Академия небытия. Учись или умри до конца - Дубинина Мария Александровна - Страница 67

В конце концов, я пришла сюда, чтобы выслушать объяснения (читай, оправдания), так что волноваться не о чем. Просто поставим жирную точку и перевернем страницу.

Стучать не пришлось, я с ходу определила, что дверь не заперта, из узкой щели просачивался мягкий искусственный свет.

– Я вхожу, – и с этими словами заглянула в комнату.

Хозяин на голос не отреагировал, продолжая сидеть ко мне спиной за письменным столом. Свет настольной лампы желтым ореолом очерчивал силуэт склонившегося над чем-то Амилоты, подсвечивая распущенные волосы. Он выглядел сосредоточенным и увлеченным, так что мне сразу стало любопытно, чем таким он занят в ожидании меня.

Подойдя ближе, я, все еще игнорируемая Амилотой, заглянула ему через плечо и увидела клочки черной и коричневой кожи, бусины, цветные шнурки и перья. Если честно, я бы скорее поверила, что он так увлекся перечеркиванием чьих-нибудь домашних заданий, чем… рукоделием?

– Ооо… – протянула я, на что Амилота передернул плечами и бросил короткое: «Подожди». Я обижаться не стала, прошлась по комнате и, не найдя места лучше, села на кровать.

Так мы просидели, каждый в своем углу, еще минут двадцать, может, больше. Причем молчание не казалось неловким или гнетущим. Я достала из сумки конспекты Мориса и читала, постепенно устроившись с комфортом, подсунув под спину подушку и забравшись с ногами на кровать, а со стороны стола слышались щелчки, с которыми острые ножницы делали надрезы.

Наконец Амилота выпрямился, скрипнул стулом и поднялся из-за стола.

– Вы быстро разобрались с проблемами на метеобашне, – похвалил он. Видимо, решил зайти издалека.

– Мы умеем не только создавать трудности, но и решать их.

Я отложила конспекты и переползла на край кровати, так было удобнее сохранять гордый и неприступный вид. Амилота молча следил за моими передвижениями и не спешил продолжать.

Я тоже уже перегорела темой и начинала подумывать, что зря мы вообще пытаемся к ней вернуться.

– Слушай, это уже…

– Вообще-то надо было раньше…

Мы начали говорить одновременно и одновременно же замолчали. Я буквально слышала, как шуршат мысли в голове, да только без особого толка. Надо попробовать еще раз.

Но не успела я сформировать хоть какое-то связное предложение, как Амилота взял на себя инициативу.

– В первую очередь хочу сказать, что не имею привычки связываться со студентками.

Самая нервная змея у меня на голове встала в боевую стойку и зашипела на него. И я не стала ее успокаивать.

– То есть то, что я первая, должно меня утешить? Или обрадовать?

– Ты не так поняла.

– Да я вообще ничего пока не поняла, – ядовито ответила я и скрестила руки на груди. Защитная поза Амилоте явно не пришлась по душе, он нахмурился, а его голос стал тверже.

– Ты даже не попыталась.

Разговор со стремительностью сошедшего с путей поезда летел в пропасть, и мне это не нравилось.

Я проглотила возражения вместе с парочкой ругательств и медленно выдохнула.

– Хорошо. Буду пытаться. Давай начнем сначала?

Амилота кивнул, но, прежде чем снова заговорить, отошел в сторону и повернулся ко мне боком. Этот маневр я понять могла, самой так стало спокойнее.

– Я родился в племени шайеннов в 1842 году. В то время племена находились в состоянии постоянной войны с белыми захватчиками, в ход шло не только оружие, грубая сила и военные хитрости. Наши старейшины прибегли к магии, и так появился особый отряд хотамитаниу. В других племенах он стал известен как «люди-псы».

Я пораженно слушала это внезапное откровение, параллельно считая, сколько Лайзу лет по факту. Выходило что-то около… двухсот?

Вот это я понимаю, разница в возрасте.

– Люди-псы – это же не оборотни? – уточнила я. – Тогда ты бы курировал звероподобных, а не нас.

– Не оборотни в том понимании, в каком ты могла подумать. Главный шаман шайеннов связал души избранных воинов с призванными духами прерии. Мы стали сильнее, быстрее и свирепее, отряд хотамитаниу наводил ужас на врагов и союзников, там, где мы появлялись, кровь лилась рекой.

Повисла пауза, и я поймала себя на мысли, что хочу и подойти, положить руку ему на плечо, и отступить на пару шагов. К такому я себя не подготовила.

– В любом случае, это не продлилось долго. Чем больше людей убивали хотамитаниу, тем сильнее становились связанные с ними духи, им стало не хватать тех жертв, что они получали взамен на свою помощь, и однажды случилась трагедия.

Я видела перед собой спину Лайза, и когда он начал поворачиваться, ощутила укол страха. Я не знала, что увижу в его глазах.

– Трагедия?

– Это было слишком давно и слишком страшно, чтобы ворошить детали. «Люди-псы» перестали существовать, а те несколько человек, которые выжили, подчинились духам и стали монстрами, восставшими против своего племени.

– Кроме тебя.

– Я погиб в одной из стычек во время войны Красного Облака. Возможно, мне просто повезло, и дух оказался слабее других. Я умер человеком и забрал своего духа с собой. После смерти мы стали одним целым. Ты видела его.

Я вспомнила черную зверюгу с горящими глазами, гонявшую нас по кладбищу.

– То есть у вас получилось что-то вроде симбиоза?

Амилота не ответил, наверное, и так сказал больше, чем собирался. Я даже подзабыла, о чем мы на самом деле собирались говорить, как он внезапно сам к этому вернулся.

– Магическое воздействие на меня потревожило духа, и в результате звериные инстинкты вышли на первый план. То, что между нами тогда было, произошло на этих самых инстинктах. Но такого бы все равно не случилось, если бы я действительно не хотел.

То есть, превратив Амилоту в шпица, я в буквальном смысле разбудила в нем зверя. И мне теперь с этим как-то жить.

– Для оправдания звучит слишком уж фантастично, – пробормотала я, – поэтому поверю.

– Извини.

– И ты тоже. Извини, я собиралась подсунуть стакан с отравой другому человеку, ты пострадал случайно.

После взаимных извинений мы оба, кажется, были смущены и не знали, о чем говорить дальше. В самом деле, после смерти я стала чаще руководствоваться эмоциями и порывами, хотя, по сути, дело выеденного яйца не стоило. Подумаешь, переспали. Мы оба свободные, Амилота в общем и целом моим вкусам соответствует, и что было, то было. Хорошо, что мы смогли поставить точку без кровопролитий и криков, как взрослые люди.

– Не думала, что ты такой рукодельный, – я кивнула в сторону стола. – На продажу или для себя?

Амилота резкой смене темы не удивился, а охотно поддержал.

– В детстве я учился у нашего шамана делать амулеты, но мужчине в мои времена с рождения была уготована роль воина. Сейчас стало гораздо больше свободного времени на хобби.

– Здорово, когда есть хобби, – я взяла в руки лоскут тонкой кожи. – У меня знакомая занималась всяким хэндмэйдом, а у меня руки не из того места растут.

Готовый результат трудов лежал тут же – подвеска из бусин и перьев на длинном кожаном шнурке. Я не удержалась и, как сорока, схватилась за красоту.

– Пока это только украшение, – пояснил Амилота, встав у меня за спиной. – Чтобы зарядить его на работу, нужно провести обряд.

– Все равно красиво.

Я пропустила легкие пушистые перышки сквозь пальцы и улыбнулась.

– Расскажи, что ты еще умеешь делать, мне интересно.

Амилота вздохнул, но я ясно уловила, что в его вздохе нет раздражения. Он принес плетеную коробку с готовыми изделиями, еще не прошедшими нужные обряды, и я с восторгом перебирала браслетики, подвески и ожерелья, пока Амилота пояснял, что из чего делалось и для чего предназначалось. Было заметно, что ему приятно говорить об этом, и, как ни крути, увлеченность украшает мужчину. Так я засиделась в гостях допоздна, а потом, уже собираясь уходить, вспомнила, что таскаю с собой с обеда.

– А такой материал для чего-нибудь сгодится? – Я полезла в сумку и показала Амилоте драконью чешуйку. Отмытая моими руками до блеска, она казалась сделанной из чистого золота. Выгнутая пластина была размером с две мои ладони, и это еще не самая крупная. С внутренней стороны она темная и шершавая, но, может, Амилота найдет ей применение.