Раскрыть свое убийство - Егоров Виталий - Страница 10

— Ну ты, тетя, прямо Агата Кристи! — расхохотался оперативник. — Сомневаюсь, что убийца специально проделал такую комбинацию. Итак, как люди доставали эти тома классиков?

— Через подписки на собрания сочинений. Но это было непростым делом — подписку оформляли по большому блату, люди отстаивали огромные очереди, ждали годами. Поэтому некоторые книголюбы стремились приобрести эти тома исключительно ради того, чтобы просто их иметь. При этом обращали внимание на то, чтобы полное собрание сочинений какого-нибудь великого классика подходило к цвету обоев их квартиры, гармонировало с интерьером жилища. Среди этих коллекционеров истинных ценителей литературы очень мало.

— А сколько в городе таких коллекционеров?

— Этого не знает никто, — пожала плечами Мальцева.

— Значит, убийца не ценитель искусства?

— Почему же, может быть и ценителем… — женщина подумала о чем-то и добавила: — Хотя нет, вырвать страницу из бессмертного произведения Достоевского для убийства человека мог только полный жлоб. Нет, он не из тех, кто приобретал эту книгу.

— Посторонний?

— Необязательно. Может быть сын, племянник, внук, приобретателя книги. Да кто угодно.

Мальцева посмотрела на часы и встала из-за стола:

— Сеня, обед закончился, мне надо работать.

Прежде чем уйти, Каприн попросил:

— Тетя Клава, одолжи мне Достоевского. Надо показать книгу коллегам, чтобы знали, на что обращать внимание.

— Возьми, конечно, — разрешила она. — Только не забудь вернуть, вещь-то казенная.

9

Прежде чем пойти на работу, Каприн зашел к криминалистам и вернул вещественное доказательство в связи с тем, что надобность в нем для оперативника отпала.

Старый милиционер, удивленный до крайности, восхитился:

— Так быстро?! Избавил старика от нудной работы!

— Стараемся, Николай Николаевич, — улыбнулся ему оперативник. — Та библиотекарша моя родственница, она влет расшифровала текст, что я сам ошалел.

— Молодец женщина, грамотная, не то, что мы, неучи, не угадавшие самого Достоевского! — с тенью сожаления проговорил Николаев и, в предвкушении интересного потирая ладони, попросил: — Ну-ка, ну-ка, покажи-ка мне эту книженцию!

Взяв в руки классика, он открыл шестьдесят третью страницу и, поправляя очки и бормоча себе под нос, прочитал содержание, одобрительно хмыкнув:

— Вот это да! Точка в точку!

Николаев на стареньком ФЭДе[4] сфотографировал книгу с разных ракурсов, объяснив: «Нужно показать начальнику» и, расставаясь с оперативником, напутствовал:

— Давай, Семен, раскрывай убийство. Начало есть, будет и конец, злодея надо наказать.

— Найдем! — заверил его Каприн, покидая кабинет криминалиста.

Шагая по тротуару в сторону работы, оперативник вновь подумал о девушке:

«Завтра у Маши похороны. Может быть, пойти, поприсутствовать? А кто я такой для ее семьи, чтобы быть там?.. Но я же оперативник и, если не обязан, то инициативно должен присутствовать на похоронах убитых людей, дела которых расследуешь… В кино же часто про это показывают, как следователь надеется на то, что убийца будет провожать в последний путь свою жертву. Эх, Маша, Маша, как приходится изворачиваться, чтобы только увидеть тебя!»

В кабинете никого не было, все оперативники разбрелись по городу в поисках преступников, поэтому Каприн решил доложить Козлову о пыже из тома Достоевского.

Выслушав доклад, пощупав том классика, руководитель поинтересовался:

— Не газетный лист, так что задача усложняется. Что намерен делать?

— Если честно, даже не знаю, за что взяться, — признался опер. — Попробую посетить книжный магазин на предмет установления подписчиков собраний сочинений, но это вряд ли мне что-то даст — все-таки прошло двадцать лет, как издали Достоевского. При посещении квартир и домов будем обращать внимание на наличие у людей томов Достоевского.

— Даа, плохи дела, — сожалеюще протянул Козлов. — А я-то думал, что быстро раскроешь дело и снимем с тебя взыскание.

— Да черт с ним, с этим взысканием, — махнул рукой Каприн. — Есть только надежда на агентуру и на то, что преступники вновь пойдут на дело и где-то наследят.

— Не дай Бог, чтобы кого-то еще убили, — нахмурился руководитель. — Ты не уповай на это, а ищи. Носом землю рой, а убийц мне найди!

— Кстати, завтра похороны Шамаева, — как бы ненароком «вспомнил» оперативник. — Я там поприсутствую, так что до обеда меня не теряйте.

— Зачем тебе это? — удивленно вскинул голову Козлов. — Думаешь, что убийца может появиться на похоронах?

— Чем черт не шутит. Оценю общую обстановку, послушаю разговоры, присмотрюсь к прибывшим на прощание с покойным. В общем, займусь личным сыском под благовидным предлогом.

Тут Козлов, снедаемый догадкой, с хитринкой в глазах поинтересовался:

— Уж не Маша ли, которая хороша, да не наша, является причиной твоей инициативы?

Заранее подготовленный к такому развитию событий, когда от Козлова не ускользала ни одна, даже мельчайшая деталь в поведении своих подчиненных, оперативник, нисколько не смутившись, ответил:

— Уверяю вас, что нет. Да, спору нет, девушка красива, в чем убедились и вы, но работа важнее. Где, в конце концов, гарантия, что жена не заказала мужа, чтобы овладеть его бизнесом. А что, таких случаев мало? А гражданка Верещук, которая заказала мужа из-за дележа видеосалона?.. А Соломатина?

— Полно, полно, убедил, — помахал рукой Козлов. — Иди завтра на похороны, после обеда жду с докладом.

Как только Каприн повернулся, чтобы выйти из кабинета, руководитель окликнул его:

— Стой, вернись! Перед обедом вызывал начальник и спрашивал, что сделали с группировкой Чепика. Он жаждет крови и хочет посадить всю банду.

— Пусть тогда сам и садит! — вскипел оперативник. — Не за что всех сажать, один грузится и уходит на зону! В конце концов это оперативная комбинация, и вмешательство со стороны некомпетентных лиц идет только во вред!

— Это начальник-то некомпетентен?! Да за его спиной почти сорок лет выслуги! — возмущенно воскликнул Козлов и, помолчав, примиряюще добавил: — Ты давай, не лоббируй старика.

Поневоле рассмеявшись, оперативник посоветовал:

— Николай Иванович, ну доложите ему, что работа идет, сыщики закрепляются, будут выходить к прокурору за санкцией. Через два-три дня пойдут другие убийства, и он забудет про это дело.

— Я примерно так и доложил, — ответил ему руководитель и устало махнул рукой: — Ладно, иди, работай по плану, а с начальником я разберусь.

Вскоре подошел Сологубов, и Каприн, рассказав ему историю установления принадлежности пыжа, протянул оперативнику книгу:

— Володя, вот тебе том Достоевского. Покажи всем ребятам, чтобы обращали внимание. А еще лучше сходи к Три Николаю и попроси, чтобы он размножил фотографию для ориентировки.

— Даа уж! — озадаченно протянул Сологубов. — Искать иголку в стоге сена гораздо легче, чем эту книгу. Может быть, пойдем по другому пути?

— И по другому тоже, — кивнул Каприн. — Я пошел встречаться со своей агентурой, авось где-то промелькнет нужная информация.

Встретившись в условленных местах со своими осведомителями, дав им задание, он вернулся на работу и, сидя в пустом кабинете, предался воспоминаниям об объекте своего вожделения:

«Как там Маша, нуждается ли она в помощи? Хочу быть рядом с ней, поддержать ее в эти трудные дни. Что это со мной? Страсть к ней затягивает меня все больше и больше, как в омут головой… Это любовь или мимолетное влечение? Что-то между ними, а, может быть и любовь… Никогда не испытывал нечто подобное, я не могу без нее. Не могу, не могу, не могу! Маша моя милая, как я хочу тебя видеть!»

Каприн вспомнил то время, когда в Высшей школе милиции он проходил месячные курсы повышения квалификации. Довольно молодой преподаватель по психологии, кандидат наук, во время лекции вполне серьезно утверждал, что любовь — это психическая болезнь, трудно поддающаяся лечению. Если страсть охватит человека, он уже перестает контролировать себя, готов на любое преступление, может пойти на самые отчаянные шаги.