Троцкий. Мифы и личность - Емельянов Юрий Васильевич - Страница 120

В обстановке восхвалений ведущих партийных пропагандистов Троцкий представил свой план реорганизации центральных органов партии на февральский пленум ЦК 1923 года. Однако члены ЦК не были готовы уступить Троцкому и склониться перед новым вождем. Описывая эти события в своем письме от 22 марта 1923 года, члены Политбюро позже писали: «Члены Пленума помнят тяжелый инцидент, разыгравшийся на февральской сессии пленума, когда пленум ЦК подавляющим большинством голосов отверг выдвинутый т. Троцким ошибочный план построения центральных учреждений партии. Тов. Троцкий не остановился перед тем, чтобы в крайне острой форме бросить ряду членов ЦК и Политбюро обвинение в том, что позиция их в указанном вопросе продиктована якобы задними мыслями и политическими ходами. Пленум ЦК достаточно единодушно реагировал на эту совершенно недопустимую постановку вопроса, и этот очередной кризис был как будто благополучно изжит».

Ленин не присутствовал на февральском пленуме ЦК, но он знал о состоявшейся на нем дискуссии, выступлении Троцкого против его плана реформирования ЦК и поражении Троцкого. Видимо, он был расстроен, что его план разрешения кризиса в руководстве не увенчался успехом, а поэтому попытался смягчить поражение Троцкого некоторыми заявлениями, которые бы свидетельствовали о стремлении Ленина добиться сотрудничества с предреввоенсовета.

Однако Троцкий и многие его биографы постарались не упоминать о февральском пленуме ЦК, на котором он потерпел поражение в борьбе против ленинского предложения. Вместо этого Троцкий и его апологеты пытались создать впечатление, будто в последние дни перед самым сильным параличом, поразившим Ленина, последний якобы видел в Троцком единственного союзника в руководстве страны. Для этой цели использовались отдельные фразы из коротких записок по ряду частных вопросов, надиктованных Лениным в начале 1923 года.

Сославшись на письмо Ленина Троцкому от 5 марта, Дейчер говорил о победе предреввоенсовета над «триумвирами» (Сталин, Зиновьев, Каменев). Действительно, это письмо свидетельствовало о том, что Ленин обратился за поддержкой Троцкого в «грузинском деле». Однако значение «грузинского дела» для судеб партии нельзя было преувеличивать. Скорее всего, обращение Ленина к Троцкому было еще одним дипломатическим ходом в его неустанных усилиях по предотвращению раскола партии. Ради этого Ленин был готов поручить Троцкому «распечь» Орджоникидзе и «потакавших ему» Дзержинского и Сталина. Краткая записка Троцкому не содержала никаких принципиальных заявлений по вопросам политического курса. Ко всему прочему, Ленин не был уверен в том, что Троцкий согласится поддержать его. Записка завершалась фразами: «Если вы почему-нибудь не согласитесь, то верните все дело. Я буду считать это признаком вашего несогласия».

Неуверенность Ленина объяснялась просто: Троцкий сам был автором постановления политбюро по Грузии, направленного против группы Мдивани. Это постановление затем послужило основанием для действий Орджоникидзе в этой республике, впоследствии осужденных Лениным. Лишь после того, как Ленин стал защищать Мдивани, Троцкий отмежевался от данного постановления Политбюро. Сомнения Ленина в том, что Троцкий поддержит его в «грузинском деле», не были напрасными. В ходе обсуждения этого вопроса на XII съезде РКП(б) Троцкий промолчал.

Использование отдельных фраз в записках, которые Ленин направил в ЦК или лично Троцкому, для доказательства того, что больной вождь партии в последнюю минуту распознал «коварство» Сталина и поддерживал Троцкого, напоминает те приемы, к которым прибегли лондонские адвокаты из романа Диккенса, пытавшиеся найти в записках Пиквика к своей домохозяйке с просьбой приготовить обед или убрать квартиру убедительные свидетельства того, что глава славного клуба решил предложить почтенной вдове руку и сердце. Троцкий и его защитники бесконечно цитировали отдельные фразы из записок Ленина: «Я буду воевать на Пленуме за монополию. А Вы?… Я просил бы Вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под преследованием Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив… С наилучшим товарищеским приветом, Ленин». Эти слова якобы должны были доказать, что в последние дни активной деятельности Ленина у него произошел решительный поворот в его отношении к Троцкому. На этой хлипкой основе Дейчер уверял: «Даже с постели больной Ленин наносил удар за ударом по Сталину с упорной решимостью, которая поразила Троцкого».

Использовалась и другая краткая записка Ленина, продиктованная Володичевой: «Владимир Ильич просил добавить для Вашего сведения, что т. Каменев едет в Грузию в среду, и Вл. Ил. просит узнать, не желаете ли Вы туда послать что-либо от себя». Произвольно истолковывая содержание этой записки, Троцкий позже утверждал, что в начале марта 1923 года «триумвират» был разбит, а Сталин побежден.

Там, где документальных свидетельств у Троцкого не хватало, он прибегал к фантазии. Он уверял, что Каменев пришел к Троцкому 6 марта, «готовый сдаться на милость победителя». Верить этим утверждениям Троцкого нет никаких оснований, как и тому, что Ленин был готов понизить Сталина и Дзержинского в должности и исключить Орджоникидзе из партии. В своих воспоминаниях Троцкий сообщал, что решил великодушно простить всех троих, хотя Ленин предупреждал его против «гнилого компромисса». Троцкий утверждал, что накануне XII съезда члены Политбюро пресмыкались перед ним и Сталин лично предлагал ему выступить с политотчетом ЦК перед съездом.

Факты же свидетельствуют о том, что никакой «победы» Троцкого над членами Политбюро одержано не было. Тон и содержание письма от 22 марта 1923 года, которое Зиновьев, Сталин, Каменев, Томский и Рыков направили членам ЦК, убедительно свидетельствовали о том, что члены политбюро не только не пресмыкались перед Троцким, а не скрывали своего негодования против него. В письме излагалась история двухлетней борьбы членов Политбюро против Троцкого: «Уже не месяц и не два, а, пожалуй, года два продолжается такое отношение т. Троцкого к Политбюро. Не раз и не два мы выслушивали такие огульные отрицательные характеристики работы Политбюро и в те времена, когда эти работы происходили под председательством Владимира Ильича».

В письме напоминалось, что члены Политбюро «поддерживали в свое время предложение т. Ленина назначить т. Троцкого одним из замов Предсовнаркома, что было, к сожалению, отвергнуто т. Троцким. С этой же целью отдельные из нас вносили предложения дать возможность т. Троцкому выбрать для себя ту или иную крупную отрасль хозяйственной работы, что мы поддерживаем и сейчас».

Особое внимание в письме было обращено на невнимание Троцкого в своих «тезисах по промышленности» к вопросам союза с крестьянством: «В трактовке т. Троцкого этого вопроса (тезисы перерабатывались т. Троцким несколько раз, но в данном отношении он все время оставался верен своей ошибке) получается совершенно определенная политическая ошибка: нарушение перспективы, недооценка роли крестьянства. Ошибка вопиющая, ошибка, идущая вразрез с традициями большевизма, ошибка, чреватая громадными последствиями».

В дальнейшем политбюро еще резче требовало от Троцкого изменения текста тезисов. В телеграмме 4 апреля Сталина Троцкому, который находился в это время в Харькове, говорилось: «Мне кажется, что Вы не выполнили постановления Пленума о поправке по крестьянскому вопросу. Принятая Пленумом поправка по крестьянскому вопросу не только не включена в тезисы текстуально, но получила в новом тексте тезисов совершенно иной смысл. Между тем Пленумом поправка проголосована и утверждена и Вам поручено лишь согласование текста поправки с основным текстом тезисов… Прошу Вашего отзыва для доклада завтрашнему заседанию Политбюро ЦК». Содержание и тон этих заявлений никак не соответствуют утверждению Троцкого о его «победе» над членами Политбюро и его великодушном прощении «побежденных».

Вероятно, тон письма политбюро от 22 марта стал резче, чем прежние заявления в адрес Троцкого, в силу того, что 16 марта у Ленина случился третий и самый сильный приступ болезни: он оказался парализован и лишился речи. Присутствие Ленина, который не только в своем неотправленном письме к съезду, но и в личных беседах выступал за осторожность в отношении Троцкого, в определенной степени сдерживало резкость выступлений остальных членов политбюро. Члены политбюро, которые постоянно опирались на авторитет Ленина, могли расценить пренебрежение Троцкого к решениям февральского пленума ЦК и их просьбам как свидетельство его полного неподчинения руководству партии. Опасения, что разногласия в руководстве партии могут привести к ее расколу, которые выражал Ленин, разделяли и другие члены политбюро. Это заставляло их не предавать широкой огласке существовавшие противоречия.