода судоходства на мазутное топливо. Во время своего председательства он поддерживал с Детердингом дружественные отношения. Но никакого вопроса о характере этих отношений никогда не возникало. Детердинг был хозяином.

Завершение, объединения в 1907 году означало, что на мировом нефтяном рынке отныне господствовали два гиганта – существующая „Стандард ойл“ и нарождающаяся „Ройял Датч/Шелл“. „Если бы три года назад „Стандард“ попыталась уничтожить нас, то ей бы это удалось“, – говорил Детердинг в 1910 году. И добавлял гордо: „Теперь же положение изменилось“. Между двумя гигантами, однако, продолжалась яростная конкуренция, и в том же году он совершил паломничество на Бродвей, 26 для того, чтобы добиться примирения. Вместо этого он получил предложение продать „Ройял Датч/Шелл“ за 100 миллионов долларов. К сожалению, придется занести в протокол, что мой визит в этот город… был совершенно бесполезным“, – был его язвительный ответ. Он испытывал унижение, потому что, по его словам, вопросы сотрудничества „в настоящее время не считаются Достойными обсуждения с управляющим и председателем нескольких компаний, которые, уступая лишь вашей компании, являются крупнейшими в мире по объему торговли нефтью“.

„Стандард ойл“ ответила на отказ Детердинга новой кампанией снижения цен, начав тем самым новый этап нефтяных войн. Как будто этого было недостаточно, она также образовала голландскую дочернюю компанию, чтобы получить нефтяную концессию на юге Суматры. У „Группы“ больше не было выбора – оставалось переходить в контрнаступление, а это означало лишь одно: „В Америку!“ Таков был лозунг политики „Ройял Датч/Шелл“ в период между 1910 и 1914 годами. Если бы „Группа“ не проявляла активности в Америке, то она оказалась бы уязвимой перед снижением цен, проводившимся „Стандард“, потому что „Стандард“ имела возможность сбывать в Европе излишки бензина по сниженным ценам так же, как она сбывала излишки керосина, сохраняя в то же время в Америке более высокий уровень цен, а следовательно – и прибыли. Такое положение обеспечило „Стандард“ устойчивость, которой не было у „Группы“. Она могла использовать свою американскую прибыль для покрытия потерь, понесенных в результате рыночных войн в Европе и Азии.

Детердинг продвигался в двух направлениях. Первым было Западное побережье, где в 1912 году он основал дочернее предприятие по сбыту бензина с Суматры, а на следующий год он начал непосредственную добычу нефти в Калифорнии. Вторым направлением экспансии Группы были центральные районы континента. Стремясь поучаствовать в оклахомском буме, Детердинг послал в Соединенные Штаты нового специального агента для того, чтобы тот быстро все организовал. Этот агент уже имел опыт организации сети нефтехранилищ в Восточной Азии в начале девяностых годов, а также нефтедобычи на Борнео в конце девяностых. Это был не кто иной, как Марк Абрахаме, племянник Маркуса Сэмюеля, непосредственно перед этим занимавшийся от имени Группы организацией компании по разведке нефти в Египте.

Оклахома, конечно, не Борнео, но тем не менее Абрахаме не знал, что его ожидает, когда отправлялся из Нью-Йорка в Талсу в июле 1912 года. Поэтому маленькая группа сопровождавших его несла с собой его собственную печатную машинку на тот случай, если в Талсе их не окажется, а кроме того, он припрятал 2500 долларов в специальный пояс на тот случай, если в этой самопровозглашенной „нефтяной столице мира“, маленьком городке, выросшем во время бума, не окажется солидных банков. Обосновавшись в Талсе, он приобрел несколько небольших компаний и включил их в новую компанию „Роксана Петролеум“. Теперь Детердинг достиг более крупной цели, которую можно было назвать оборонительной экспансией. Он закрепился на родной земле „Стандард“. Когда Марк Абрахаме, выполнив свою задачу, вернулся в Лондон, Детердинг послал Хуго Лаудону торжествующее письмо: „По крайней мере мы уже в Америке!“

Как бы ни было тяжело Сэмюельу уступить контроль Детердингу при объединении „Шелл“ с „Ройял Датч“, тем не менее позднейшие события подтвердили мудрость этого решения, учитывая зависимость „Шелл“ от российской нефти. Российская промышленность переживала стремительный рост, благодаря политике протекционизма, проводившейся графом Сергеем Витте, могущественнымминистром финансов, с 1892 по 1903 год. Математик по образованию, Витте из железнодорожного чиновника невысокого ранга поднялся до ранга руководителя российской экономики, благодаря лишь своим способностям – весьма необычный способ возвышения человека в царской империи. Находясь на посту министра финансов, Витте осуществлял руководство быстрой широкомасштабной индустриализацией России, а особенно развитием ее нефтяной промышленности за счет широкого привлечения иностранного капитала. Консервативные круги яростно критиковали его программу. Военный министр жаловался на „слишком поспешное развитие“ нефтяных регионов, тем более с помощью „иностранных капиталистов, иностранного капитала и евреев“. Но Витте жестко придерживался своей стратегии.

Витте был человеком больших талантов, что являлось исключением в правительстве, состоявшем в основном из людей невысоких способностей. Вся государственная система была пронизана коррупцией, предрассудками и некомпетентностью. Источником некомпетентности был сам царь. Николай II был падок на лесть, что очень опасно для самодержца, а кроме того, и он, и его двор погрязли в мистицизме, будучи поглощены модными религиозными учениями, и окружили себя, по словам Витте, „привозными медиумами и доморощенными „юродивыми“, считавшимися святыми“. Царь не мог „отказаться от своих „византийских“ привычек“, – пророчески говорил Витте. „Но ввиду того, что он не обладает талантами Меттерниха или Талейрана, он обычно падает в грязную лужу или в лужу крови“. Витте мог только молиться, чтобы Господь избавил „нас от этого переплетения трусости, слепоты, хитрости и глупости“.

Николай II высокомерно относился ко всем нерусским меньшинствам в своей многонациональной империи и санкционировал репрессии против них, что в свою очередь делало их потенциальными бунтовщиками. К началу века вся империя была охвачена беспорядками. В 1903 году сам министр внутренних дел был вынужден признаться Витте, что царствование Николая II уже привело к колоссальным провалам. „За мелкими исключениями, – заявил министр, – все население империи было недовольно или откровенно враждебно настроено по отношению к власть предержащим“. Кавказ – родина российской нефтяной промышленности – был одним из наиболее плохо управлявшихся регионов во всей империи, и без того управлявшейся крайне неумело. Условия жизни и труда в этом регионе были плачевными. Большинство рабочих жило в Баку без семей, а в Батуме рабочий день продолжался четырнадцать часов с двумя часами обязательных сверхурочных.