Последний проблеск света (ЛП) - Кент Клэр - Страница 30

— Видишь? Надо наполнить бачок перед походом в туалет, чтобы иметь возможность смыть. Если пописать, хватит и половины. Но лучше набрать полный бачок, если надо…

Я хихикаю, когда он умолкает на середине предложения.

— Если надо сходить по-большому.

Он прочищает горло.

— Да.

— А что насчет душа?

Трэвис осматривает его, несколько раз дергает рычаг насоса, затем щелкает переключателем на большом ящике, прикрепленном к стене у душа. Раздается звук, будто что-то включилось.

— Что это?

Теперь он безудержно улыбается. Я еще не видела у него такой улыбки.

— Водонагреватель.

— Что?

— Водонагреватель. Когда нагреется, будет горячая вода.

— О Господи! О Господи! — я обнимаю себя, слегка сгибаясь пополам. — Хочешь сказать, сегодня вечером мы сможем принять горячий душ?

— Не вижу, что может нам помешать.

А я к этому моменту не вижу, что может обрадовать меня еще сильнее.

***

Но я правда радуюсь еще сильнее.

Мы находим под домом огромный погреб, набитый едой. Консервированной едой. Сушеной едой. Многолетними запасами хорошо хранящейся еды для выживальщиков, которую раньше можно было заказать через интернет.

Из-за его лодыжки я не даю Трэвису спускаться по лестнице, и сама поднимаю пару банок говяжьего рагу, запечатанную пачку крекеров со сроком хранения 25 лет, упаковку смеси для брауни (к ней надо просто добавить воды) и бутылку пива.

Я беру лишь одну бутылку, ибо сомневаюсь, что мне оно вообще понравится.

— Трэвис! — я сердито смотрю на него, когда поднявшись, обнаруживаю, что он стоит на кухне и шарит по шкафчикам. — Тебе надо сесть и приподнять лодыжку повыше.

— Да нормально.

— Нет, не нормально. Твоя нога ужасно опухла.

— Плюс-минус час роли не сыграет. Я дам ноге отдых, когда мы поедим и примем душ.

Я начинаю протестовать, но в итоге сдаюсь. Трэвис нацепил свое упрямое лицо.

— Иди в душ первой, — говорит он. — Я приготовлю ужин, а потом помоюсь сам. Нам нужно время, чтобы вода снова нагрелась между двумя приемами душа.

Я колеблюсь, но он уже открывает одну из банок.

Он сегодня ворчлив, а меня до сих пор мучают спазмы из-за месячных, так что я решаю, что заслужила пойти в душ первой.

Вода вполне теплая, но не обжигает. Мне все равно. Это так приятно, что я стою под струями и дрожу от эмоций.

Прошли годы с тех пор, как я принимала горячий душ.

Я мою волосы, скребу все свое тело, а потом стою и наслаждаюсь.

Будь у меня бритва, я могла бы даже побриться. Я не брилась с тех пор, как электростанция вышла из строя. Большинство знакомых мне женщин тоже перестало бриться. Это одна из роскошей, которых мы лишились вместе со всем остальным.

Я решаю, что мне это не так уж важно.

Иметь гладкие ноги и голые подмышки — это приятно, но бритье всегда было занозой в заднице.

Трэвиса волосы, похоже, не смущают. Видимо, мое тело нравится ему и таким.

У меня все равно нет бритвы, если только я не хочу попытать удачи с опасной бритвой Трэвиса.

Мне этого совсем не хочется.

Главным образом я просто в восторге от того, что чувствую себя реально чистой.

Когда вода остывает, я выключаю ее и выхожу из душа. Я заворачиваюсь в одно из полотенец, лежащих на полке. Вся моя одежда грязная, так что я не хочу ее надевать. Поэтому я иду к шкафу в спальне и нахожу там большую клетчатую рубашку из хлопка, сделавшуюся мягкой от долгой носки. Я застегиваю ее и смотрю на себя.

Подол доходит почти до колен. Надо лишь закатать рукава и все будет хорошо.

Я расчесываю волосы и оставляю их мокрыми и распущенными, отправляясь на поиски Трэвиса на кухне. Он прислонился к шкафчику и медленно помешивает рагу, стоящее в кастрюльке на небольшой плите.

— Пахнет вкусно!

— И на вкус тоже отлично, — он оборачивается ко мне и замирает. Что-то загорается в его взгляде.

Я смущенно смотрю на себя.

— Я нашла это в шкафу. Ну, главное что чистое.

— Ага, — его голос звучит хрипло.

— Почему ты на меня так смотришь? Я полностью прикрыта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Знаю. Но это неважно. Ты адски сексуальна.

Я краснею и закатываю глаза. Затем достаю посуду для ужина.

Мы едим за маленьким обеденным столом. Мне не нравится пиво, так что Трэвис выпивает всю бутылку. Рагу вкусное, а крекеры оказываются настоящим лакомством. Хрустящие. Соленые. Хлебные.

Мы давно такого не ели.

Брауни готовы к тому моменту, как мы доедаем рагу. Они не похожи на настоящие брауни, но все равно шоколадные.

Шоколадные.

Я пребываю в счастливом трансе, пока мы прибираемся и чистим зубы. Трэвис остается в ванной, чтобы принять душ.

Мне нечего делать. Я довольная, усталая, чистая и сытая.

Так что я забираюсь в постель и жду его.

Трэвис принимает долгий душ, как и я, а вернувшись, он одет лишь в трусы. Я уже заперлась и выключила все освещение, кроме лампы на прикроватной тумбочке, чтобы он сразу мог лечь в постель.

— Ложись и дай мне еще раз перевязать твою лодыжку, — говорю я ему, вставая коленями на кровать. Я на той стороне, что у стены, так что Трэвис с тихим стоном ложится рядом. — Ты слишком переусердствовал. Так никогда не поправишься, если не будешь отдыхать.

— Выбора не было, — он кажется усталым.

Еще более усталым, чем я.

Я подвигаюсь ниже, чтобы осмотреть его лодыжку, которая сделалась пурпурной и опухшей.

— У тебя был выбор. Ты мог оставить больше работы мне. В морозилке есть формы для льда. Я их наполнила, так что завтра сможем приложить к твоей лодыжке лед.

— Звучит здорово.

Закончив бинтовать, я забираюсь под одеяло рядом с ним, и Трэвис выключает свет.

Он пахнет чистотой. Не совсем как Трэвис.

Я лежу рядом. В глубине души мне хочется подвинуться и пообниматься, но наши отношения не такие. Я не уверена, как отреагирует Трэвис, так что не рискую.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.

— Что? О, нормально. Живот немного побаливает, но ничего ужасного.

— Хорошо, — он делает паузу на пару минут, затем продолжает: — Как ты относишься к тому, чтобы остаться тут на пару дней?

Я так удивлена, что поворачиваю голову и смотрю на него в темноте.

— Что?

— Нам необязательно это делать. Но я просто подумал. С моей лодыжкой сложно будет защищать нас в дороге. Так что я подумал, может стоит… отдохнуть немного, прежде чем пускаться в путь.

Я тяжело дышу. Даже не уверена, почему. Я не знаю, что сказать.

— Думаешь, мы можем позволить себе задержку?

— Не знаю. Никак нельзя сказать, когда тот парень отправился в дорогу, и как быстро движется стадо. Но нет толку спешить, если я не могу нас защитить. Лодыжка должна зажить.

— О. Да. Логично. И Мария же сказала, что найдет других людей, чтобы отправить с ними то же послание. Им может повезти больше, чем нам.

— Верно. Нам необязательно оставаться, — повторяет он. — Знаю, ты уже думаешь, что это бесконечное путешествие, так что, может, ты не хочешь откладывать…

— Я не против, — перебиваю я. Мне не нравится то, что я слышу в его голосе. — Все хорошо. Мы можем остаться на пару дней. Нам надо, чтобы твоя лодыжка зажила. И мы оба очень… устали. Мы можем побыть здесь. Само собой, мы можем задержаться на пару дней. Стада останавливаются и грабят каждый город, что им встречается. Это должно занимать немало времени.

Тело Трэвиса расслабляется рядом со мной.

— Ладно. Хорошо. Так и поступим.

Какое-то время мы лежим молча.

До меня доходит, что Трэвис может хотеть секса. У него ранее было такое выражение в глазах. Но он не пытается соблазнить меня. Даже не трогает. Мне сейчас так комфортно, и вовсе не хочется потеть и распаляться.

К тому же, спазмы от месячных вовсе не помогают почувствовать себя сексуальной.

Если мы останемся здесь на пару дней, то завтра будет полно времени для секса. При условии, что его не оттолкнут месячные.