Студёная любовь (СИ) - Билык Диана - Страница 7

Возле диковинной машины шумела толпа, в основном девушки. Они неприятно хихикали и, прикрывая ладошками губы, поглядывали из-под ресниц на прибывшего гостя, словно перед ними не меньше, чем божество. Было ощущение, что им уже гарантировано обещали выгодное место в роскошном замке принца. Или графа. Или лорда. Да хотя бы господина, продающего зерно или ткани.

Я ступила ближе. Немножечко. Не знаю, зачем, просто делать было нечего, вот и полюбопытствовала. Дернула же меня тьма!

Среди красоток нашего курса, как гусь среди гусынь, возвышался молодой мужчина, не старше тридцати оборотов. Он стоял ко мне спиной. Длинные черные волосы были заплетены в косу и касались поясницы, а дерзкий, закрученный хвостик лежал на крепких ягодицах. Никогда не видела таких длинных волос у мужчин, разве что у глубоких старцев, как ис-тэ Патроун.

Разглядывая крупные плечи приезжего, изучила мудреную вышивку на его мундире. Что-то в этих узорах почудилось знакомое — это встревожило, отчего я еще приблизилась. Опустила взгляд ниже — черная ткань брюк облегала крепкие бедра и подтягивала длинные, мускулистые ноги, белые сапоги до колен с пестрым тиснением стучали каблуками по камню, высекая искры от каждого движения мужчины.

Странное ощущение неправильности закололо в груди. Я приложила руку к амулету на ключице и одними губами прочитала «сейваша». Это снимет острую боль на несколько минут и усилит действие артефакта, если вдруг что-то пойдет не так.

Толпа качалась и пугала, угрожая придавить. Мне лучше спрятаться сейчас, не то худо будет.

Выбрав момент, пока студенты скопились в одном месте и заняты разглядыванием богатого гостя, я шагнула в сторону, ближе к колоннам. Смотреть, как девушки выплясывают вокруг заносчивого павлина, который может их выбрать, мне было глубоко неприятно. Зачем так унижаться? Эти вельможи приезжают в академию за товаром и платят за нас очень много, потому простых смертных и бедняков среди них не увидеть, но некоторые особо отличались пафосом, как этот… на железных лошадях.

Когда я отвернулась от неприятного созерцания длинноволосого богача, в меня неожиданно влетел высокий и широкоплечий парень с курса боевиков, а с ним Лефрия, сокурсница, — алые щечки, пухлые губки и волосы чернее ночи. От грубых рук мага, что отодвинул меня в сторону, позвоночник прошило стрелой боли. Амулет обычно сдерживал прикосновения, но сегодня я погибала. Не устояв от шока, упала навзничь на камень площади, и белое небо Криты рухнуло на голову.

Взорвался хохот. В ушах загремело, в груди скрутилась ядовитая мерзлая змея.

Задыхаясь, я с большим трудом встала на четвереньки. Добавив «сейваша» несколько раз, стиснула ледяными пальцами амулет, да только легче не стало, камень не принимал мою магию. В глазах потемнело, а к горлу подступила знакомая тошнота. Если сорвусь в темень, случится непоправимое — я себя раскрою. Я должна уйти из толпы. Должна…

Звонкий смех прервался, и перед лицом появилась большая мужская ладонь. Крепкое предплечье, что спрятано под плотной синей тканью и украшено дорогими камнями белых и серебристых цветов, переходило в большие плечи. Я зыркнула на руку, что оказалась в опасной близости. Крупные пальцы, выраженные фаланги, ровные косточки. Кожа темно-карамельная, смуглая.

Шарахнулась поздно. Мужчина коснулся моей ладони, от этого словно огненные росчерки пошли по венам, наши руки подсветились яркими сине-серебристыми разломами и запульсировали, сплетаясь.

Отстраниться не смогла. Казалось, в одну секунду во мне лопнули все капилляры и порвались мышцы.

У нового гостя были темные глаза, а в глубине зрачков вертелась живая искра, будто фитилек.

— Дай руку. — Мягкий голос толкнулся в лицо, окатив теплым воздухом. — Я помогу.

— Спасибо, не нужно. — Я помотала головой и через боль выпрямилась. Под коленями тянуло, все косточки крутило, словно меня лопасти мельницы перемололи. Сил едва хватило попятиться от вельможи.

Кареглазый попытался меня схватить за локоть, но я отшатнулась. Хотя это по правилам академии недопустимо. Если он меня выбрал, обязана подчиниться. Да только нельзя! Ректор предупреждал меня, чтобы держалась подальше от портала, а я будто свихнулась, в самую гущу пошла.

Глядя в пол, чтобы не провоцировать высокопоставленного гостя, я поймала равновесие, до хруста косточек сжала накидку, чтобы та не упала с плеч, и, шепча про себя бесконечное и бесполезное «сейваша», повернулась к лестнице.

Кто-то хмыкнул рядом, а после в поле зрения появились белые лощеные носки больших сапог. Королевских. Так вот что за узоры на кителе пижона!

Я втянула голову в плечи. Неуважение к потенциальному работодателю или хозяину лишит меня привилегий и хороших рекомендаций, а неуважение к ин-тэ может стоить жизни.

Благо меня больше не трогали, белые сапоги ушли в сторону, а я, ковыляя, побрела по ступенькам в зал. Дождусь конца праздника в темноте какого-нибудь угла, а потом так же тихо уйду к себе. Сейчас не смогу: комнаты нарочно заперли на время бала. Здесь даже Патроун не смог мне помочь и пойти против правил академии.

Что же на меня нашло? Зачем вышла наружу? Зачем подошла к колеснице? Она словно звала меня… Словно я уже ее видела раньше. Или его…

В глазах туманилось.

В груди сдавливало мерзлым ужом.

Кто-то, будто нарочно, врезался в меня, выхватив из легких остатки воздуха.

На мгновение я погрузилась в зыбкую тьму. Музыка и боль так оглушили, что пришлось слепо выбежать на балкон и, задыхаясь, прижаться к ближайшей стене.

Почему-то сегодня артефакт не просто барахлил — он пропускал все прикосновения.

Я поискала глазами ректора, надеясь на его помощь, но не нашла, а заметив густую тень, что скользила по коридору в мою сторону, спряталась глубже, под арку.

Маленький закуток был повернут к площади, и я неосознанно впилась взглядом в синий мундир приезжего гостя и черную косу толщиной в мою руку. Тот самый из королевской семьи, что пытался помочь и руку протягивал… Тот самый, с колесницы.

Меня снова обожгло. Ребра скрутило ноющей болью, отчего я обвисла на перилах едва дыша.

Хозяин колесницы будто почувствовал мой взгляд. Дернул плечом, повернулся к балкону. Потер кулаком грудь. Вскинул голову. Жадно расширил ноздри, принюхиваясь.

Вон сколько вокруг претенденток, а кареглазый, прострелив толпу хищным взглядом, смотрел на меня.

Чтобы скрыться от его безумных глаз, я отступила к стене и накрылась слабым невидимым куполом. На больший не хватило сил. В эссахе что-то изменилось, моя ледяная магия бушевала, ребра будто ломались, крошась о нечто необъяснимое. От мощного холода, что разрастался под кожей, слиплись губы, а изо рта вылетело крошечное облако тепла.

Я замерзала изнутри. Лед вышел из-под контроля эссахи, и оберег Патроуна больше не работал, как я не пыталась к нему воззвать. Что-то извне подкормило мой дар. Сердце, что пичужкой билось под ладонью, замедлило ход, а запястье со шрамом пронзило такой дикой болью, что я упала на колени и завыла сквозь сомкнутые зубы.

Может, это и есть избавление от страданий?

Хотела прочитать заклинание — погружение в летаргический сон, крайняя мера, чтобы остановить мучения, но не смогла вывернуть правильно ладонь. Чтение магии сорвалось, рассыпавшись в воздухе серебром. Кисть скрутило, я сжала ее пальцами другой руки, спрятав старый грубый шрам, что сейчас безумно жег кожу и лишал меня возможности себе помочь.

Глава 5

Синар

Папа хоть бы инструкцию дал, как пользоваться осколком. Бесконтрольно ворочается остряк под кожей, щекоча ребра — не очень приятно. Да и как искать невесту? Вживили в тело кусок гадости и сказали, что магия сделает все за меня, а я не привык кому-то (тем более, бездушному камню) доверять свою жизнь. Приколист у нас король, весь в меня. Или я в него?

Отец раньше улыбался чаще, последнее время все больше хмурился и пропадал в кабинете, шушукаясь со своими советниками. А точнее, они там друг на друга орали, восседая за круглым столом. Были беспокойства на границах с Иманом, но я не особо вникал, ведь с соседями у нас многолетний мир, закрепленный богами. Не верю, что до войны дойдет. Считаю, местные волнения можно погасить с помощью кнута, в виде ареста парочки бунтарей, или пряника, наградить тех, кто ведет себя подобающе законопослушному кританцу. Тут папе помощник и поддержка — Ланьяр, он у нас настоящий вояка. Изредка отец собирал советы биологов и магов, чтобы решать проблемы питания и полива в теплицах. Бывало, что приходилось целые плантации овощных культур сжигать из-за вирусов. Тяжелые решения… для меня это слишком — уничтожать, я бы попытался вылечить теплицы. Но кто меня слушал? Папе всегда проще выбросить слабое и поврежденное, выстроить помещения и засеять заново. А еще король проводил недельные консилиумы лекарей, чтобы найти способ остановить развитие заразы, вроде черноты. Скукота. Это Эв любитель подобной ботанической чуши, с ним король и советовался, к нему прислушивался. Я же, по его мнению, шалтай-болтай — только за девками бегаю да горячительное в горло заливаю. Папа меня никогда не ценил, потому что я не чета двум другим, правильным, сыновьям. А мои достижения для страны — пустой звук. Правитель изредка ярился, мол, лучше бы я мечом махать научился, чем прожигаю свои годы на секс, выпивку и иллюзорный прогресс. А я не могу без экспериментов, верю в скорое развитие мира, мне нравится чудить и копаться в неизведанном, в необъяснимом, а еще созданные механизмы смешиваю с магией, усиливая результат, хотя это и рискованно. В прошлом году чуть пол замка не сжег. Благо моя магия водная, успел все потушить.