Сталин. На вершине власти - Емельянов Юрий Васильевич - Страница 9

6 мая 1933 года Сталин написал Шолохову письмо:

«Дорогой тов. Шолохов! Оба Ваши письма получены, как Вам известно. Помощь, какую требовали, оказана уже. Для разбора дела прибудет к вам, в Вешенский район, т. Шкирятов, которому – очень прошу Вас – оказать помощь. (М.Ф. Шкирятов в 1933 году был секретарем Партийной коллегии ЦКК ВКП(б) и членом коллегии Наркомата рабоче-крестьянской инспекции СССР. – Прим. авт.) Это так. Но не все, т. Шолохов. Дело в том, что Ваши письма производят несколько однобокое впечатление. Об этом я хочу написать Вам несколько слов.

Я поблагодарил Вас за письма, так как они вскрывают болячку нашей советско-партийной работы, вскрывают то, как иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма. Но это не значит, что я во всем согласен с Вами. Вы видите одну сторону, видите неплохо. Но это только одна сторона дела. Чтобы не ошибиться в политике (Ваши письма – не беллетристика, а сплошная политика), надо обозреть, надо уметь видеть и другую сторону. А другая сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили «итальянку» (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную Армию – без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и внешне безобидный (без крови), – этот факт не меняет того, что уважаемые хлеборобы по сути дела вели «тихую» войну с Советской властью. Война на измор, дорогой тов. Шолохов…

Конечно, это обстоятельство ни в коей мере не может оправдать тех безобразий, которые были допущены, как уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны понести должное наказание. Но все же ясно, как Божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло показаться издали. Ну, всего хорошего и жму Вашу руку. Ваш И. Сталин. 6.V.33 г.».

Из содержания переписки с Шолоховым следует, что Сталин полностью разделял традиционное недоверие к крестьянству, сложившееся в партии. Совершенно очевидно, что шокирующие свидетельства о злодеяниях, которые представил Шолохов, Сталин сопоставлял со сведениями, которые он получал из других источников, в том числе и от своих тайных информаторов. Скорее всего эти источники уверяли Сталина в том, что крестьяне, в том числе и объединенные в колхозы, ставя свои корыстные интересы превыше всего, занимаются саботажем и норовят уморить голодом городских рабочих и Красную Армию. Нетрудно предположить, что в этом были убеждены многие партийные руководители, отвечавшие за хлебозаготовки по всей стране, а также многочисленные городские партийцы и члены «рабочих бригад», откомандированные в села и деревни. Вероятно, немало среди них было и тех, кто прибегали к методам, описанным Шолоховым, либо смотрели сквозь пальцы, когда подобные методы применялись.

Из письма Шолохова ясно, что люди, совершавшие злодеяния во время хлебозаготовок, были уверены в свой безнаказанности, так как им в прошлом сходили с рук подобные действия. Один из них – Овчинников, также упомянутый в письме писателя, рассказывал, что его уже собирались судить в прошлом за «перегибы», но тогда не только за него, но и многих лиц, виновных в подобных деяниях, вступился Молотов, который к этому времени сменил Рыкова на посту председателя Совнаркома. По словам Овчинникова, Молотов заявил: «Мы не дадим в обиду тех, которых обвиняют сейчас в перегибах. Вопрос стоял так: или взять, даже поссорившись с крестьянином, или оставить голодным рабочего. Ясно, что мы предпочли первое».

Подобные действия применялись и санкционировались членами высшего руководства страны. В 1932 году в житницы страны была направлена комиссия во главе с членом Политбюро Л.М. Кагановичем, которая в ходе принудительного изъятия запасов хлеба провела массовые репрессии партийных, советских, колхозных работников, рядовых колхозников (роспуск партийных организаций, массовые исключения из партии, выселение людей из станиц в северные районы). Докладывая И. В. Сталину в начале декабря 1932 года о ходе хлебозаготовок на Украине, первый секретарь КП(б) Украины С.В. Косиор писал: «За ноябрь и 5 дней декабря арестовано по линии ГПУ 1230 человек – председателей, членов правлений, счетоводов. Кроме того, арестовано бригадиров – 140, завхозов-весовщиков – 265, других работников колхозов – 195… вскрыты и переданы в суд 206 групповых дел кулацких и антисоветских элементов».

В то же время сведения о голоде, поступавшие из многих регионов страны, сильно преуменьшались. Об этом свидетельствует справка ГПУ УССР от 12 марта 1933 года. В то время как Шолохов сообщал, что в одном Верхнедонском районе голодают 49 000 человек, руководство структуры, отвечавшей за безопасность большой республики, сообщало Сталину, что «продовольственные трудности зафиксированы в 738 населенных пунктах 139 районов (из 400 по УССР), где голодало 11 067 семей. Умерших зарегистрировано 2487 человек». Однако даже эти явно заниженные данные подвергались сомнению в сообщении первого секретаря ЦК КП(б) Украины С.В. Косиора И.В. Сталину от 15 марта, в котором он утверждал, что «по Украине охвачено голодом 103 района». Правда, начальник Киевского облотдела ГПУ оспаривал заниженные данные о голоде на Украине. Однако он не сообщал точных или даже приблизительных сведений, а ограничился туманным замечанием: «Приведенные цифры значительно уменьшены, поскольку райаппараты ГПУ учета количества голодающих и опухших не ведут, а настоящее количество умерших нередко неизвестно и сельсоветам».

Создается впечатление, что большинство государственных служащих, знавших о голоде, предпочитало молчать или скрывать правду. Часто ссылаются на то, что, мол, за подобные выступления люди могли пострадать. Известно, что в 1932—1933 годы репрессиям подвергались лишь те коммунисты, которые оказывались членами подпольной организации, и аресты по политическим мотивам среди коммунистов были исключительным явлением. Когда секретарь Харьковского губкома Терехов рассказал на пленуме ЦК о бедственном положении крестьян, Сталин саркастически ответил, что товарищу Терехову следовало бы писать сказки для детей. Это свидетельствует о том, что обличителям тяжелого положения в деревне грозили не аресты, пытки и расстрелы, а лишь упреки в непонимании или злые насмешки. Правда, впоследствии их могли обвинить в уступках классовому врагу, но это было чревато лишь утратой высокого положения. Скорее всего многие руководители, государственные и партийные служащие на различных уровнях прежде всего думали о том, как скажутся на продвижении по службе их инициативы по спасению крестьян от голода.

В то же время нет сомнения в том, что Шолохов мог быть обвинен в «уступках классовому врагу». То, что он не побоялся таких обвинений, вероятно, понравилось Сталину. Скорее всего он поверил писателю, признав весомость его аргументов. Правда, могут сказать, что Сталин положительно откликнулся на письмо Шолохова лишь потому, что рассчитывал обрести таким образом политический капитал. Однако следует учесть, что эти письма не были преданы огласке при жизни Сталина, а потому трудно предположить, что Сталин поддержал писателя, стремясь выглядеть благодетелем народа. Хотя популярность молодого писателя уже в ту пору была велика, вряд ли стоит преувеличивать вес Шолохова в обществе. Угроза Шолохова описать во второй книге «Поднятой целины» ужасы коллективизации вряд ли могла бы напугать Сталина, который знал, что подобная книга не увидела бы свет в СССР. Не исключено, что если бы в стране было больше людей, подобных Шолохову, которые бы смело обращались к генеральному секретарю и приводили в защиту голодающих и преследуемых крестьян убедительные факты, то Сталин бы откликался на них. Так же ясно, что в период массового голода среди местного руководства и городской интеллигенции не нашлось много людей, которые подобно Шолохову рассказали бы Сталину о чудовищных методах хлебозаготовок и их последствиях.

Не только руководство и подавляющая часть членов партии, но и городское население, рабочие, служащие и интеллигенция не были готовы вступиться за крестьян, страдавших от голода. Очевидно, что традиционно отстраненное отношение к деревне не позволяло горожанам задуматься, почему не они, а крестьяне были принесены в жертву ускоренному прогрессу страны. Многие же писатели и журналисты видели в крестьянах опасных врагов, ненароком проникавших в их среду обитания. Об этом свидетельствуют строки из главы «Страна и ее враги» в книге «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства» (авторы главы – Г. Гаузнер, Б. Лапин, Л. Славин): «Вот с вокзала идет группа крестьян с угрюмыми и насмешливыми лицами, в сибирских шубах, неся пилы, обернутые войлоком… Это беглые кулаки. Часто они проникают на заводы. И вот в сломавшемся станке рабочий находит подброшенный болт».