Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая (СИ) - Алексей Янов - Страница 19

По рукам солдат выстроившихся в коробки полков ходили отпечатанные на моей типографии газеты с информацией об отказе Константина от престола, а для того, чтобы в глазах солдатской и городской общественности вызванный этим отказом эффект еще и как следует усугубить, приводились позорные и даже уголовные факты из биографии цесаревича.

В эти минуты, когда из моих газет и прокламаций всем стало известно об отказе Константина от российского трона, в строю происходило самое настоящее крушение Табели о рангах. В отдельных случаях доходило до того, что опьяненные пролитой кровью и вином распропагандированные нами гвардейские солдаты хватали за шиворот не желающих присягать Временному правительству офицеров, рядовые ветераны дерзили и разговаривали на повышенных тонах с унтерами, унтера, наплевав на армейскую субординацию, что-то яростно доказывали молодым офицеришкам. Кое-где возникали потасовки, слышался полупьяный хохот. Прямо на моих глазах происходило моральное разложение некогда спаянных гвардейских коллективов. Прямо лепота творилось вокруг, как раз то, что нам здесь и сейчас нужно! В таких обстоятельствах прекрасно разрушаются старые устои, освобождая место для созидания чего-то нового.

Газеты зачитывались вслух, солдатское море шумело. Многие гвардейцы находились под шафе, а потому громко смеялись над сложившейся ситуацией династического кризиса вследствие смерти двух великих князей и отречении главного претендента на трон - цесаревича, у которого, как сейчас выяснялось, ещё и руки были замараны по локоть в крови.

Но многие офицеры, не знавшие о заговоре, как, впрочем, и некоторые солдаты выглядели обеспокоенными.

- Что ж это, Митяй получается? Как же это без царя-то мы теперь будем? Сгинет Русь-матушка, как пить дать …

- Не каркай, Анфим! Слышал, что охфицеры говорят? И без царей управимся, люди они понимающие, чай не дурней царей! Или ты хошь, что б нами убивец-изувер правил?

- Не-а, не хочу. Неужто и взаправду люди вольную получат, а мужики землю?

- Получат, как не получить! Из-за свободы, равенства и братства, как в газете пишут, мы сегодня свою кровушку проливали!

- Неужто и срок службы сократят?

- Скостят, раз обещают, зачем им врать?

- И …

- И жалованье поднимут, - перебил однополчанина гренадер, - хватит меня вопросами донимать! Вон, смотри лучше, новые господа охфицеры подъезжают, говорить, видать, будут. Слушай внимательней, что б потом меня сызнова не пытать!

- Да хватит вам кудахтать! - окрикнул двух говорунов впереди стоящий унтер офицер. - Тихо всем! Диктатор восстания Головин сейчас речь держать будет!

- Послухаем дихтатора …

Моя, так толком и не начавшаяся речь, была сорвана. В полках, по инициативе некоторых про-монархически настроенных офицеров началось бурление.

- Те из офицеров, кто не желает служить Российской народной республики … выйти из строя! – что есть мощи легких, выкрикнул в выстроившиеся войска и мой окрик не пропал втуне.

От полков отделилась целая группа во главе с полковником Измайловского полка Годеиным Николаем Петровичем. В союзе Благоденствия этот полковник некогда состоял, но, судя по всему, с тайными обществами он завязал всерьез. Зря мы его на Сенатской по-тихому не арестовали …

- Какая еще, к чертям собачьим, Республика?! Мы за Константина! - поддержали Годеина его штабс-капитаны, с самого утра воевавший "за Константина", не знаю искренне или о чем-то таком догадываясь, но тем не менее.

- Да кто ты таков, что б мы тебя слушались?! Щенок!!! - полковник в негодовании сплюнул на мостовую.

Присутствующие за моей спиной революционеры, едва завидев приближающуюся к нам группу, сразу же принялись взводить пистолеты и вытаскивать из ножен шпаги. Морские же гвардейцы, моментально взяли на изготовку ружья. Я поднял руку, давая понять, чтобы без моего приказа никто не стрелял.

- Уголовник Константин отрекся от трона, два других великих князя убиты, какая теперь вам, к чертям собачьим, монархия?!

- Отрекся Константин или нет еще неизвестно! Веры твоим вшивым газетам – ноль!

Полковника поддержали:

- Есть еще и другие наследники, Александр Николаевич, к примеру …

- Верно! – раздались одобрительные возгласы. – Вязать этого самозванца!

В полках нездоровая суета лишь возрастала, стоявшие рядом со мной уже были готовы открыть стрельбу по выявившимся контрреволюционерам.

Сделав вперед несколько шагов, я обратился к направляющейся к нам группе решительно настроенных офицеров.

- Вы только толпой смелые?! Предлагаю каждому из желающих дуэль на шпагах тет-а-тет, и кто прав – пусть рассудить нас Бог! – говорил я громко, так, чтобы слышали и в полковых колоннах.

- Я с ним вмиг расправлюсь! - вызвался один из капитанов, быстро отдаляясь от этой группы офицеров-монархистов. Он, прямо на ходу, засунул за пояс пистолет и вынул саблю.

- Без вас разберусь! – на миг обернулся к своим товарищам, вытаскивая из ножен шпагу, и зашагал навстречу капитану Измайловского полка.

При приближении к капитану вытянул руку со шпагой и, направив ее прямо в лицо, пошел на него. Капитан инстинктивно резко взмахнул рукой вверх! Нечто подобного я и ожидал, и обогнул его клинок своим, нанес ему резкий удар в грудь.

Не задерживаясь ни на одну лишнюю секунду у дергающегося в агонии тела, прямо с окровавленной шпагой наголо, направился к роялистам, замершим, словно каменные изваяния.

- Кто следующий? – еще не закончив произносить эти слова, краем глаза я зафиксировал, как справа в мою сторону одним из офицеров наводится пистолет.

Ждать ответа на свой вопрос я не стал – моментально ринувшись в эту толпу, походя, обрубая кисть с зажатым в ней пистолетом, и выхватывая кинжал. Началась «кровавая баня» … и тут же закончилась. Не прошла и минута, а я уже возвышался на горе из испускающих свой дух тел и быстро остывающих на морозе трупов.

В выстроившихся в линию полках установилась гробовая тишина, площадь безмолвствовала. Все были поражены столь бурной и быстрой расправой, феноменально быстрой, люди просто отказывались верить своим глазам.

Подождал, пока на брусчатку не завалился последний соперник – стоящий на коленях поручик Семеновского полка Игнатьев держался за взрезанный моим кинжалом обильно кровоточащий левый бок.

Выдерживая эту паузу, я старался восстановить дыхание. Шпага упавшего зазвенела об мостовую, офицер был еще жив, но по мутному его взгляду я понял, что он для меня не опасен. Приканчивать его не стал, но и ждать больше было нельзя. Медленно обвел взглядом выстроившиеся шеренги гвардейцев, я крикнул:

- Меня зовут Головин! – и снова замолчал, вновь пробегая взглядом по войскам.

Никто не проронил ни слова, даже толпившиеся неподалеку сонмы горожан, казалось, набрали в рот воды, ловя каждое мое слово.

- Крепко запомните, - продолжил я, не рискуя слишком уж затягивать паузу, - Вместе мы сила! Вместе мы будем драться! Вместе умрем или победим! Свобода или смерть от царских палачей – отныне наш выбор именно таков и третьего не дано! И я говорю вам – За Республику!.. За Свободу!.. За Равенство!.. За Братство!.. Уу-ррр-ааа!!! – заорал я что есть силы, и мой вопль вначале несмело, но потом, все больше распаляясь, поддержали тысячи и тысячи глоток – солдат, офицеров и горожан; «ура», казалось, сейчас кричал весь Петербург!

Под установившийся на Дворцовой площади невероятный шум и гам, я сошел со своего кровавого пьедестала и неспешной походкой направился прямо к бурлящим сейчас войскам. При моем приближении шум смолкал, от Финляндского полка, к которому сейчас я направлялся, тишина расползалась по соседним полкам, вскоре вся Дворцовая площадь снова погрузилась в звенящее, неестественное молчание.

А я не спешил, излучая каждым своим движением, жестом и словом уверенность в собственных силах. Медленно двигаясь вдоль шеренг пехоты в окровавленной одежде и с совершенно непроницаемым лицом, я старался заглянуть в глаза каждому. Солдаты в серых шинелях стояли спокойно, стараясь ничем не выдавать своих чувств. Как и положено Уставом, они смотрели прямо перед собой, однако некоторые из офицеров, предпринимали попытку выдержать мой взгляд, но быстро отводили глаза в сторону. Рядовые гвардейцы же, узрев строгое выражение на моем лице, тянулись изо всех сил, стараясь произвести положительное впечатление на свое новое начальство.