Мaздaк - Симашко Морис Давидович - Страница 55

Ночью, проезжая у царского канала, услышал Авраам сдавленный человеческий крик. Он подъехал ближе, слез с коня. Тайяр темнел на стылой воде у самого берега. Луна расползалась по небу, и в желтом тумане увидел он, как волокут длинными крючьями для утаски-вания мертвых плачущего человека. К черной дыре на тайяре подтащили его и столкнули вниз. Глухие стенания, мужские и женские, доносились откуда-то из-под воды...

-- Эй, ты!..

Черный человек приблизил руку, и потайной факел ослепил Авраама. Кто-то вывернул его куртку на груди, обнажил царский знак.

-- Ладно... Иди, диперан!..

Его толкнули в спину. Самоуверенное снисхождение было в невидимом голосе. Уводя в поводу коня, Авраам споткнулся в слепящей тьме. Хрипло рассмеялись сзади:

-- Смотри не попадись... диперан!..

И при свете дня видел он их, людей без имени, вырывающих скверну в Эраншахре. На черных лошадях молча ехали они посреди улицы, одетые в черные кабы, и железные крючья висели у седел. Сам пайгансалар был среди них -маленький горбун с громадным безгубым ртом...

Солнце прорвало белый туман, обнажив долину. И сразу вспыхнуло оно тысячекратно в глаза ромеям, хоть и встало за их спиной. Белым евфратским песком для сияния были начищены персидские шлемы, щиты, наплечья, даже колокольчики на сбруе. Только посредине -- там, где "Сердце Войны", -темнел неподвижный прямоугольник. Пятьдесят кованых башен стояли впритык друг к другу, и холодные капли тумана скатывались с брони на гладкие серые туши. Щитками были сейчас прикрыты глаза боевых слонов. Прислужники обходили их, скармливая намоченный в воде хлеб...

По "Аин-намаку" -- "Книге Уставов" -- построил войска Эраншахра воитель Сиявуш. Конные азаты в бронзе составили ряды первой боевой линии. Развернутыми колоннами стояли пешие латники. И слева все они были левши, натягивающие лук левой рукой.

В "Сердце Войны" черной лавой застыли "бессмертные". Волчьи хвосты свисали с башлыков, а у сотников на круглых шапках скалились мертвые волчьи головы. Справа, за линией азатов и латников, скручивалась пружиной, удерживая коней, единая масса кайсаков, съезжались отряды легкой армянской конницы.

В золотом шлеме с тусклыми железными крыльями сидел на белом коне Светлолицый Кавад. Стремя к стремени с царем царей находился Сиявуш, потому что эранспахбедом -- главой войска и артештарансаларом -- главой сословия был он одновременно, чего еще не случалось в Эраншахре. И был еще воитель Сиявуш аде-ристденансаларом -- военным предводителем всех истинно верящих в правду. Красная "Звезда Маздака" трепетала на пике рядом с кожаным фартуком -- "Звездои Ковы", и львы на бронзовых цепях били хвостами о землю по обе стороны...

Стеной перегораживала долину боевая линия ромеев. Там не было слонов, но стояли круглые передвижные башни, и тяжелая македонская конница закрывала проходы между ними. Еще лучше мог поставить свое войско Сиявуш, если бы занял холм на левом крыле. Но там текла вода, и нельзя было, по "Аин-намаку", лишить врага воды в жаркий день, потому что придаст это ему безумия и рваться будет к ней, опрокидывая все на пути...

Но совсем не по "Аин-намаку" начали бой персы. И не ждали они второй половины дня, как указывала книга. Едва солнце оторвалось от кромки гор, раздвинулись ряды азатов, и люди в красных одеждах -- кабах -- вышли вперед.

-- О Маздак... Маздак, о-о!

По плечи были обнажены у них руки, и только голые ножи держали они. С тихим пением потекли красные струйки в сторону ромеев. Те не стреляли, пораженные. И там, где достиг красный цвет ромейской стены, она вдруг стала содрогаться, пробоины появились в ней.

Сиявуш сделал знак. Мерно и гулко забил главный барабан эранспахбеда, установленный на белом слоне. Сотни барабанов прогремели в такт, низко и страшно завыли карнаи. Медленно двинулось "Сердце Войны". Все больше обгоняя его, заворачивая наискось к линии ромеев, устремилось вперед правое крыло. Мелкая желтая пыль со стрелами неслась в глаза ромеям, потому что в их сторону был ветер, как рекомендовалось по "Аин-намаку".

Ромеи отступали сплоченно, выставив пешие заслоны и оставляя капканы для лошадей. Правое крыло их само двинулось на персов, изрыгая жидкий огонь. И вдруг дрогнули ромеи...

Как из воска вылепленный стоял позади их армянский город Феодосиополь. Все шестеро ворот его вдруг отворились, и такие же красные струйки потекли от них в спину ромеям. Среди армян тоже были истинно верящие в правду. А кроме того, царь царей Кавад, подтверждая учение Маздака, дал указ армянам о свободе совести.

Главное это было для них. Такова судьба всех народов между двумя вселенскими империями. Христом противились армяне персам. Но, чтобы вконец не раствориться в ромеях, верили лишь в божью сущность Христа, отрицая человеческую. Ромеи силой принуждали их к признанию сразу обеих сущностей...

Потом были стены Амиды, и опять деристденаны лезли на них, срываясь вниз. Два месяца били в кованые ворота персидские тараны, и все же город взяли ночью со стены. Все золото и пять тысяч мужчин -- мастеров по коже и тканям -- забрал здесь Сиявуш в счет положенной оплаты от ромеев за охрану перевалов.

Пока осаждали Амиду, хирский царь Нуман со своей конницей, посланный Сиявушем, дошел до Эдессы. Восемнадцать с половиной тысяч мужчин привел он. А молодой воитель Махбод Сурен, племянник бывшего вазирга Шапура, пошел с войском на Теллу, которую ромеи называют Константиной. В четырнадцатом году правления Кавада это было, в восемьсот тринадцатом году греков, в пятьсот втором году христианской эры...

Каждый день войны записывал Авраам, ибо был ди-пераном -- хранителем истории царства Эраншахр, где главным законом стала правда Маздака.

Бежали ромеи от персов, но, несмотря на желание многих, не пошел в погоню воитель Сиявуш. Тоже по "Аин-намаку" это было, где сказано, что нельзя доводить врага до отчаяния, ибо умножит оно его силы. И исконную землю нельзя забирать у побежденных, потому что в потомках удесятерится воля к возвращению ее и не будет никогда мира...

Отпущено было по домам пешее ополчение, и по всем дорогам от границы шли люди с мешками за спинами, вели ослов и быков в поводу. Проходя через Ниси-бин, развязывали они эти мешки, за полцены отдавая на базаре ковры, сапоги, сандалии, женские хитоны, ромей-ские арфы. Большой пьяный перс обменял крылатую богиню из родосской меди и большой бронзовый котел на кувшин с вином. Авраам пригляделся к хозяйке лавки и узнал Пулу...