Дитя короля (СИ) - Билык Диана - Страница 35

— Я король этих земель! Король Мэмфриса!

— Ха, — она проводит ладонью по голове Муна, отчего его перекашивает, а я чувствую от привязи сильную боль. Приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать и не пасть на колени перед тварью. — Ха. Ха. Ха. Беспомощный король пришел выручать невесту и своего ненастоящего питомца. Как смешно, — она вдруг меняется в лице: от нежной милой девочки остаются только золотые волосы, а остальное уродуется черной мглой. Через миг магическая тварь снова превращается в девочку, будто перемены мне показались.

— Ты не можешь определиться со своим ликом, как ты смеешь меня судить о беспомощности? — смеюсь ей в лицо и смело ступаю ближе. В больших детских глазах кружится тьма, светлое платьице развевается, хлопает по худеньким щиколоткам и прячет черный хвост. И я все понимаю. — Так ты эмонес?! — Старые книги в библиотеке описывали этих существ. Они раньше были людьми, но из-за своей особенности нагоняли на жителей страх, потому их уничтожали. Но как? Они же, если верить разным источникам, вымерли!

— Иди вон! — ревет монстр, искажая лицо крошки, превращая его в нечто черное и безликое. — Тебе здесь делать нечего! Невеста твоя добровольно пришла, захочет — сама уйдет, но мы знае-е-ем, что она не захо-о-о-очет!

— Ты же была человеком, — говорю спокойно и обхожу поляну по дуге. Стараюсь держать мага в видимости, но показывать, что не боюсь ее. Или его, кто там за ликом прячется — неизвестно. — Как тебя зовут, эмонес? Скажи мне свое настоящее имя!

— У-хо-ди!

— Тебя зовут Уходи? — посмеиваясь, расчерчиваю в воздухе знак воды. Он мерцает голубым, разбрасывает во тьму мелкие капельки влаги. Бросаю взгляд на девчонку, она сомневается, кусает губы. Да ты совсем загнанная! Может, они не так страшны, как нам кажется? — Я знаю, что некроманты очень боятся…

— Уходи! — орет девчонка и отступает на край поляны. Мун остается на месте, будто чучело.

— А то что? — прячу меч в ножны: здесь он не нужен. Эмонес слабеют, если заморозить на несколько минут их сердце: чувства в холодной груди не живут. Эти особи питаются сильными эмоциями, потому и требуют такой выкуп за свободу: любовь, ненависть, горе, счастье… Все, что почувствуют, то и забирают, потому что это единственное, что позволяет им держаться за жизнь. И значит, вывести из леса для нее — это как щелкнуть пальцем.

Когда я замахиваюсь, девочка закрывается локтями и падает на колени.

— Не убивай! Я помогу вам с Дарайной выйти, — девочка раскрывает дрожащие руки, и передо мной оказывается молодая, красивая девушка. Золотые волосы, черные глаза, молочная кожа. В ее зрачках переливается такая глубокая печаль, что я едва сам не падаю на колени от потока эмоций. Девушка шепчет: — Но твоя невеста выжгла искру почти до дна, пока бродила в лесу. Мраки не любят свет: они его жрут, чтобы спастись. Девушка стояла одной ногой в Темном Измерении, когда я ее нашла.

Глава 47. Дара

Иногда мрак лечит. Иногда темнота успокаивает. Иногда тишина ласкает и согревает, потому что лучше так, чем слышать в голове голос палача.

Прихожу в себя в небольшой комнатушке с камином в углу. Дрова потрескивают, в воздухе ощущается вкус горелой древесины и жареных блинов.

— Ты очнулась? — говорит ласковый голос, и светлое лицо в обрамлении золотых волос опускается близко-близко. Черные глаза рассматривают меня, сканируют. — Дарайна, как ты себя чувствуешь?

— Опустошена, — слабо проговариваю и пытаюсь подняться. — И почти ничего не помню. Что я здесь делаю? Кто ты?

— Риммерия. Я нашла тебя в лесу.

— В каком лесу? — стискиваю пальцами пульсирующие виски. — Ничего не могу вспомнить. Помню, что меня зовут Дара, а больше ничего. Будто из меня вынули все, что могло приносить радость.

— Это временно, асмана, — девушка протягивает мне кружку с остро-пахнущей жидкостью. Полынь и вереск. Горечь и солод. — Выпей, тебе станет легче. Искра не погибла, ты быстро встанешь на ноги, и… — она украдкой оборачивается за спину, — за тобой пришли.

От накатившего страха, напиток перекрывает глотку. Поперхнувшись, откашливаюсь в кулак и подбираюсь. Отдаю быстро кружку и прячусь под одеяло почти до глаз.

— Не бойся, асмана, он не причинит тебе вреда, — девушка пожимает худой рукой мое плечо и снова всматривается в мои глаза. — Сейчас будет немного неприятно. И мой совет на будущее: тебе придется выбрать жизнь или смерть. Не промахнись, будущая королева, — она втягивает воздух, широко раскрывая ноздри, будто запоминает мой запах, а потом мотает головой. — Ох, тяжелый случай. Любовь и ненависть в одном флаконе. Ты никогда не избавишься от ненависти, пока не впустишь любовь в сердце. Я помогу, заберу часть черных воспоминаний, но это не значит, что твое раненное сердце быстро сможет любить. Помни, что чувства: тяжелый труд, и достойные истинной связи — великие люди, не просто так тебя с королем Мэмфриса объединило, — я хочу просить, о чем она говорит, но девушка накрывает ладошкой мне губы и договаривает: — Это лишь маленькая благодарность взамен на вкусные эмоции, — ее рука опускается мне на солнечное сплетение, где под кожей бьется жестокий жар. Черная тинка тянется за пальцами девушки, а ее глаза наливаются глянцем, в глубине зрачка мерцают звезды. Когда она отрывает руку, ее неожиданно перекашивает, Риммерия падает на пол, будто из позвоночника девушки выдернули все кости.

Я хочу встать с кровати, но слабость валит меня на колени, и когда открывается дверь, забиваюсь в угол комнаты.

Марьян! Ну, почему снова? Я устала. Я хочу избавиться от него, но сил так мало, что не получается даже кричать.

— Ри! — он бросается к девушке, прощупывает пульс, а потом смотрит на меня. — Жива, — мужчина перекладывает девушку на кушетку у стены, ласково проводит по светлой голове и распускает над Риммерией синий купол магии. Я зачарованно смотрю, как он сияет и пульсирует, вливает в золоволосую женщину магические силы, а Марьян поворачивается ко мне: — Дарайна, что случилось? Что она сделала?

— Ты пришел мучить? — мутные сомнения мешают мне сосредоточиться на мести. Другие: светлые и яркие образы калейдоскопом крутятся перед глазами. Тепло рук, ласковые слова, жаркие прикосновения. Хрипы, возбужденные крики, мой смех, моя радость и слова…

— Я люблю тебя, Дарайна, — Марьян опускается передо мной на колени и протягивает меч. Знакомый меч с золотой рукоятью и выбитыми символами на лезвии. Королевский меч. — Убей меня, Дара, освободи себя от мук. Спаси нашего ребенка.

— Ребенок? — я машинально опускаю руки на округлый живот, и меня прошивает воспоминаниями и осознанием. — Эмилиан…

Падаю. Лечу куда-то во тьму, а под пальцами бьется новая жизнь.

— Любимая, — шепчет кто-то в волосы, берет меня на руки, несет на постель.

Я приоткрываю глаза и безмолвно рассматриваю короля. Он снова изменился: густая борода спрятала тяжелый подбородок, черные усы прикрывают нежные губы.

— Ты спала так долго, — говорит он и ведет тыльной стороной ладони по щеке. — Я думал, что потерял тебя. Не оставляй меня больше, лучше убей, Да-а-ара, — он наклоняется и кладет щеку на живот. Обнимает, гладит, изучает, будто не верит, что я жива. И малыш отзывается сильным, активным ударом. Как так получилось, что я столько времени пробыла без сознания?

Эмилиан приподнимается, осторожно изучает ладонями выраженный беременный живот, прислушивается и, когда дитя снова толкается, начинает смеяться сквозь слезы.

— Теперь бы только вернуться домой, — говорит он взволнованно. Целует мои руки, целует живот. И плачет. — Сын короля не должен родиться в Вастенском лесу. Я этого не допущу!

— А что с ним не так? — шепчу я, не понимая, что вообще происходит. — С лесом? Почему мы здесь?

— Отсюда нет выхода без жертвы, Дара, — тихо говорит девушка за спиной Эмилиана. — Я пока вас оставлю. Отдыхайте.

— Спасибо, Ри, — говорит ей король и мягко улыбается, а мне становится не по себе от этой улыбки. Что-то такое колючее пробирается между ребрами и крутит стигму. — Если бы не ты, мы бы погибли.