#Бояръ-Аниме. Романов. Том 14 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 44

В этот момент дверь, из которой Игорь Михайлович вошел в зал, распахнулась, и прошедший через порог Константин Владимирович Ерофеев решительным шагом направился к цесаревичу.

Игорь Михайлович, уловив появление нового действующего лица, прервал свою речь и застыл, не сводя взгляда с личного целителя государя. А вот стоящий рядом с троном Бернар напрягся.

Константин Владимирович склонился к уху наследника престола и зашептал. Было видно, как шевелятся его губы, но слов разобрать не вышло бы и у слуги, который замер в паре шагов от трона.

Лицо Игоря Михайловича застыло восковой маской. Он протянул папку слуге и поднялся на ноги.

Зал был готов внимать цесаревичу, все прекрасно понимали, о чем мог докладывать личный целитель государя. И почему ворвался на прием именно таким образом, а не как подобает по правилам.

Набрав воздуха в грудь, Игорь Михайлович произнес негромко, но его услышали все:

— Прием окончен. Государь Михаил II Милославский только что скончался.

Глава 21

Слова Игоря Михайловича погрузили зал в тягостное молчание. Все смотрели на наследника престола, следили за тем, как он покидает помещение. И на Бернара де Дамартена, который так и остался стоять на своем месте.

Я не сводил взгляда с ключника, а потому прекрасно видел, что хранитель оставался совершенно спокоен. А вот его свита переглядывалась с явной опаской. Впрочем, я уверен, что французы еще в Париже решили, как нужно действовать и что говорить в том случае, если Михаил II отойдет в мир иной.

Другое дело, что теперь менялся статус цесаревича. Пока он единственный наследник — в его руках сейчас окажется вся власть царя. Это пока государь мог очнуться, оставалась иллюзия, что Игорь Михайлович ничего не решает, и все его указы на одну половину временны, а на вторую — необязательны.

Канцлер Франции, наконец, отмер и, развернувшись на пятках, направился обратно к своим подчиненным. В мою сторону он даже не посмотрел, и это я бы зачел ему в плюс — в первую очередь он о своей стране думал, отложив личные вопросы на потом. Сейчас Бернару де Дамартену требовалось уведомить его величество Людовика о смерти монарха. Да и дипломатический статус защищал его лучше всяких обещаний — ведь я не могу его тронуть, так как цесаревич дал слово, что канцлеру ничего на территории Русского царства не угрожает.

Правда, с графом Кальдеро было точно так же. Потому он и умер за пределами нашей страны. И Бернару де Дамартену об этом известно.

Вслед за французом ожили и собравшиеся в приемном зале русские благородные люди. Словно кто-то рубильник переключил, и по всей площади зазвучали сперва нерешительные шепотки, плавно переходящие в разговоры.

Я увидел, как на меня смотрит князь Казанский, и кивнул отцу, прежде чем тронуться с места. Никому уже не было дела до меня и моей опалы — стряслось то, чего многие боялись. И к чему, наверное, каждый род в Русском царстве готовился.

Однако дойти до Романовых мне не дал слуга Милославских. Он шел параллельно мне некоторое время, пока не привлек мое внимание.

— Князь, вам следует идти за мной, — сказал он так тихо, что я скорее по губам прочел его слова.

Кивнув, я направился вслед за царским человеком. И пока тот лавировал между гостями, ведя меня к очередному боковому коридору, я просматривал, чем занят Бернар.

Однако ключник проронил всего одну фразу:

— Быстро в посольство.

И вместе с подчиненными поспешил покинуть Кремль. Не пытался ковать коалицию среди русской знати, не остался наблюдать, что случится дальше. У меня даже мелькнула мысль, что, возможно, моя биологическая мать была права, и Бернар де Дамартен не такой плохой человек, какими я считал всех ключников просто по факту принадлежности к обществу Януса Двуликого.

Слуга провел меня через служебный коридор в покои государя. Возле закрытой двери дежурила пара «Стражей». Охрана подняла винтовки, демонстрируя готовность открыть огонь, но слуга Милославских посторонился, пропуская меня вперед.

— Прошу, князь, вас ждут.

Кивнув, я толкнул дверь, прекрасно зная, кого увижу по ту сторону.

Игорь Михайлович сидел в кресле за журнальным столиком. Перед наследником престола стоял графин с красной жидкостью, пара бокалов и кофейник.

У окна, опираясь на подоконник, стоял Емельян Сергеевич Невский, сосредоточенно разглядывающий происходящее по ту сторону стекла.

При моем появлении великий князь обернулся, но тут же вернулся к своему занятию, как будто дальнейший разговор его не интересует.

— Осуждаешь? — подал голос Игорь Михайлович, внимательно глядя на меня.

Я понял, о чем он.

Государь не мог физически умереть. Его организм был наполнен наномашинами, и даже если бы мозг восстановить оказалось невозможно, поддерживать тело в состоянии комы было несложно. Но зачем стране государь, который никогда не проснется?

Но, как ни крути, это было убийство. А фактически заговор, и тот факт, что к нему причастен Емельян Сергеевич Невский, куратор Царской Службы Безопасности, менее преступным происходящее не делает.

Игорь Михайлович не зря опасался моей реакции. Но несмотря на то, что в этой жизни я позволяю своим эмоциям воздействовать на меня, головы я не теряю. У Русского царства могут быть разные правители — слабые, сильные, умные, глупые. Но никогда не будет на троне трупа. А наш биологический отец им фактически и стал.

— Михаил II погиб в тот момент, когда зараженные корпорацией «Армтек» наноботы попали в его тело при ударе Виталия Игоревича Можайского, — ответил я, спокойно проходя к одному из двух свободных кресел. — Так что это был лишь вопрос времени.

Цесаревич вздохнул с явным облегчением. Тяжело ему приходится, и как же хорошо, что я Романов, и не мне тащить это все на своих плечах.

Емельян Сергеевич же хмыкнул.

— Кажется, только мне здесь жаль Михаила? — задал он риторический вопрос.

— Жизнь одного человека не может стоить жизней миллионов, — ответил Игорь Михайлович. — И будь отец с нами, он бы первым об этом сказал. Ты знаешь, Емельян Сергеевич, что мы правы.

Великий князь Невский покачал головой, однако спорить не стал. Цесаревич же вытащил пробку у графина, и по комнате расплылся аромат вишни.

— Нужно решить вопрос с другими детьми Михаила и Юлии, — заговорил я, глядя, как дергается кадык наследника престола при каждом глотке.

Я вот так вишневые соки пить не могу. Слишком они для меня кислые. Какие мы все же разные.

— Сейчас, пока еще престол пуст, а информация о конкретных именах и семьях, где эти дети растут, с легкой подачи клана Рюриковичей бродит по рукам едва ли не всех благородных родов Русского царства, самое время нам обрести утерянных братьев и сестер, — продолжил я, как только цесаревич опустошил свой бокал.

Емельян Сергеевич вскинул бровь. А вот Игорь Михайлович усмехнулся.

— Предлагаешь мне признать их? — уточнил он, не глядя на куратора Царской Службы Безопасности.

Впрочем, одно присутствие здесь великого князя Невского уже делало его сторонником цесаревича. И никуда от этого Емельян Сергеевич не денется — в его руках власть, которую он любит, работа, которая ему интересна. Да и, чего греха таить, с кончиной Михаила II, воцарением Игоря Михайловича, место губернатора Московского может вернуться в семью великих князей Невских.

— Не можешь остановить — возглавь, — пожал я плечами. — Род Милославских почти уничтожен. Одновременное признание всех детей царской семьи своими родными людьми можно выбить почву из-под ног у любых заговорщиков. Возьмешь обновленный род Милославских под свою руку, обеспечишь всем необходимым, что положено по статусу царскому роду.

Великий князь Невский покачал головой вновь.

— А как быть, если и другие не захотят родниться с царской семьей? Не один же князь Красноярский такой хитрый, что избежал престола, — заметил он.

— И кроме того, есть украденные дети, — кивнул я, не став спорить. — И теперь Игорю Михайловичу, как единственному официальному сыну государя Русского царства, решать их судьбу. И сделать это нужно быстро, пока нас не опередили более смелые люди, которые решат, что посадить на трон нужно своего цесаревича, послушного их воле.