Гегемон Греции! (ЛП) - "Chen Rui" - Страница 48

«Хейристоя». — воскликнул Давос.

Гостья протянула свою стройную белоснежную руку, подняла гиматий и показала свое прекрасное лицо. Она грациозно двинулась и поклонилась: «Командир Давос».

Оливос подмигнул и вышел.

Давос вспомнил слова Оливоса, сказанные им, когда он только что возродился: «Хейристоя прекрасна, как Афродита».

Девушка увидела, что Давос отвлекся, и виновато сказала: «Командир Давос не рад видеть меня?».

«Твое прибытие делает меня счастливым, а твоя красота делает мой разум неспособным думать».

«Вы хорошо владеете словом». — гостья улыбнулась: «За последние несколько дней я слышала, как все восхваляли ваши достижения в отряде снабжения Митридат и Артаоз, насколько я знаю, отличные полководцы Кира Младшего, и они проиграли вам, этого было достаточно, чтобы развеять чьи-либо сомнения в ваших способностях. Я пришла поздравить вас, но не уверена, не слишком ли поздно?».

«Твои слова стоят тысячи чужих слов». — Давос тоже улыбнулся: «Ты ведь пришла не только для того, чтобы поздравить меня?».

«У меня есть просьба». — она посмотрела на Давоса: «Вы сказали, что я могу прийти к вам, если у меня возникнут нужды».

«Конечно».

«Я хочу в медицинский лагерь». — серьезно сказала Хейристоя.

«Что?». — Давос подумал, что ослышался: «В отряде снабжения тебе плохо?».

«Мерсис очень добр ко мне». — Хейристоя сделала паузу, обдумывая свои слова: «Все заняты маршами и сражениями, одна я ничего не делаю. Я была в медицинском лагере несколько раз, и думаю, что могу делать то, что делают рабы, даже лучше, чем они»

«Ты уверена, что хочешь пойти туда? Там ты каждый день будешь видеть ужасные раны и алую кровь, будешь прикасаться к грязным телам солдат, утешать пациентов, сошедших с ума от боли, и, возможно, даже подвергнешься их домогательствам»

Давос пытался убедить Хейристою отказаться от своих мыслей, но она смотрела решительно: «Я не боюсь. На самом деле, вы мало знаете о раненых солдатах в вашем лагере, они не домогались, наоборот, они были благодарны бывшим женщинам-рабыням».

Она закрыла глаза и, казалось, вспоминала то, что она наблюдала в то время.

Давос наблюдал за ней, ему было приятно видеть, как женщина пытается сделать что-то значимое перед лицом общества, где правит сила.

«Хорошо».

«Правда?». — Хейристоя открыла глаза в неверии.

Греческие города-государства очень консервативны по отношению к гражданкам. Они находятся под контролем отца до замужества, мужа после замужества и сыновей в старости. У них нет собственной свободы. Хейристоя была неуверенной в себе, боялась ничего не делать, быть брошенной наемниками и завидовала тому уважению, которым пользовались женщины-рабыни в медицинском лагере. Благодаря контактам с Давосом она узнала, что молодой лидер отличается от других, и поэтому попыталась попросить его, но не ожидала, что получит одобрение так скоро.

На самом деле Давос не так уж много знает о традиционных обычаях греков. Напротив, он давно привык к концепции равенства мужчин и женщин в современном обществе. Женщины составляют большинство в больницах, он противился этому только поначалу, опасаясь, что красота Хейристой вызовет неприятности.

«Правда». — серьезно ответил Давос.

Девушка с волнением бросилась к нему, и он невольно протянул руки к ее спине, чтобы обнять ее, и почувствовал благоухающий аромат.

***

«Оливос, почему ты не стоишь на страже? Это нарушение военных правил, ты будешь изгнан из лагеря». — строго сказал Гиоргрис, который пришел сменить пост.

«Тс-с». — Оливос сделал молчаливый жест и таинственно сказал низким тоном: «Послушай».

«Что?». — Гиоргрис был слегка озадачен.

Оливос потянул его за собой. Тут же они услышали стоны, а также жаркое пыхтение, доносившееся из палатки

Лицо Оливоса было полно восхищения: «Он благословлен богами, и действительно взял самую красивую женщину во всем нашем лагере»

***

Пилум — копье, широко использовавшееся римской армией в древние времена.

Хитон — это простая туника из светлого льна, обычно плиссированная, которую носили люди обоих полов и всех возрастов.

Гиматий — был верхней одеждой, надевавшейся поверх пеплоса или хитона.

Глава 46

На второй день похода Давос ехал на своей лошади, чувствуя себя довольным, а его мысли были наполнены удовольствием, которое он испытал с Хейристоей прошлой ночью. Она не только красива, но и сексуальна, как и ее тело, ее белоснежная гладкая кожа и волнистые горы привлекли его, а ее чрезвычайно гибкое тело позволило ему предаться страсти, и он пытался выпустить желание молодого и сильного тела. Она оставалась до поздней ночи, и если бы не Оливос, прикрывавший их снаружи, то, боюсь, их разоблачили бы. Поэтому он простил «преступление» Оливоса — подслушивание.

После страсти Хейристоя отдыхала на его руках и жеманно выражала готовность быть с ним. Давос почувствовал, что барьер между ним и миром, кажется, стал намного меньше, это заставило его задуматься о том, какой путь выбрать в будущем.

Давос, уже взрослый человек и выходец из современного общества, знал, что страсть не может длиться долго. Хейристоя родилась в знатной семье, была наложницей Кира Младшего и наслаждалась роскошной жизнью. Однако он всего лишь наемник, обычный простолюдин в греческом обществе, он даже не гражданин, не имеет постоянного дома и просто скитается. Это хорошо в течение короткого времени, но он не уверен, что она не устанет от него через долгое время, конечно, эта мысль была похоронена в его сердце, сейчас не время думать об этом, потому что главной проблемой в настоящее время было вернуться в Грецию живым и невредимым.

Но появление персов испортило его хорошее настроение.

На этот раз Тиссаферн изменил свою стратегию, больше не нападая, а преследуя.

Персы следовали за наемниками и держались на безопасном расстоянии, время от времени отряд конных лучников подбирался ближе, выпускал по стреле и тут же отступал. Урон, нанесенный наемникам, не велик, но это заставило их нервы постоянно находиться в напряженном состоянии, что сказалось на скорости марша и боевом духе.

В связи с этим у командиров нет выбора, и единственное, что они могут сделать, это смешать пращников, лучников и гоплитов, чтобы, столкнувшись с быстро движущимися персидскими конными лучниками, заставить врага бояться нападать.

В то же время греческие наемники столкнулись с другими трудностями. По мере приближения к Кордуэнским горам равнины постепенно превращались в холмы, а местность становилась пересеченной. Огромный квадратный строй греческих наемников невозможно было сохранить в целости, особенно при переправе через реки и прохождении по узким горным тропам, весь строй распадался. Персидская кавалерия воспользовалась ситуацией и использовала свою стрельбу из лука, чтобы внести еще большее замешательство в ряды наемников.

После того, как лидеры обсудили проблему, им пришлось взять небольшие отряды наемников, которые присоединились к

Хейрисофу в авангарде (потому что до сих пор большинство атак персов приходило с тыла и флангов), и сформировать 4-5 отрядов, каждый из которых насчитывал около 200 человек и был размещен внутри флангов и арьергардных лагерей. Как только в строю появится большая трещина или строй сожмется из-за узкой местности, они бросятся формировать новый арьергард, чтобы блокировать атаку персидской кавалерии и обеспечить защиту лучникам и пращникам, которые прибудут следом.

Таким образом, наемники изо всех сил пытались справиться с преследованием персидской кавалерии во время марша, и такая ситуация продолжалась 4-5 дней. Все наемники вздохнули с облегчением, когда местность превратилась в сплошной горный хребет, ведь все они знали, что кавалерии невозможно подняться в гору.

Они с трудом пробирались по изрезанной горной тропе, преодолели первую гору, добрались до подножия второй горы, после чего войска остановились на отдых из-за усталости.