Мой сталкер (СИ) - Лазаревская Лиза - Страница 24

Но я искренне надеюсь, что Андрей послан мне как знак того, что вера в людей должна возвратиться, а прошлое больше не может мной управлять.

Когда у нас с Кириллом что-то зарождалось, я не копала так глубоко. Видимо, мне действительно было все равно, а радовал лишь тот факт, что кто-то оказывает мне знаки внимания, ухаживает. Это приятно.

Но еще приятнее, когда твой ухажер еще и главная причина твоей бессонницы, тахикардии и покрасневших щек.

Все-таки нужно отстаивать свои отношения, ведь в конце концов и папа поймет, и ревность пройдет. Или станет хотя бы вменяемой.

Телефон звонит. Отвлекаюсь.

– Добрый вечер, – здоровается он, делая голос деловым и серьезным.

– Привет.

– Можете передать трубку самой красивой девочке в мире?

– Наверное, вы ошиблись номером. Здесь таких нет. До свидания и всего хорошего.

– Я не ошибся. Я узнал – это ты.

– Не издевайся.

– Я никогда над тобой не издеваюсь, красотка. Скажи лучше, что сейчас делаешь?

– Да ничего. Лежу на кровати. В «Симс» играю.

– И как успехи?

– Вот убрала дверь и заперла свою героиню в комнате, чтобы смерть за ней пришла.

– Обнадеживающая фраза. А не хочешь прокатиться на машине?

– Ну-у-у… – шутливо протягиваю я. – Возможно.

– А корзиночку фруктовую хочешь? С заварным кремом? – Вот и пошли козыри.

– Хочу. Определенно.

– Она на заднем сиденье. А я под твоим домом на парковке.

Если бы не взрывная реакция Андрея, сопровождающая наши разговоры последнее время, я бы спросила у него, что же мне сказать отцу? Куда я собралась так неожиданно в десять вечера?

Обычно папа идет мне навстречу, то есть опекает, но без особого дискомфорта для меня. Но осознанно заставлять его нервничать не входит в мои планы.

– А надолго?

– Нет, съешь свою корзинку, сделаем круг по Фонтанской дороге разок и пойдешь дальше изнурять своих героев.

Конечно же, мне хочется прокатиться по району, усыпанному фонарями. Подсластить вечер – пирожным или поцелуями…

– Я соскучился, – хрипит он в трубку.

– Я…

Договорить не успеваю. Влетает папа, забыв как-то заявить о себе. Быстро убираю в сторону телефон, блокируя.

– Лизуш, слушай, как насчет того, чтобы отпраздновать твой день рождения в ресторане? В Садах Победы, может?

– Пап! Стучаться же нужно!

– Прости, но так что? Я имею в виду, позовем кого-то? Владика своего приглашай. Кого еще хочешь?

– Никого не хочу, пап.

– Я тебя прошу. Ты такая счастливая в последнее время. Давай отпразднуем. Может Саврицких позовем? Кстати, у них сын мореходку скоро заканчивает. Пообщаться не хочешь?

Только этого не хватает для полного счастья. Заблокированного телефона, но не сброшенного Андрея, который слушает – но, надеюсь, не слышит – каждое слово.

Очень вовремя папин талант свахи вылезает наружу.

– Просто пообщаться. Не больше.

– Пап, я даже общаться с ним не собираюсь! Хорошо, давай сделаем, только без Саврицких и их сына!

– Ладно-ладно. Как скажешь. Но если передумаешь…

– Не передумаю. Вообще, пап, такое ощущение, что ты больше для себя хочешь сделать праздник.

– Да, я хочу, чтобы моя красавица отметила свой день. Извини, что у старика такое желание.

– Боже, нашелся старик, половину века еще не прожил.

Слегка улыбаясь, подходит и целует меня в лоб.

Странное чувство, будто меня поставили на распутье. Правая дорожка – посиди с отцом, левая – беги к Андрею. И почему в жизни нельзя просто сидеть смирно, чтобы все решения принимались за тебя?

– Кстати, мне так йогурта захотелось, схожу в магазин. Тебе взять чего-нибудь?

– Нет, мне ничего не надо. Ладно, давай с тобой схожу, темно уже.

– Пап, мне же не пять лет, я в состоянии сама сходить в магазин. Тем более он под домом. Я скоро буду.

Только выйдя за порог квартиры, отключаю Андрея. Идея встретиться уже не выглядит такой радостной, но хоть и не успела договорить из-за папиного вторжения, но я тоже соскучилась. И скучаю я каждую минуту.

Чтобы не терять время, забегаю в магазин и беру первый попавшийся йогурт со вкусом дыни и персика. На срок годности смотреть времени тоже нет. Выходя, читаю очередное предсказание на чеке.

«Доверьтесь своему сердцу».

Да как же вас составляют, подкладывая нужным покупателям в руки?

Глазами ищу нужную машину. При условиях, что все машины похожи и в темноте, а ты в них не разбираешься и у тебя плохое зрение – сделать это не так легко. Жирным дополнением ко всему идет то, что время ограничено, как в каком-то остросюжетном триллере, где за главными героями охотится маньяк с бензопилой.

Стараюсь найти по номерам, но Андрей догадался мигнуть фарами. Проверяю номера, чтобы не сесть, не дай бог, к чужому человеку. Тридцать девять. Двадцать пять. Залезаю.

– Чего трубку бросила?

– Выходила уже потому что.

– К сыну папиных знакомых? – с иронией спрашивает он.

Наивная, понадеялась, что не будет никаких сцен.

Но ничего, ведь сердце стучит втрое быстрее обычного – значит, можно и потерпеть.

– Нет, к тебе. Давай не будем об этом.

– О чем? О том, что папа уже тебе женишков навязывает? Не боишься?

– Чего?

Тебя разве что.

– Что их не останется прежде, чем ты согласишься пообщаться с ними.

Бывает, что ревность Андрея обостряется даже без повода, а когда повод есть, приходится совсем туго.

Ревность как прогрессирующая болезнь, как неоперабельная опухоль. И с каждым днем становится все хуже и хуже.

Мое единственное желание сейчас – успокоить и дать понять, что все парни вокруг для меня пусты и невидимы.

– Ну зачем ты начинаешь?

– Зачем я начинаю? Потому что меня задолбало думать о том, что твой отец понятия не имеет, кто я такой, зато знает о существовании Владика и уже открывает путь для всяких морячков.

– А я, по-твоему, собираюсь с ними общаться, что ли?

– Если он не планирует умирать в ближайшее время, я хочу, чтобы ты рассказала отцу про меня. Или я сделаю это сам.

Слова Андрея меня задевают.

– Мой папа умирать не планирует. Не надо говорить о нем в таком контексте, – требовательно прошу я, потому что иногда Андрей просто не понимает, как говорить не стоит.

– Прости… Но раз так, тогда скоро мы с ним выпьем.

– Хорошо, я расскажу, но взамен тоже кое-что хочу.

Свои аргументы у меня тоже имеются. Не один Андрей недоволен ситуацией.

– Говори.

– Пусть Луна наконец-то выедет из твоей квартиры.

– Это твое условие?

– Да, я не хочу, чтобы она находилась в твоем доме. – Голос срывается почти до истерики, начинаю сопеть.

Что же со мной происходит? От каждого столкновения с ним я начинаю плакать. На большее просто не способна. Нет сил быть сильной. Когда заходит разговор о Луне, меня вообще накрывает. Невольно мозг генерирует ситуации, в которых он приходит к себе, а там она – ждет и жаждет. А я сижу, ни о чем не догадываясь. Сижу, как всегда, такая наивная и глупая. И мечтаю о том, как неустанно буду бороться за наши отношения.

– Я не хочу, чтобы у тебя постоянно был соблазн к ней вернуться, – говорю, давясь воздухом.

Впервые я не боюсь так открыться перед ним и показать, что женская ревность ничуть не меньше мужской.

Не замечаю, как с моей стороны открывается дверца, и он уже успокаивает меня. Целует подбородок, щеки, нос. Кажется, будто постоянно сухие губы наполняются моими слезами, которые он тоже целует.

Попытки оттолкнуть тщетны. Он – неподвижный и твердый, как бетонная стена. Камень. Скала.

– Дурочка! Какой соблазн? Зачем мне это надо? Или ты просто переводишь стрелки?

– Ничего я не перевожу. У меня тоже есть чувства, если ты не знал. Чего-то требуешь, а у самого в квартире бывшая девушка живет. Это нормально? У нас что, шведская семья? Как мне к этому относиться? Радоваться? Откуда я знаю, чем вы там занимаетесь?

В один момент начинаю задыхаться еще больше, потому что в глубине души и сама верю в свою претензию.