Тихушник (СИ) - Бабин Александр - Страница 6

— Входи, Александр, для тебя есть хорошая новость. Офицерская должность освободилась в Октябрьском уголовном розыске — один из сотрудников переезжает в другой город. Я переговорил с начальником УР, так что, если ты не передумал быть сыщиком, то, как я и обещал, есть возможность попробовать себя в роли Шерлока Холмса. Ты уже окончил школу милиции, офицерское звание имеешь, так что нечего тебе в дежурке штаны протирать. Работа дежурного — для тех, кому до пенсии осталось служить год-полтора, сдавай все дела — и вперёд, на передовую!

— Спасибо вам. Я сейчас же позвоню начальнику УР — с ним мы уже давно знакомы. Он знает, что мне хотелось работать в уголовном розыске и в его подразделении.

— Тем более — все пути ведут в этот отдел. Удачи тебе! Нас не забывай!

Я вышел из кабинета кадровика, огляделся — никого в коридоре не было, — и от радости подпрыгнул: мечта сбылась! Я скоро стану оперуполномоченным уголовного розыска. Форму милицейскую, как в дежурке, носить не нужно; буду иметь пистолет на постоянной носке, и сдавать его в оружейку не придётся. Представил, как раскрою все преступления, которые считаются у оперов «глухарями», — ведь я буду применять к их раскрытию дедуктивный метод Шерлока Холмса! Эту книгу я прочитал не один раз, и знаю наизусть всё, что нужно настоящему сыщику, — так думал я.

Глава 4

— Коллеги, я хочу вам представить нового сотрудника — Семёнова Александра Фёдоровича. Он окончил специальную школу милиции, не женат, занимается спортом — ходит вместе со мной в секцию каратэ. Я с ним знаком давно, так что прошу любить и жаловать. Он будет обслуживать центральную зону — участок, сами знаете, один из самых криминогенных у нас в городе. Заменит на нём Геленидзе, который уезжает к себе на Родину — в Сочи, — представил меня на утренней планёрке начальник отдела уголовного розыска Морозкин Владимир Васильевич.

— А водку он пить умеет? — спросил один из сидящих рядом со мной сотрудников, и все вокруг опера засмеялись.

— Пичугов, я думаю, водку пить, как все мы, он умеет, но не так, как её пьёт Геленидзе. Встань, Арсен, и прочти вслух вот это заявление, которое мне на тебя поступило от гражданина. Он получил телесные повреждения — графином по голове, и главное — у нас в отделе, — Морозкин протянул провинившемуся листок.

— Может, не надо, Василич? — сказал молодой человек кавказской внешности.

— Надо, Федя, надо! Читай, читай, пусть коллеги узнают правду, и им наука будет впредь, — сказал начальник, процитировав Шурика из «Операции „Ы“».

Юмор в коллективе на планёрках явно присутствует — видимо, такая внутренняя психологическая обстановка им помогает в общении; мне она по душе. Нужно поближе со всеми познакомиться и изучить каждого. Всякие люди бывают на свете, тем более, оперá — ребята неглупые, многое в жизни повидали. В таком коллективе ухо нужно держать востро.

— Начальнику Октябрьского ОВД Останину, — начал медленно читать Арсен, затягивая основную — явно в его пользу — часть заявления.

— Читай сразу текст заявления, что шапку читаешь? Я тебе и так скажу — копию его потерпевший отправил прокурору, так что готовь чемоданы и суши сухари, — поторопил его с чтением Морозкин.

— «Заявление. 3 июня 1984 года я был ограблен неизвестным гражданином по ул. К Маркса, 76. Украли барсетку. В ней находились: паспорт, ключи от дома, пропуск на завод и пять рублей денег. Я сразу обратился в дежурную часть, позвонив по телефону-автомату и описал дежурному приметы преступника. В дежурке меня направили в кабинет 4 к оперуполномоченному УР Филиппову для дачи объяснения. При беседе с ним к нему зашёл молодой человек кавказской национальности. Он подошёл к столу, взял стоящий на нём графин с водой; при этом не спрашивая даже разрешения и не говоря ни слова, и ударил им по моей голове. Я потерял сознание. Когда очнулся, молодого человека в кабинете уже не было. Вокруг меня стояли неизвестные ранее мне лица — потом я узнал, что это сотрудники уголовного розыска, один из которых мне сказал, что у них произошло ЧП — ворвался в отдел неизвестный гражданин, якобы сбежавший из психиатрической больницы, и его долго ищут врачи, как и вся милиция города, вот он и ударил меня графином. Пока мне Филиппов оказывал медицинскую помощь, преступник от него сбежал. Я обратился в травмпункт, где мне поставили диагноз — сотрясение головного мозга. Прошу вас найти и привлечь к уголовной ответственности гражданина, который мне причинил телесные повреждения».

Все оперá закатились от смеха.

— Ладно, Арсен, хватит читать. Мужики, ничего тут смешного нет, нужно сейчас подумать, что дальше делать? Отписываться придётся перед прокуратурой всем тем, кто причастен к этому «анекдоту», в том числе и мне, как руководителю. Если узнают про этот случай, смеяться над нами будут все вокруг — от постового милиционера до участкового. А сейчас, Арсен, расскажи товарищам, как было на самом деле? Не стесняйся, тут все свои, только без вранья.

Я сидел и слушал, не понимая, почему все смеются над заявлением, — ничего смешного в нём нет. Гражданину преступник проломил голову, да ещё в кабинете опера, — а они не смогли его даже задержать… Что за такие сотрудники милиции, как он мог всех их обмануть? Вот попал так попал в коллектив служить… Где ещё, скажите, из кабинета опера преступник может запросто сбежать, и никто его даже не задержит?

— Что рассказывать? Вы же знаете, вчера было моё последнее дежурство, — стал объяснять Арсен. — С понедельника иду в отпуск и уезжаю на родину, — последние мои деньки, скажем так, в родном отделе. После дежурства зашёл в «Канцтовары», купил авторучку и вернулся обратно — кое-какие есть недоделанные дела, с канцелярией должки остались, все чернила исписал. В коридоре встретил Перлина — он объяснил, что вчерашнего грабителя задержали, его допрашивает Филиппов. Вот я и зашёл к нему на огонёк. Дай, думаю, напоследок помогу ему раскрыть преступление. Я же не знал, что Филиппов допрашивает свидетеля, а подозреваемый находится у Гусинского. Мне же Перлин сказал, что подозреваемый у Филиппова, — я был уверен на сто процентов, что это жулик. В кабинете Филиппова я почувствовал себя плохо. Решил попить воды, закружилась голова — видимо, на дежурстве устал, выездов на происшествия было много; можете в дежурке проверить мои слова — вам подтвердят, — и из рук непроизвольно выронил графин. Который, падая, вскользь коснулся головы потерпевшего! Какие-то потерпевшие пошли слабенькие… Когда он очнулся — я извинился, мы с ним разошлись по-дружески. А что заявление написал на меня… Так, видимо, ему знакомый адвокат посоветовал — хотят денег с меня срубить, — объяснил Арсен.

— Ты что, не понял всей серьёзности ситуации? — сказал Морозкин. — Не успеешь доехать до Сочи, тебе прокуратура ласты склеит. Иди к потерпевшему на поклон и договаривайся на мировую, пока этому делу хода не дали. Копия заявления для прокуратуры пока у меня. День тебе сроку, чтобы все разногласия с ним уладил. Канцелярские товары ещё приплёл к своему оправданию — ну и врать ты горазд! Все оперá видели, что ты пил пиво в баре как раз напротив отдела. Говоришь, чернила у тебя кончились? Ну-ну! Врать бы лучше научился — хотя бы так, как это делает наш местный Остап Бендер — твой коллега Гусинский. Понял?

— Так точно, понял, — ответил Арсен.

— Ну, а у вас почему такая произошла неразбериха? Филиппов, тебе же дежурный поручил взять объяснение у жулика? Почему вместо него у тебя в кабинете оказался потерпевший? — грозно спросил у другого подчинённого начальник.

— Василич, я с жуликом ранее знаком — сами понимаете, он немного мне «помогает», — сказал один из оперов (я так понял, тот самый «Остап Бендер»), — поэтому попросил Филиппова поменяться с потерпевшим.

— Ладно, давайте эту тему закроем. Прокурор звонил — обещался в понедельник к нам в гости заглянуть. По отказным материалам с нами хочет побеседовать, так что их подшаманьте, как следует — особенно у кого сроки по ним заканчиваются. Тебя это непосредственно касается! — Морозкин внимательно посмотрел на Гусинского. — Он лично с тобой будет беседовать за твоё «творчество». Всё! Планёрка закончена — все по коням. Семёнов и Бондаренко, останьтесь.