Раскрыть свое убийство - Егоров Виталий - Страница 34

Оставив Машу дома, Сологубов приехал на работу и позвонил Козлову:

— Николай Иванович, по-моему, случилось беда — пропал Каприн.

— Куда пропал?! — воскликнул руководитель.

— При невыясненных обстоятельствах. Еще установили, кто под маской Брежнева мочит людей.

— Кто?! — крикнул Козлов, мало веря в происходящее.

— Есть тут один, вы его не знаете, он никогда не мелькал в наших сводках. Когда придете на работу, доложу более подробно.

— Ты где? Я немедленно прибегу на работу.

— Тогда я еду за вами, через десять минут можете выходить на улицу.

— Все, я одеваюсь!

Услышав доклад своего подчиненного, Козлов приказал:

— Создать две группы — одна едет осматривать дачу, а вторая — с обыском к Пронченко. Во вторую группу включить Иванова, поскольку эта банда совершает и разбойные нападения. Я лично поеду со второй группой на обыск Пронченко, а ты осмотри дачу.

Когда вторая группа в восемь часов утра прибыла к Пронченко, дверь открыла полноватая женщина средних лет, которая, подозрительно разглядывая визитеров, спросила:

— По какому поводу?

— Нас интересует Евгений Мартынович Пронченко, он дома? — спросил ее Козлов.

— Его нет, он не ночевал дома.

— Где он может быть сейчас?

— А по какому поводу вы его ищете? — вызывающе поинтересовалась женщина. — Вообще-то сейчас восемь утра, вы не имеете права…

— Имеем, — резко прервал ее Козлов и, отстранив женщину в сторону, зашел в квартиру.

— На каком основании?! — взвизгнула хозяйка. — Вы знаете, кто я такая?

— Мы прекрасно знаем, кто вы такие, — твердо ответил Козлов. — Где ваш сын?

— Что за манера так разговаривать с людьми? — презрительно фыркнула женщина. — Я не простая труженица, которую можно обидеть. Где ваше постановление о производстве обыска?

— Глафира Захаровна, вы работаете в юридической системе и прекрасно осведомлены о том, что в неотложных случаях мы имеем право проводить обыск без постановления с последующим уведомлением прокурора.

— Ах вы еще и без санкции прокурора ворвались ко мне! — закричала она. — Ну погодите, я найду на вас управу!

— Это ваше право, — спокойным тоном ответил Козлов и обратился к понятым: — Приступаем к обыску, вы внимательно следите за нашими действиями.

Непоколебимость милиционера остудила хозяйку, и она покорно последовала за понятыми, чтобы присутствовать во время обыска.

Козлов направился в зал, оглядел помещение, и его внимание сразу же привлек книжный шкаф — одна полка была полностью посвящена Достоевскому!

Переборов в себе волнение, начальник уголовного розыска взял в руки шестой том и показал понятым:

— Посмотрите, шестой том полного собрания сочинений Достоевского. Сейчас мы посмотрим, все ли страницы присутствуют в этой книге…

— А с какой стати… — начала было хозяйка, но Козлов резко прервал ее:

— …пока вам слова не давали! — и вновь обратился к понятым: — Итак, начинаем листать книгу.

Дойдя до шестьдесят второй страницы, Козлов ткнул пальцем в книгу:

— Следующая страница шестьдесят девятая, следовательно в книге отсутствую шесть страниц или три листа: шестьдесят третий — шестьдесят четвертый, шестьдесят пятый — шестьдесят шестой, шестьдесят седьмой — шестьдесят восьмой.

— А это криминал — вырывать листы из Достоевского? — усмехнулась Пронченко. — Детской игрой занимаетесь.

Козлов, глядя прямо в глаза хозяйке, твердо ответил:

— Да, это криминал, и очень большой криминал.

Не выдержав взгляда оперативника, она опустила глаза. Только теперь она стала осознавать, что все это не просто так, что милиционер нашел нужную ему улику, которая могла фигурировать в каком-либо уголовном деле.

«Что ты опять натворил, гаденыш? — думала она о своем сыне, наблюдая за руками милиционера, который продолжал листать книгу. — Опять кого-то избил? А причем тут страницы от Достоевского? Нет, здесь что-то посерьезней…»

Более ничего интересного в квартире Пронченко не было обнаружено, и Козлов, отпустив понятых, обратился к хозяйке:

— Глафира Захаровна, ваш сын подозревается в совершении особо тяжких преступлений. Отныне в вашей квартире будет находиться засада, а вам следует поехать с нами в прокуратуру.

— Никуда я не поеду, — набычилась женщина. — Вы не имеете права…

Козлов вновь прервал женщину:

— Имеем! Если вы отказываетесь с нами ехать, я оформлю принудительный привод. Самой же будет стыдно перед соседями, если вас будут тащить за руки и ноги по лестничной площадке.

— Смотрите у меня, это дело я просто так не оставлю, — пригрозила хозяйка и удалилась в комнату, чтобы одеться.

Оставив в квартире засаду из двух оперативников, Козлов повез Пронченко в прокуратуру. Поговорив со следователем Щелчковым, в чьем производстве находилось дело банды, оперативник предупредил:

— Женщину после допроса всеми правдами и неправдами надо держать в прокуратуре, не отпускать домой. Мы сейчас бросим все силы на поиски преступников, кроме Пронченко остальные члены банды еще не установлены.

К прибытию Козлова в отдел милиции появился и Сологубов, которого руководитель обрадовал хорошей новостью:

— Нашли книгу, откуда вырваны листы для пыжей, из которых заряжены минимум три патрона. Два пыжа у нас, а вот с третьим пока неизвестно — или из этого патрона уже выстрелили или готовятся выстрелить.

— Как здорово! — хлопнул в ладони оперативник и, вспомнив о чем-то неприятном, с грустью в голосе поведал: — Каприн пропал бесследно. Осмотр показал, что он, прежде чем его увезли в неизвестном направлении, оказывал кому-то сопротивление. По всей видимости, его или ранили, или разбили нос — капли крови обнаружены до ворот дачи. На снегу остались нечеткие следы от автомашины, эксперты сейчас пытаются установить ее марку.

— Плохи дела, — проговорил руководитель, услышав невеселый рассказ подчиненного. — Надо все силы бросить на поиски бандитов. Как найдем их — найдем и Семена.

4

Оставшиеся в засаде у Пронченко оперативники — Иван и Анатолий — прислушиваясь к каждому шуму за дверью, ждали появления преступника. Тридцатилетний Иван был уже опытным сотрудником уголовного розыска и на правах старшего наставлял молодому милиционеру, который недавно выпустился с юридического института:

— Дверь открывается изнутри, это нам на пользу — преступник не захлопнет ее перед нашим носом. Как только услышим стук или попытку открывания замка, я встану так, чтобы дверь при растворении закрыла меня. Ты же тихо уберешь фиксатор замка и встанешь возле двери зала, чтобы тебя не было видно входящему. Как только человек окажется в прихожей, я резко закрою дверь и приставлю к его голове пистолет. Тут ты выйдешь из зала и также направишь свой пистолет на преступника. Его желательно взять живым, но, если будет сопротивляться, а уж тем более в руках у него окажется обрез, то стреляй на поражение. Главное, чтобы ты не стоял на линии моего огня, чтобы нам ненароком не замочить друг друга. Слушай, Толя, не бойся, а нагони на себя злость, этот бандит, возможно, убил нашего коллегу.

— Все будет в порядке, — заверил его молодой опер. — Я этому уроду одно место пристрелю.

— Вот этого не надо, — предостерег его Иван и, хитро улыбаясь, добавил: — Хотя, впрочем, этому ублюдку можно и пристрелить, ему оно больше не понадобится.

Несколько раз звонил телефон, но Иван, приложив палец к губам, рукой делал знак, чтобы напарник не подходил к аппарату.

Звук за дверью заставил оперативников напрячься. Кто-то пытался открыть замок снаружи, но фиксатор изнутри не давал цилиндру прокрутиться. Безуспешно попытавшись открыть замок ключом, постучались в дверь. Иван, бросив взгляд на часы, которые показывали девять вечера, встал возле стены, а Анатолий, щелкнув фиксатором, укрылся в зале. Услышав щелчок, некто за дверью вновь предпринял попытку открыть ключом замок. Через миг распахнулась дверь, и человек оказался в прихожей, громко крикнув: