Отпуск&Детектив - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 5

Я сменила язык поиска на английский и без особого труда нашла специализированный сайт с базами данных аукционных результатов. Там не было информации о покупателях, зато указывались жанровая принадлежность полотен и их размеры.

Я вспомнила габариты киота – довольно небольшого и почти плоского, и рассудила, что картина маслом в подобающей раме туда точно не влезла бы. Отфильтровала произведения по технике исполнения и размерам, а потом, вспомнив Зямины комментарии во время пробежки по судну, сделала выборку по поисковым запросам «экспрессионизм» и «модерн».

Оказалось, в интересующий меня период с молотка не особенно дорого ушли две акварели Эгона Шиле, один из набросков к известному портрету работы Густава Климта, гравюра Василия Кандинского и рисунок Макса Бекмана, сделанный в самом обыкновенном блокноте «на пружинке». Не супершедевры, уж точно не «Мона Лиза».

Несколько успокоившись, я легла спать.

А утром, выйдя из своей каюты, неожиданно попала в плотный встречный поток: по коридору на выход нестройной толпой шли люди, причем знакомые.

Зевающая в ладошку Екатерина Максимовна меня то ли не узнала, то ли даже не заметила, – обошла, не удостоив внимания, как столб.

Следующая за ней Клавдия зыркнула недружелюбно, проворчала:

– Тебе-то чего не спится? – и прошла дальше, не дожидаясь ответа.

Я не обиделась: по зеленоватому и помятому лицу стилиста было видно, что ей не очень хорошо после вчерашнего. В таком состоянии нужно в постели лежать и рассол пить, а не гулять по горам и долам. Хотя Клава, судя по всему, не на променад собралась, а на работу: в одной руке у нее был чемоданчик, раскладывающийся, как я знала, в подобие туалетного столика с зеркалом, в другой – сразу несколько вешалок с нарядами в чехлах.

За Клавой шел еще более нагруженный Дима, ассистент Бакланова. На плече у него на манер коромысла в неустойчивом равновесии помещался сложенный штатив, надетая поверх футболки разгрузочная операторская жилетка топорщилась набитыми карманами, через грудь висел профессиональный фотоаппарат на ремне, даже на голове была камера GoPro. Поблескивающая на лбу линза придавала молодому человеку сходство с циклопом. Я подумала, что это хорошо сочетается с греческим островом, и хихикнула.

– Ну хоть кому-то весело. – Парень встрепенулся, отреагировав на мой смешок. – Привет!

– Привет, вы на берег? – Я посторонилась, чтобы дать Диме с его штативом больше места.

– На натуру, чтоб ее! – со вздохом провозгласил он и оглянулся, отчего штатив опасно поехал по кругу, едва не задев меня по уху.

– Не тормози, – буркнул шествующий замыкающим Бакланов.

Вид у него был помятый, настроение явно пасмурное. В руке полуторалитровая бутыль минералки, на плече сумка для ноутбука.

Привычно не удостоив меня приветствиями, фотограф бутылью подпихнул в спину замешкавшегося ассистента и погнал жертв искусства дальше.

Я проводила их взглядом до поворота коридора, пожала плечами и пошла себе дальше.

У Мамаева как раз был доктор. Едва войдя, я услышала его голос:

– …состояние внушает беспокойство, – и несколько напряглась.

Вчера доцент Арутюнян уверял меня, что с боссом все в порядке!

Не то чтобы я сильно тревожилась за Аркадия Кирилловича – кто он мне? Всего-навсего работодатель, никаких иных отношений, кроме трудовых, у нас нет. Узнать его как человека я еще не успела, проникнуться симпатией не смогла. Мое беспокойство объяснялось исключительно тем, что уж очень мне не хотелось оказаться в ситуации, когда придется самолично оказывать боссу экстренную медицинскую помощь. Сестра милосердия из меня еще та, я разве что ссадину зеленкой залить в состоянии, но вряд ли Мамаеву потребуется лечить разбитые коленки.

– И что вы предлагаете? – как обычно, негромко и спокойно спросил босс.

– Есть прекрасные препараты с успокаивающим действием, полностью натуральные лекарства, способные справиться со стрессом…

– А как же тонкость восприятия? Разве оголенные нервы – не обязательное условие творчества?

Это было похоже не на консилиум, а на абстрактную дискуссию. Я успокоилась.

Мамаев и Арутюнян беседовали в кабинете. Надо как-то сообщить о моем приходе, чтобы не получилось, что я невежливо подслушиваю, – я погромче хлопнула дверью.

Из кабинета выглянул доктор.

– Душенька, что вы так рано? Не спится? Бессонница? А есть прекрасные препараты…

– Индия, сделайте нам кофе, – не показавшись и не поздоровавшись, распорядился Мамаев. – Мне как обычно.

– А мне капучино с двойным кокосовым сиропом. – Арутюнян улыбнулся и снова скрылся за дверью.

Я прошла в зону кухни и включила кофемашину. Приготовила кофе по-венски для босса, капучино для доктора и американо для себя. Отнесла им в кабинет чашки, воду, сахарницу и вазочку с курабье на подносе, вернулась в кухонный закуток и выпила свой кофе с печеньем.

День обещал быть долгим, имело смысл подкрепиться.

Ушел доктор, явилась горничная. Что значит молодость: по Лизе вовсе не было видно, что вчера она злоупотребляла алкоголем. Мое присутствие на рабочем месте ее удивило, но не сильно. Мне показалось, что девушке хотелось поболтать с кем-то близким ей по возрасту и статусу. Что ни говори, а секретарь в табели о рангах не намного выше горничной.

– Наши-то на остров отправились. – Ловко протирая и без того чистое стекло большого панорамного окна, Лиза подбородком указала на берег. – Эх, красота-то какая! Может, на этот раз Антон не оплошает.

– В каком смысле?

– Ой, а ты что подумала? – Девушка покраснела. – Я про портрет Екатерины Максимовны, разумеется. Все же знают, что уже срок подходит, Антону скоро работу сдавать, а у него никак не получается угодить Аркадию Кирилловичу.

– Видимо, у них разные представления о прекрасном, – философски заметила я.

– Да ладно, разные! – Лиза засмеялась, потом ойкнула и хлопнула себя ладошкой по губам.

Эта пантомима меня заинтересовала. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, на что намекала горничная – и сейчас, утверждая, что вкусы у Мамаева и Бакланова одинаковые, и раньше, когда съязвила на счет разборчивости нашей мадам. Зная, что у Екатерины Максимовны была интрижка с Зямой, я могла предположить, что супруга босса питает слабость к молодым талантливым художникам, и с Антоном они не только творческим проектом занимаются. Это, кстати, объясняло и супервыгодный заказ, полученный Баклановым от Мамаева: наверняка мадам подсуетилась, уговорила мужа облагодетельствовать возлюбленного фотографа.

Странно только, что Аркадий Кириллович на это согласился. Он не производит впечатления тугодума, неспособного сложить два и два.

Хотя что я знаю о взаимоотношениях супругов Мамаевых? Может, Екатерина Максимовна держит благоверного за горло? Это же она теперь владелица заводов, газет, пароходов, а Мамаеву в его положении не позавидуешь. Даже зная, что у него растут и ветвятся рога, бедняга должен делать хорошую мину при плохой игре.

Лиза закончила уборку и ушла. Аркадий Кириллович с четверть часа пребывал в кабинете в одиночестве, – я изнывала от недостойного желания хотя бы в замочную скважину заглянуть, – потом позвал меня, и мы сели разбирать почту.

Доставили завтрак. Боссу чинно-благородно накрыли в столовой, мне, как обычно, вручили ланчбокс, и я с аппетитом уплела его содержимое на кухне. Жить стало лучше, жить стало веселей. До обеда я писала ответы на те письма, которые Мамаев счел достойными отклика, согласовывала с боссом тексты, отправляла их адресатам. После обеда Аркадий Кириллович удалился на заслуженный послеполуденный отдых, а я осталась в кабинете. До конца дня мне предстояло разобрать стопку накопившихся распечаток и факсов: просмотреть их, рассортировать, разложить по папкам.

Неожиданно один из документов, пришедших по электронной почте, меня заинтересовал. Это был договор подряда, заключенный Мамаевым с Баклановым, с комментариями адвоката Аркадия Кирилловича. Мелкими буквами, убористым почерком юрист на полях пояснял отдельные пункты договора. Изучив сам текст и пометки к нему, я поняла, что Зяма совершенно напрасно завидовал Бакланову. Договор только выглядел супервыгодным, на самом деле он был кабальным.