Герой моих грез и кошмаров - Ежова Лана - Страница 48

– Барон словно обезумел, нарушает законы в поисках артефакта, который поможет вернуться в прошлое и изменить его ход.

– Но ведь это невозможно! – Я от души возмутилась, услышав подобную чушь. – Его обманули, не существует таких артефактов. Можно забыться, приглушить боль, но нельзя изменить случившееся.

Я не жестока, просто реалистка, которая прожила свою боль, научилась ее принимать. Велдон – моя незаживающая рана, но я ни за что не отдам воспоминания о нем. Наша короткая шальная любовь нашла продолжение в Оливере.

– Барон Жустер живет надеждой.

– Надежда в его случае только мешает – он застрял в прошлом.

– А ты цинична, – заметил Алистер. – Иная посчитала бы горе барона романтичным.

Замечание в цель: среди аристократок сейчас в моде любовные романы с героем, пережившим личную трагедию и оттого ставшего магом-отступником, разбойником или пиратом. В общем, тем, кто решил причинять боль другим, мстить целому миру. Но героиня-умничка своей любовью возвращает страдальца на путь света. Дичь, а не книги, но юным барышням почему-то нравилось.

– Целители против саморазрушения и причинения намеренной боли, поэтому да, я цинична. Мертвым – память, живым – жизнь.

– Хорошее правило. Только следуешь ли ему сама?

Хочется верить, что да. Говорить о себе не хотелось, и я трусливо проигнорировала вопрос.

– Барон Жустер мог окунуться в работу с головой, а дальше свою роль сыграло бы время – пусть звучит банально, но оно действительно лечит.

– Работа – вот твой рецепт от боли?

Алистер нежно обхватил мое лицо ладонями, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Я рад, что выдернул тебя из Подгорска. Еще немного – и ты загнала бы себя, как лошадь.

– Может, я просто люблю свою работу?

Чародей покачал головой.

– Нет, ты от чего-то бежишь, Джемма. Дурные воспоминания?

Скорее, печальные.

В этот миг я осознала, что должна рассказать Алистеру о своей первой любви. О настоящем отце Оливера, его трагичной смерти. Не хочу, чтобы между нами стояли тайны.

Но время для подобных откровений еще не настало.

Не дождавшись ответа, Алистер продолжил:

– У тебя есть сын, Джемма, твой главный маяк в жизни. У барона Жустера никого не осталось, и он начал творить безумства. Ладно, отложим на потом беседу по душам… Джемма, слушай меня беспрекословно, не отходи ни на шаг.

– Да, мой лорд, – вздохнула я, сердясь, что он тратит время на прописные истины.

– Я не шучу. Это незаконный аукцион, Джемма. Я обвешал тебя щитами, но предосторожность не помешает.

– Кстати, а почему бы просто не окружить особняк? Устроить облаву?

– А если мы не найдем ничего противозаконного? – спросил Алистер и с иронией добавил: – Безобидные клубы по интересам не запрещены.

– То есть ты до конца не уверен, что именно здесь состоится аукцион?

– Информатор может ошибаться. Шума в прессе и обвинений в произволе властей Элгеус не хочет. К тому же я надеюсь выкупить нужный мне артефакт до того, как он исчезнет.

Прежде чем открыть ворота, Алистер активировал ожерелье.

– Это «Роковой соблазн», легендарный артефакт не менее легендарной авантюристки.

– Я знаю, – улыбнулась чародею. – Никто не может устоять перед очарованием хозяйки этого ожерелья, ее просьбы исполняются мгновенно. С таким артефактом нас точно пропустят.

– На то и расчет.

Размахивая приглашением (черной карточкой с красной закорючкой), Алистер повел меня к особняку.

Два быстрых и два с длинными паузами удара кнокером по двери – и мы замерли, ожидая, когда нас впустят. Секунды бежали, никто не спешил приглашать в дом.

Не поняла… Нас рассекретили? Алистер не похож на хозяина приглашения? В чем причина?

Если не пускают на аукцион, приглашенный, по логике, должен возмущаться. Но как именно, если Алистер не в курсе, насколько близко знаком владелец пропуска с Жустером?

Пауза затянулась. Нужно было что-то делать. И я решилась проявить инициативу.

– Ты ошибся адресом, милый! – капризным тоном заявила я. – Никого нет в этом старом, грязном доме с пауками!

Алистер подыграл мне, с наигранной грубостью произнес:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Пантерка моя, если я ошибся, то не видать тебе новых артефактов красоты.

Пантерка?.. Чудом не расхохоталась.

– О нет! Мой выдохся, нужен настоящий, из церигия.

– Следи за языком, пантерка, – мастерски играя раздражение, прошипел чародей. – Даже в чистом поле некоторые вещи нельзя произносить вслух.

Экспромт – ругающуюся пару – мы не планировали. Мы вообще не обсуждали тактику, как себя вести, если барон не пожелает открыть дверь. Но импровизировать получалось слаженно.

– Милый, меня достали твои наставления!

– Пантерка, веди себя тише!

Обращение Алистера смешило даже в непростой ситуации. «Пантерка»… хорошо, что не банальная «рыбка» или «кошечка».

Решив, что достаточно изображала избалованную дамочку, чтобы наблюдатели убедились, что мы безобидные гости, я использовала наш козырь.

Надув губы, стукнула по двери кулаком:

– Я хочу артефакт, впустите нас! Пожалуйста, впустите…

Колье едва ощутимо потеплело, согревая кожу. Глазом моргнуть не успела, как дверь открылась.

Все-таки за нами наблюдали. Поверили, что пришел тот аристократ, которого ждали? Или же повлиял артефакт на моей шее? Вопросы без ответа.

– Там темно, милый, держи меня крепче, я боюсь упасть!

– Со мной тебе нечего бояться, пантерка моя ненаглядная.

Мне нравилось играть капризную красотку, бодрило задание. Кажется, я еще та авантюристка.

В темноте шли недолго – на стене справа вспыхнули тусклые магические лампы, будто указывая путь. Несколько поворотов, затем лестница вниз – и нашим глазам открылся подземный зал, заполненный шикарно одетыми людьми в масках.

Приглушенные голоса участников и звонкий – распорядителя, стоящего на сбитом из грубых досок помосте. Перед ним на длинном столе лежали бархатные футляры всевозможных расцветок и форм. Бледно-розовая дымка над ними указывала, что драгоценные предметы прикрывал щит.

– Леди и лорды! – Шатен в белой полумаске поднял вверх коробочку с массивным медальоном. – Представляю вашему вниманию новый артефакт из церигия, позволяющий считывать ложь. Вы сразу поймете, когда вам врут.

Пара десятков шикарно одетых людей в масках вяло торговались.

И так несколько лотов. Я и сама заскучала. Мое ожерелье вызывало больше интереса у окружающих, нежели артефакты в руках распорядителя.

Аукцион вне закона? Ну-ну, детская игра какая-то, все эти предметы можно продавать и обменивать открыто.

К тому же вычислить покупателя, нового владельца достаточно легко – большинство расплачивалось наличностью, но были и те, кто предлагал на обмен равноценную диковинку или чек на определенную сумму.

– Артефакт бесплодия, который невозможно вычислить, – объявил распорядитель, демонстрирую ажурное колечко с фиолетовым камнем. – Лишите ненавистную соперницу радости материнства, дамы!

Гости заволновались, я тоже. Мерзкий артефакт, противоестественный! Он не должен вообще существовать – натура целителя взбунтовалась и требовала избавить мир от гадости. Рано я заявила, что здесь скучно.

– Следующий лот – браслет силы. Реакции ускоряются в двадцать раз.

Настал черед оживиться мужчинам.

Следующая гадость была всем гадостям гадость – парные брачные кольца. Меньшего размера тянуло энергию из своей носительницы и отдавало обладателю второго кольца. «Умри ты раньше» – так назывался набор для черного вдовца, который сознательно решил губить молоденьких женщин, выкачивая из них жизненную силу. Мерзость, а не артефакт!

Объявление следующего лота Алистер встретил внешне равнодушно.

– Артефакт исцеления. К сожалению, в нем осталось заряда на последнее волшебство.

– Это он, – тихо произнес Алистер, не отрывая взгляда со сцены. – У генерала Вирьена был именно такой, поэтому он был в своем праве, когда сказал, что потратит последнее волшебство лишь на зятя.