Колбат - Емельянова Нина Александровна - Страница 24

– Не думал я, – сказал Понтяев, – что он ко мне подойдет. Как с того раза озлобился, так не было с ним сладу…

– С какого раза?

– Ну, с того, как у нас с ним ссора произошла, – ответил Понтяев. – Что ж говорить, я виноват. Неопытный был в этом деле…

Внезапно гул артиллерийской стрельбы возник в другой стороне. И вдруг совсем низко над головами пронеслись самолеты-штурмовики с красными звездами на крыльях. Командир роты взглянул на Сухенко и сказал:

– Ну, это не иначе как наш полк развертывается. Теперь и мы сможем перейти в контратаку. Товарищ Понтяев, – распорядился он, – отправьте Колбата обратно с донесением.

Понтяев уже более уверенно скомандовал Колбату «к ноге» и повел его на опушку леса.

К концу этого дня противник был опрокинут, и полк, захватив его рубеж, продолжал преследование отступающих частей.

Начальник штаба полка подошел к походному столу, расстегнул полевую сумку, вынул карту и разложил ее перед собой. Потом он достал цветные карандаши, сел на скамейку у стола и стал наносить на карту новое расположение частей своих и противника.

Около стола рос светлый молоденький кленок с просвечивающими на солнце листьями. Стол был складной и легкий; красноармейцы расставили его в лесу на низкой траве под дубом с корявым стволом. Днем тут была тень, и солнечные пятна не так рябили в глазах. Кора у дуба была черная, вся в расселинах, и по самой глубокой бежали вверх друг за другом муравьи по своему какому-то делу.

Начальник штаба, наклонившись над картой, провел красным карандашом несколько линий, обозначающих подразделения, и от линий – стрелки, показывающие дальнейшее направление движения этих подразделений. С ветки дуба на стол упала гусеница и поползла по карте. Гусеница была мохнатая, тигровой расцветки и ползла торопливо, как бы переливаясь под меховой своей шубкой. Это была постоянная обстановка в походе; начальник штаба привык к ней и любил ее.

Хрустнув сучком, к столу подошел Савельев и остановился. Начальник штаба поднял голову. Савельев стоял вытянувшись. Колбата он держал на поводке. Лицо у Савельева было бронзовое от загара, гимнастерка выцвела на плечах, на шее и воротнике лежала пыль. Колбат стоял рядом с Савельевым. Прикусив зубами кончик языка, он внимательно смотрел на что-то маленькое, ползущее перед ним в траве, и вдруг деловито прищемил его лапой. Савельев слегка потянул поводок.

– Ну как, товарищ Савельев, – сказал начальник штаба, – понюхал пороху Колбат, побывал в деле?

Колбат, услышав голос начальника штаба, вильнул хвостом и перебрал лапами, порываясь двинуться к нему, но Савельев снова осадил его.

– Чисто работал, товарищ начальник, – радостно ответил Савельев. – Понтяеву пришлось его принимать… И ведь подошел к нему Колбат! Доставил донесение как полагается.

– Да, славно, славно, – сказал начальник штаба, глядя на Колбата. – Сегодня Колбат тоже помог нам.

– Я в надежде на него был, как на самого себя, – сказал Савельев. – Не донес бы Колбат, я был бы в ответе. Конечно, про Понтяева я знать не мог…

– А вы не спрашивали Понтяева, как Колбат шел к нему?

– Нехотя шел, невесело. Но в сторону не сбивался. А потом будто решился и подбежал. Но поощрения от него не принял.

– Значит, товарищ Савельев, выходит, что хорошо обученная собака будет работать даже с обидевшим ее человеком?

– Так ведь это же Колбат, товарищ начальник! Умный очень пес.

– Колбат, конечно, пес умный, но и вы хорошо поработали с ним, товарищ Савельев.

Начальник штаба встал из-за стола и подошел к Колбату.

– Ах, какой злой пес! – сказал он. – И как знает свое дело! Зна-а-а-ет свое дело! – Начальник штаба проводил рукой по голове и спине Колбата, крепко прижимая шерсть, и Колбат ласково терся головой о его колени. – Ну что же, придется мне Лене о нем написать, товарищ Савельев?

– А как же, непременно надо написать, – весело ответил Савельев, – Колбат ведь ее воспитанник.

Потом Савельев повел Колбата к наблюдательному пункту батальона, и начальник штаба долго смотрел им вслед. Савельев шел, обертываясь к Колбату, и что-то говорил ему ласково и задушевно, а Колбат бежал рядом, подняв морду, поглядывая на собаковода умными блестящими глазами, и начальнику штаба казалось, что они разговаривают.