Ловушка Пандоры (СИ) - Кузнецов Стас - Страница 24

— «Стремясь хладнокровно и неутомимо к этой цели, он должен быть всегда готов и сам погибнуть и погубить своими руками все, что мешает ея достижению»![5]

— Всегда готов! — подхватила со смехом толпа.

Надо признать, что Илья звучал убедительно. Его харизма и гипнотическая магия в голосе, его кровоточащая рана — призывали всё внутри подняться, вознегодовать и идти за ним. Аня даже поймала себя на том, что поддается чарующей силе его речи и готова вслед за ним и толпой выкрикивать пионерский клич: «Всегда готов!». Хотя говорил Илья полную ерунду.

Толпа верила в Илью, и эта вера подкидывала его над всеми. Наделяла властью и силой. Собравшиеся даже не пытались противиться этой паутине иллюзий.

— Всегда готовы! Помните это! Мы есть история! Мы те, кого она избрала своими солдатами! Карфаген должен быть разрушен!

Зрителя опять ответили взрывом восторга и обожания. Они неистовствовали так дико, что, казалось, вот-вот начнут рвать на себе одежду.

— И точка! На этом все! — И помолчав, добавил. — Камон, дальше культур про: Димончик понасилует ваши ушки и зачитает реп, традиционные бои без правил, присяга и пир с медведем! Сегодня мы обретем силу для борьбы!

Илья сошел с арены и на неё тут же прыгнул худощавый парень, обвешанный цепями, и с криками «Ёу-Ёу-Ёу, народ!» стал бессвязно бормотать в микрофон: «…Gold on my wrist, я юморист Пошутил не так, и ты попал в black-list Государева немилость, хоть я вроде бы и чистый Небо — самолётам, а цензура для артиста…».[6]

Аня пропустила момент, когда рядом с их диваном появился Илья. Он стоял чуть в стороне с тем самым парнем, который помогал ему добить животных, и с лаской удава внушал ему:

— Ма-акс, рили, полудохлая тварь испортила мне шкуру. Видишь? А татуха была зачетная. Кто-то должен мне это компенсировать. Рили? Но чушь, чушь!.. — вдруг перебил он себя. — Камон, я ведь не мелочная свинья?!

Макс в противовес спокойствию Ильи замер навытяжку, потупив глаза. На лбу выступила испарина, он сдавленно выдавил:

— Нет.

Илья нежно провел искалеченной рукой по щеке Макса, оставляя на ней кровавый след, дружелюбно улыбнулся.

— Моя проблема в том, что я не люблю тех, кто плохо делает свою работу. Я начинаю подозревать, что они специально, что они предатели. А эта сука… Она ведь кинулась с той стороны, с той самой от которой я не ожидал удара — с твоей стороны, бро.

— Прости, Илья. Я не специально, я просто не заметил… — плаксиво забормотал Макс.

— Да, изи! Камон, не надо оправдываться, Ма-акс. Это произвело нужный эффект. Если бы у меня возникли сомнения на твой счет, то…

У Ани шевелились волосы от этой спокойной, доверительной угрозы. Хотелось зажать уши, но вместо этого она жадно вслушивалась в беседу. Илья притянул парня поближе к себе, и что-то шепнул ему на ухо, отчего тот побелел еще сильнее.

— Камон, скажи тупоголовым, чтоб убрали эту дохлятину! — быстро перешел Илья на свой обычный повелительный тон.

— Ок, — кивнул Макс, облегченно выдыхая.

— И еще, сука вырвала мне мясцо, — Илья опять махнул перед лицом Макса порванной рукой, — нужно обработать и остановить кровь. Аптечка внизу. В темпе двигай, чё тормозишь?!

Макс еще раз кивнул и, спотыкаясь, побежал исполнять поручения.

Аня вернула фокус внимания в себя. За просмотром чужой драмы она как-то забыла о своей. Но Лёха любезно напомнил:

— Илюх, вы пока здесь заняты, и культ про у нас забита интересными зрелищами, — подорвался к Илье обиженный, что его нет в списке развлечений, Лёха. — Я пойду, займусь девкой наедине, в своей машине?

Мозг заработал, стал прикидывать варианты собственного спасения: сбежать от этого урода у нее не получится, но Аня где-то слышала, что как средство от изнасилования девушкам советовали обоссаться. Мочевой полный, но это казалось очередным бредом, из разряда кричите: «Пожар!»

Илья даже не посмотрел на Лёху, качнул головой.

— Нет, держи её здесь.

— Ты, значит, все-таки не откажешься от десерта на сцене? — с надеждой спросил Лёха.

— Этого не будет.

— Но…

— Лёха, ты рили тупой. Думаешь, кому-то интересно смотреть на твой пыхтеж в две минуты?! Это напрочь лишено эстетики. В тот раз было шоу, телки были приготовленные и под наркотой. А то, что ты предлагаешь, унылое дерьмо. Поэтому прикройся пока и не отсвечивай.

Илья всем видом дал понять Лёхе, что разговор окончен. Тот вновь раскинулся на диване, сверля Илью выжидающим взглядом. При этом не забывая сжимать Анино запястье с такой силой, что передавливал кровоток. Рука онемела.

— Ты все равно ответишь! — шипел он.

Прибежал с аптечкой Макс. Аня опять переключила себя на Илью. Макс сел перед ним на колени, поставил рядом аптечку и стал внимательно осматривать травму.

— Илюх, швы надо наложить, — голос Макса подрагивал.

— Так действуй, в аптечке же нитки есть.

— А-аннестезии же нету! — неуверенно пробормотал Макс, растерянно глядя на Илью.

— Не требуется, шей давай! И жгут наложи!

Макс сначала долго возился со жгутом, потом долго не мог вдеть нитку в иголку и мучительно долго обрабатывал поле.

Укус действительно порвал татуировку какого-то уродливого клоуна на руке Ильи. Рваная улыбка этого клоуна походила на улыбку человека, который смеётся, Виктора Гюго. Аня припоминала, что клоун — герой фильмов по комиксам. Такие фильмы нравились Матфею. Верхняя часть лица изображения теперь была помята, и к жуткой улыбке добавилась жуткая асимметрия всех черт.

Макс примерялся, как сунуть иглу: подносил её к коже и снова отводил в сторону. Не в силах решиться, он пыхтел, кусал губы. А кровь между тем опять заливала поле.

Ане хотелось уже забрать иголку и самой наложить шов. Она даже привстала, но, сжав зубы, заставила себя сесть обратно. Предлагать помощь было рискованно. А Илья после всего, что он сделал, заслужил эту пытку. «Заслужил», — подавляя в себе жалость, уверяла себя Аня.

— Камон, чел. эт вообще не айс! Сам!.. — потерял терпение Илья, оттолкнув Макса ногой, отобрал у него иглу. — Проследи лучше, чтобы нормально разгрузили пивас, а то эти качки опять утащат пару ящиков. И на кухне проконтролируй поваров — все должно быть чисто и быстро, как в больнице.

Опять Аню дернуло помочь. Совесть напомнила клятву Гиппократа. Пусть из нее хирург никакой, но все лучше, чем левой рукой самому себе шов накладывать. Да и он же уйму крови потерял, это, в конце концов, опасно.

— Даже не думай, сука, — зашипел Леха в ухо, вновь вцепившись в нее мертвой хваткой.

Илья уверенно стал сшивать края. Работать одной рукой ему было неудобно, но он и одной орудовал так, как Аня не смогла бы тремя.

Аня понимала, что они сидят рядом, и она может просто предложить Илье свою помощь, и, если он согласится, Лёхе ничего не останется, как отпустить ее или поссориться с Ильей. А если Илья не согласится, то это ухудшит ее без того нехорошее положение.

— Пойдем! — прошипел Лёха, видимо додумавшись до того же, до чего и она, он встал и потащил ее к выходу.

Бросилась краска в лицо: если с ней это случится — она не переживет. Тогда Вадик с Ариной останутся одни. Она не могла этого допустить, поэтому, собрав остатки храбрости, Аня повернулась в сторону Ильи, громко, стараясь перекричать репера на арене, попросила:

— Помоги!

Она знала, что, скорее всего, только вредит себе этой отчаянной просьбой, но все равно попросила.

Илья поднял голову. Их взгляды опять встретились. Коленки Ани от этой встречи подломились, она буквально повисла на руках Лёхи.

— Тупая сука!

Лёха толкнул ее на пол, песок смягчил падение, но от пинка в живот перехватило дыхание.

Когда её бил отец, Аня сворачивалась клубком, закрывала глаза, воспроизводила в памяти желтоватый, давно не беленный потолок и пересчитывала на нём трещины. Аня зажмурилась, запоздало поджимая под себя колени и представляя потолок — прошлый раз она насчитала 13.

— Оставь! — властно прозвучало совсем рядом.