Весь Карл Май в одном томе (СИ) - Май Карл Фридрих - Страница 100

Билл с готовностью ответил:

— Олд Дэт шел впереди отряда. Мы тайной тропой пробирались к границе. Я был ранен в руку, кровь запеклась, и рукав прилип к ране. Продираясь сквозь заросли, Олд Дэт отпустил большую ветку, и она с размаху больно ударила меня прямо по ране. Я не сдержался и громко крикнул от боли…

— За что Олд Дэт назвал вас ослом, — вмешался вестмен.

— А вы откуда знаете? — изумился Билл.

А старик тем временем продолжал:

— Вы стали оправдываться, пожаловались, что у вас воспалилась огнестрельная рана, на что он вам посоветовал смочить рукав соком подорожника. Сок охладит рану и не даст развиться гангрене.

— Так все и было! Но как вы узнали? — воскликнул молодой Ланге в крайнем изумлении.

— И вы еще спрашиваете? Да ведь это я подал зам такой дельный совет. Вспомните, ваш отец заметил, что я смахиваю на Олд Дэта. Он совершенно прав, я и этот старый хрыч похожи, как два сапога из одной пары!

— Так вот оно что… Значит, ото вы и есть? — Билл вскочил с места и бросился было к Олд Дэту.

Однако отец ухватил его за полу куртки и усадил на место.

— Сиди! — строго приказал он. — Право и обязанность отца первым выразить благодарность и обнять твоего спасителя. Но пока лучше воздержаться от объятий, ты сам знаешь, где мы находимся и как присматривают за нами.

И добавил, обращаясь к Олд Дэту:

— Сэр, я хочу, чтобы вы поняли меня правильно. Не время рассыпаться в благодарностях. Черт не дремлет. Поверьте, я безгранично благодарен вам и именно поэтому должен соблюдать предосторожность в интересах вашей же безопасности. Настолько мне известно и как открыто поговаривают, все знают вас как ярого сторонника аболиционистов. Во время войны вы совершили немало славных подвигов и причинили южанам немалый ущерб. Вы служили проводником и разведчиком в северной армии и проводили отряды по таким тропинкам, где никто не осмелился бы сделать ни шагу. Мы все за это очень вас почитаем, но южане по сей день называют вас лазутчиком и шпионом, и окажитесь вы в компании сторонников сецессиона, вас вздернут на ближайшем дереве.

— Да знаю, знаю, — с презрением ответил Олд Дэт. — Но я не из трусливых, мистер Ланге, хотя должен честно признаться, что желания быть повешенным не испытываю. Мне что ни день угрожают веревкой, а я, как видите, все еще жив. Не далее как сегодня шайка разбойников пыталась повесить нас на пароходной трубе, но у них ничего не получилось.

И Олд Дэт рассказал о происшествии на судне, а когда закончил рассказ, Ланге задумчиво почесал затылок и произнес:

— Капитан поступил благородно, но он играет с огнем. Ему придется остаться в Ла-Гранхе до утра, а бандиты — дай Бог, чтобы я ошибся, — заявятся сюда ночью и бросятся сводить счеты. А с вами может приключиться и кое-что похуже.

— Эти негодяи мне не страшны. С такими, как они, я встречался не раз.

— Не будьте столь самоуверенны, сэр. Их здесь поддержат. В последние дни в Ла-Гранхе стало неспокойно. Со всех концов сюда стекаются неизвестные и подозрительные люди, они заняли все места в постоялом дворе и на частных квартирах, поодиночке не ходят и все о чем-то тайно толкуют. У них здесь нет и не может быть дел, весь Божий день они бесцельно слоняются по городу и ведут себя вызывающе. Сейчас они сидят в первом зале и горлопанят что есть мочи: пасти разевают так широко, что в них гризли мог бы берлогу устроить. Часом раньше, до того как вы сюда пришли, они стали задирать нас. И не сдержись мы, не миновать бы потасовки, а то и кровопролития. У меня нет больше желания оставаться здесь, да и вы, наверное, устали. Предупреждаю сразу: с ужином дело обстоит из рук вон плохо. Я вдовец, мы с сыном ведет холостяцкую жизнь и обедаем в трактире. Я и дом-то продал несколько дней тому назад, когда почувствовал, что земля горит у меня под ногами. Я вовсе не хочу сказать, что здешний народ мне не по нраву, нет, они не хуже других. Но судите сами: наша война только-только закончилась, мы еще и раны зализать не успели. В Мексике идут бои, а Техас, заметьте, находится на границе. Здесь, куда ни глянь, неспокойно. Отовсюду съезжается всякий сброд, какая уж тут жизнь! Поэтому я и решил все продать и уехать к дочери. Она замужем, и очень удачно. Зять подыщет мне работу, лучшего и желать нельзя. К тому же я нашел покупателя, который готов приобрести мое хозяйство. Заплатил он мне наличными, так что я могу уехать, когда захочу. Я уже все решил — еду в Мексику.

— Как это, сэр? — удивился Олд Дэт.

— Что как? — не понял кузнец.

— Вы только что жаловались на Мексику, вам не нравилось, что там воюют, и вдруг собираетесь туда?!

— По-другому и быть не может, сэр. Впрочем, не везде в Мексике идут бои. В Чиуауа, а именно туда я и собираюсь, война уже кончилась. Сначала Хуаресу пришлось отступать до самого Эль-Пасо, но вскоре он собрался с силами и потеснил французов на юг страны. Их дни сочтены, вышибут из Мексики под зад коленкой. Сейчас все будут драться за столицу, а северные провинции война обойдет стороной. Там-то и живет мой зять. Он человек обеспеченный, шутка сказать — владелец серебряных рудников. В Мексике он уже полтора года и в последнем письме извещает о рождении наследника, который ну никак без дедушки обойтись не может. Что прикажете делать? Неужели я останусь здесь? Нам с Биллом обещали хорошие должности при рудниках, а кроме того, я сам буду учить маленького принца молитве и таблице умножения. Безусловно, дедушка должен быть вместе с внуком. Поэтому я и еду в Мексику, а если вы захотите отправиться в путь вместе с нами, то милости просим — мы будем только рады.

— Гм! — буркнул Олд Дэт. — Не шутите, сэр, а то вдруг мы воспользуемся вашим приглашением.

— Разве вы тоже направляетесь в Мексику? Это было бы чудесно! Вашу руку, сэр! Решено, едем вместе!

И Ланге протянул руку старику.

— Да не спешите вы как на пожар! — рассмеялся Олд Дэт. — Я действительно предполагаю, что мы поедем в Мексику, однако на сегодняшний день мы еще не знаем, куда и когда именно.

— Это не имеет никакого значения, я готов ехать с вами когда и куда угодно. Отсюда все дороги ведут в Чиуауа, днем раньше, днем позже я все равно туда доберусь. Прежде всего я забочусь о себе и о собственной выгоде. Вы известный вестмен и опытный проводник. Если я поеду вместе с вами, то, несомненно, прибуду на место цел и невредим, а что может быть важнее в наше беспокойное время? Вы должны с кем-то посоветоваться, прежде чем пуститься в путь?

— Знакомы ли вы с неким сеньором Кортесио?

— Знаком ли я с ним? Ла-Гранха — маленький городок, мы здесь все на «ты». Именно он и купил мое хозяйство.

— Прежде всего мне необходимо знать — мошенник он или человек чести.

— Ну конечно, человек чести. Меня мало волнуют его политические взгляды, для меня гораздо важнее, чтобы он сдержал свое слово. У него явно какие-то дела по ту сторону границы. По ночам у него во дворе грузят на мулов тяжелые ящики, а в доме собираются люди, которые затем уходят на Рио-дель-Норте. Я предполагаю, и, как мне кажется, совершенно правильно, что он поставляет Хуаресу оружие и боеприпасы, а также людей, готовых сразиться с французами. И хотя он зарабатывает, и неплохо, на этом деле, в мужестве ему не откажешь, потому что в наше время на такой риск идут только отчаянные головы.

— Где он живет? Мне надо непременно еще сегодня переговорить с ним.

— Он будет дома к десяти часам. Я тоже собирался зайти к нему потолковать об одном дельце, но оно само собой решилось, и теперь не стоит беспокоить по пустякам занятого человека. Так вот, он мне говорил, чтобы я приходил к нему в десять часов, так как к этому времени он вернется.

— Кто-нибудь присутствовал при вашем разговоре?

— Двое мужчин, один — постарше, другой — помоложе.

— Вы знаете их имена? — вмешался я в разговор.

— Мы просидели с ними вместе около часа, а за это время хочешь не хочешь познакомишься. Младшего звали Олерт, старшего — сеньор Гавилан. Тот, что постарше, был, видно, и раньше знаком с сеньором Кортесио, так как они вспоминали, что когда-то встречались в Мехико.