Носитель фонаря (СИ) - Олейник Тата - Страница 23

– Сорок минут назад. Она тебе втык за ботинки на столе сделала.

– Да Евик разве девушка, так, недоразумение.

Недоразумение вернулось домой и раздраженно положило на стол несколько листков толстого пергамента.

– Всё, вот порталы, утром летим в Ноблис. Наконец их величество согласились нас принять. Встреча завтра в полдень.

– А на Хохена ты свиток не купила? – спросил я, пересчитав пергаменты.

– Нет! Наличных и так на донышке осталось! Мне по-любому позориться завтра перед этой белобрысой крысой, но хоть какие-то живые деньги нам нужно будет им показать. А жестянка как-нибудь сам доковыляет до Ноблиса, не развалится. Может, мозгов, или чего там ему еще не хватает, по дороге наберется.

– Ты, Евик, сегодня какая-то особенно напряженная. Ты расслабься немножко.

– Расслабься?! Это не тебе завтра торговаться и милости выпрашивать у дряни, которая тебе голову отрубила!

Акимыч очень некстати хихикнул, за что получил по полной. Я не стал вмешиваться, так как наша командирша только-только перестала меня пилить за идиотизм со святилищем и благородно вспоминала о моем проступке не чаще, чем раз в четверть часа. Поэтому я вернулся к «Голосу Шоана», в передовице которого рассказывалось о чудесном явлении на Сахарной Горе – древнего храма, описанного в старинных текстах.

Наутро мы разожили добычу по сумкам, более или менее прилично оделись и прибыли на портальную площадь Шоана, чтобы получить привязку к порталу напоследок; прямо с площади было решено и стартовать в Ноблис. Я впервые увидел, что Шоан может быть даже красивым. Дыма и копоти в центре было значительно меньше, а нарядных горожан без печати вырождения на лицах – значительно больше. Площадь была окружена многоквартирными, но ухоженными домами, разумно выкрашенными в цвет темного шоколада, на котором, как известно, грязь не очень бросается в глаза. Неизвестно откуда взявшиеся курчавые, сливочные облака очень неплохо с домами гармонировали. Стоя перед подрагивающим кругом портала и разворачивая свиток переноса, я вдруг понял, что, возможно, еще очень долго не увижу эту славную столицу кузнецов и металлургов, и попытался напоследок взглянуть на Шоан с симпатией близкой разлуки. Не очень-то у меня получилось.

Ноблис нас встретил свежими запахами солнечной листвы, горячей выпечки и дорогих духов. Я побыстрее спустился по ступенькам, чтобы не мешать прилету следующих гостей столицы Юга, но тут за спиной раздалась чья-то ругань и грохот металла.

– Ну вот, – сказала Ева, – а вы говорите порталы ему покупать. Он же фактически наш пет получается, а петам билеты не нужны – сами за хозяином летят. Вообще хорошо, что он здесь: в его компании с фиолетовыми как-то повеселее встречаться будет.

– Ну, не знаю, – сказал я. – вообще они могут быть не слишком рады его видеть после той мантисской мясорубки.

– И очень хорошо, – сказала Ева, поправляя на шее пушистый воротник своего парадного костюма. – Пусть помнят, что у нас тоже в случае чего найдутся кое-какие аргументы.

Глава 12

Нас приняли, видимо, в арендованном доме – низком, сером, одноэтажном, с небольшим садиком перед входом. Пара боцов фиолетовых с каменными лицами проводили нас в гостиную, поправили сбитые Хохеном со стены в коридоре картины, сказали – ждать здесь. Дубовый длинный стол, скамьи с каждой стороны. Два окна, выходящих на кирпичную стену. Пустота.

Наверное, то что Эллана-Лана со свитой явились лишь минут через десять, призвано было подчеркнуть, насколько мы с нашими предложениями им не важны, нам полагалось как следует осознать свое место и положение. Я прямо видел, как Эллана сидит с часами и ждет, чтобы не дай бог, не прийти чуть пораньше выбранной минуты. Ну и глупо.

С Элланой вошел Базиль Дево, откинулся, значит, с кичи. Такой же красивый и наглый, как и был. На нас он даже не взглянул – плюхнулся на скамью подле Ланы и уставился в потолок. Также тут присутствовали, разумеется, Сиборн, та темнокосая девушка-юрист, которую мы видели в Мантисе, и еще пара незнакомцев.

– Прежде, чем мы перейдем к обсуждению репараций и прочих условий договора, я желаю получить информацию, – заявила клан-лидер фиолетовых, севшая напротив Евы. На столе перед ними можно было лампочки без всего зажигать – сплошное высокое напряжение.

– Какую именно информацию? – спросила Ева.

Эллана повернула голову ко мне.

– Это твоя мать сейчас – во главе стервятников на всех телеканалах?

– Простите, я не понял… каких стервятников?

Эллана-Лана раздраженно кивнула Сиборну, и тот тут же с готовностью перехватил тяжкое бремя общения со мной.

– «Стервятниками» принято называть граждан, представляющих интересы группы наследников людей, лежащих в криокоме капсул Lesto. Многие из замороженных – владельцы крупных состояний, которые cплошь и рядом переданы в управление той же Lesto. Жизнь замороженных престарелых или просто очень больных людей в капсуле, как мы знаем, может длиться десятилетиями, многие наследники считают, что это несправедливо. Надо сказать, что иногда в их претензиях есть резон, если речь идет, например, о семейном состоянии, которое копилось многими поколениями – внуки и правнуки оказываются лишены доступа к имуществу своих предков. Однако в целом требования «наследников» не имеют большой поддержки в обществе, даже появилось вот такое оскорбительное их прозвание. Стервятники выдвигают много претензий, но основных две. Во-первых, они утверждают, что многие люди в криокоме – либо уже мертвы, либо утратили сознание, а Lesto просто замещает их программой, которая симулирует жизнь в игре, чтобы компания могла по-прежнему управлять имуществом – иногда , напомню, огромным! – замороженных. Во-вторых, они хотят, чтобы был принят закон о том, что люди в криокоме должны признаваться недееспособными, а контроль за их имуществом и лечением должен передаваться в руки ближайших родственников. Да, я понимаю вашу гримасу, выглядят эти требования не слишком этичными. Поэтому ваша мать – в чем-то находка для «стервятников», улучшающая их публичный образ. Она энергична, трагична, эмоциональна, привлекательна и не преследует экономических целей. Она движима лишь любовью к своему ребенку и страхом за его судьбу, а требования у нее – совершенно идентичны требованиям стервятников.

– Да, – сказал я Эллане. – Это моя мама.

Эллана откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди .

– Рассказывай. Всё. Как, где, когда и зачем вы полезли к нам в замок. И не вздумай врать, я пойму.

Я стал рассказывать – о стрижином обрыве, о квестах, о настоятелях в комнате на циновках, о Сиви.... Не то, чтобы я рассказывал все. Я многое скрывал. Я все еще называл Еву – Зосей, я ничего не сказал про то, где добыл удочку, конечно, не упомянул об алтаре Гро-Алы, не обмолвился про драконью пиявку. Когда я рассказывал про алтарь из сиденья солдатской уборной Эллана-Лана прямо вонзилась когтями в стол, хотя на лицо оставалась спокойной. Про квест с Хохеном и про наш поход в подземелье, и про Бальмовый Покой я тоже рассказал – так как еще утром Ева дала на это добро. И так как про яд драконьей крови упоминать было запрещено, я представил дело так, что мы прошли подземелье лишь с помощью Хохена, который всегда готов мстить за смерть участников своего квеста. Но все остальное поведал, как было: и про безумного босса локации, и про прекрасную прозрачную Брандехильд, и про встречу с богиней, у которой много лиц, и все – позаимствованные.

– … а потом мы прилетели сюда и встретились с вами, – закончил я и ужасно пожалел, что на столе не было хотя бы маленького стаканчика воды, так как горло совсем пересохло.

– То есть, теперь ты еще и жрец Злой Девки? -спросила Лана, барабаня ногтями по столу.

– В общем, да. Но она говорит, что жрецы ей вообще ни к чему, так что я могу расслабиться.

Наступила пауза, которую тут же взялась заполнять Ева.

– И теперь мы готовы отдать вам всю нашу добычу из клада в возмещение того ущерба, который мы вам невольно причинили!