Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая (СИ) - Алексей Янов - Страница 39

А в разгоревшемся сражении основная масса нашей инфантерии, снабженная под завязку «пулями Нейсслера», своей дальнобойной и меткой стрельбой в полной мере поддержала почин своих коллег застрельщиков вооружённых винтовками. Как, помнится, говаривал еще Суворов, удивил врага – следовательно, его победил. В этом сражении мы только и делали, что постоянно удивляли своего противника, и получили закономерный по Суворову результат – полный разгром роялистов и взятие нашими войсками Москвы.

Но то дело пока ещё не наступившего будущего. В конце этой поездки я посетил недавно образованное при заводе конструкторское бюро. Сейчас КБ работало сразу над несколькими проектами. Разрабатывался новый рамочный прицел с двумя прорезями и диоптром на хомутике, который мог бы перемещаться по вертикали вместе с прицельной колодкой и рамкой. Был в работе и чисто снайперский образец винтовки с оптическим прицелом. Активно разрабатывались и митральезы, на которые у меня были большие, просто наполеоновские планы.

Прототипом разрабатываемому здесь «пулемету» послужила система Норденфельдта с горизонтальным перемещением стволов. Орудие конструировалось в трехствольном варианте, двадцать семь латунных патронов закреплялись на деревянной полосе, которая могла подавать снаряды со скоростью 350 выстрелов в минуту.

Вялотекущие работы также начали вестись и над металлической гильзой с капсюлем. Оно и понятно, от капсюля к полноценному патрону и казнозарядному оружию оставалось сделать всего один шаг. Но здесь главный затык был в технологических сложностях массового производства патронов. Поэтому лично от меня была поставлена задача перед заводскими инженерами, механиками и станочниками – они сейчас ломали головы над специальным станочным парком необходимым для патронного производства. Особой информации по этому вопросу я не располагал, единственно, что рассказал о принципах конвейерного производство, дал им имеющуюся у меня неупорядоченную, фрагментарную информацию по составам инициирующего вещества, бездымному пороху, закраинках, латунных гильзах, медных оболочках стальных остроконечных пуль и прочее. Скорого результата, откровенно говоря, я не ждал и первых положительных итогов этой работы я ожидал в весьма отдаленной перспективе.

На обратном пути из Сестрорецка в Петербург, поглядывая из окна кареты на мелькающие зимние пейзажи, мысленно я опять уносился куда-то на юг, там, где сейчас бурлила жизнь, но уже начинало чувствоваться дыхание приближающейся смерти. Очень скоро, счет шел не на недели, а на дни, наши войска почти наверняка окажутся втянуты в прямые боестолкновения с накатывающими с запада правительственными войсками монархистов.

В первых числах февраля из поместья Аракчеева Грузино, являвшегося центром военных поселений Новгородской губернии, в сторону Твери выдвинулись два корпуса. Первым был сильно раздерганный столичный Гвардейский корпус в составе 6 л.-гв. пехотных полков (7 л.-гв. кавалерийских полков сейчас находились в районе Нижнего Новгорода и Казани, вместе с некоторыми другими приданными силами во главе с генерал-лейтенантом Лопухиным П.П. они устанавливали в Поволжье власть Петербургской республики), вторым – Гренадерский корпус в составе 3 дивизий (18 пехотных полков и 3 артиллерийские бригады).

Что любопытно, в эти же самые дни, в обратном направлении, двигаясь с юга на север, от Москвы к Твери начали потихоньку отступать Бородинский, Тарутинский пех. полки Нарышкина М.М., повышенного в звании до генерал-лейтенанта, так как под его началом оказалась целая бригада 14-й пехотной дивизии 5-го корпуса 1-й армии, «Черные гусары» Муравьева А.З., 2-я драг. див. Акинфова Ф.В. А по Смоленской дороге прямиком на Москву наступали сразу несколько правительственных дивизий и в первопрестольной они грозили оказаться куда раньше наших подкреплений в лице гвардейских пех. полков и Гренадерского корпуса, все еще находящихся в Новгороде. При таком неблагоприятном раскладе принимать бой Нарышкину «у стен Кремля» было бы не только не умно, но и просто самоубийственно.

Часть 1. Глава 10

ГЛАВА 10

Март 1826 года

С южных рубежей Петербургской республики практически ежедневно, в режиме нон-стопа, в столицу приходили разнообразные сведения.

Так стало известно, что еще два члена тайных обществ, вместе со своими полками дезертировали из 1-й армии, перейдя на нашу сторону - 16-й Егерский полк полковника Габбе Михаила Андреевича и Низовский пех. полк подполковника Левенталя Федора Карловича.

В Крыму Севастопольское народное восстание, стихийно вспыхнувшее в наиболее бедной Корабельной слободе сразу же нашло широкую поддержку среди черноморских матросов, имевших там родных и знакомых. К восставшим матросам присоединились севастопольцы, которые толпами двинулись к дому губернатора и адмиралтейству. Губернатор был убит толпой. К ночи Севастополь оказался в руках восставших, полиция бежала из города, а гарнизон отказался подавлять бунт. Толпа избивала чиновников и офицеров, громила их дома и квартиры. Была захвачена Черноморская эскадра. Первым делом восставшие добровольно присягнули петербургскому Временному правительству, а в практическом плане перешли в подчинение революционному Киеву - сделавшемуся главным военным оплотом вооруженных сил Южного общества.

На данный момент, по последним данным, к Севастополю стягивались части 12-й дивизии генерала Тимофеева, а жители готовились к вооруженному отпору. С этой целью в городе формировались вооруженные отряды под руководством отставных военных, из числа сочувствующих революции.

В целом же, на юго-западе России царила анархия. Структурировать как-то подвластную себе территорию Киев не мог, повсеместно наблюдалась чересполосица враждующих войск, которая замешивалась в какой-то кровавый винегрет, протянувшийся от Молдавии до Дона. Однако наблюдалась следующая тенденция: оставшиеся верными царю войска старались прорваться на левый берег Днепра, чтобы воссоединиться с реакционными силами, революционные же части, притягивал и манил к себе противоположный берег этой реки. В процессе этих географических пертурбаций одни воинские формирования сталкивались с другими и как одноименные полюса магнитов отскакивали друг от друга, оставляя на месте схваток кровавый снег.

Сейчас на юго-западе разгорались тяжелейшие бои, на фоне которых, авангардные военные столкновения Петербургской республики и роялистов в Тверской и Нижегородской губерниях казались лишь незначительными перестрелками.

Полыхнуло, и сильно, в военных поселениях! В Могилевской и Витебской губерниях было поселено 6 пехотных полков, а в Малороссии 16 кавалерийских, составивших 4 поселенные кавалерийские дивизии 2 кирасирские и 2 уланские (в губерниях Слободской и Херсонской).

Поселенные войска повсеместно вливались в революционные армии. Катастрофой для восставших обернулось лишь выступление в селе Шебелинке в Слободской Украине. Волнения были подавлено с особой жестокостью расквартированными поблизости и вовремя подоспевшими царскими войсками. Само село вместе со всеми восставшими поселянами было сметено огнем артиллерии.

Между тем борьба против крепостничества все более расширялась. На подконтрольных Константину территориях за зиму-весну 1826 года вспыхнуло 216 крестьянских бунтов.

А в Московской губернии, недавно занятой роялистам, развернулась самая настоящая партизанская война. Устроили ее подмосковные крестьяне, вкусившие воздух свободы и не желавшие вновь впрягаться в рабский хомут.

Мужики говорили, что лучше пойдут в Сибирь, чем вновь задарма будут работать на барина. Власти жестоко расправлялись с подобными бунтовщиками. Крестьяне, уйдя в леса, ответили по-испански, "герильей", устраивая транспортные диверсии, сжигая склады и активно распропагандируя царских солдат.

Отдельно стоит упомянуть казаков. В разгорающейся Гражданской войне в массе своей они сохраняли нейтралитет - тихо сидели у себя на Дону, игнорируя грозные повеления поступающие из Москвы, приказывающие им ополчиться и выступить против революционеров. Дело все в том, что Южное общество предлагало донским казакам весьма выгодные условия. В частности, передать землю Войска Донского в собственность казачества, упразднить внутри него сословные различия, сохранить иррегулярный характер казачьих войск, отделить гражданское управление от военного, освободить казаков от военной службы в мирное время, кроме нескольких полков, необходимых для охраны границы. Подобного рода предложения были направлены не только донцам, но поступили и в другие казачьи области, получив там довольно благожелательные отклики и как итог царь был вынужден оперировать лишь имеющимися у него в распоряжении резервными кавалерийскими корпусами, впрочем, довольно многочисленными.