Алые Евангелия (ЛП) - Баркер Клайв - Страница 48

— Это неправильно…, — сказал он.

От стен величественного здания не отразилось ни отголоска эха; они поглотили его слова так же, как и его надежду. Он почувствовал, как что-то зашевелилось у него в животе, затем начало подниматься по его измученному телу, набирая силу по мере подъема. На протяжении многих лет он культивировал отстраненность от собственного отчаяния, но оно настигло его в этом месте и больше никогда не сгинет.

Он лишь повторился: — Это неправильно….

20

Гарри с друзьями оставили позади себя такие сцены, к которым их не могла подготовить и тысяча жизней — неистовые безумства Пираты, чумной туман с пустоши, секреты и ужасы Бастиона, — постоянно все глубже погружаясь в тайны внутри тайн. Здесь не было слышно ни плача, ни криков, ни мольбы о пощаде — только шум мелких волн, разбивающихся о камни, хотя в поле зрения не было ни одного водоема.

Выйдя из башни и покинув город, построенный на холмах, они попали на пустошь, усеянную слева и справа от них техникой, выглядевшей брошенной. Огромные колеса и колоссальные катушки цепей; опрокинутые конструкции высотой в несколько этажей — постичь их назначение было невозможно. Молнии все чаще били вниз и танцевали зажигательную тарантеллу над металлическими конструкциями, отбрасывая в разные стороны снопы искр, которые в свою очередь служили причиной возгорания некоторых деревянных частей устройств. Многие из этих возгораний перерастали в бушующие пожары, дым от которых все больше загрязнял воздух. По мере их продвижения вперед, становилось все труднее разглядеть небо сквозь сверкание молний, так как их перекрывающие друг друга всполохи не вносили ясность в происходящее, но только усиливали царящий вокруг бедлам.

Наконец, небо, в течение трех или четырех минут молча разряжавшее свои молнии, разразилось громом, раскат за раскатом, каждый последующий заглушал предыдущий. За раскатами грома последовало содрогание земли, что, в свою очередь, привело к опрокидыванию нескольких единиц машинерии, их массивные останки разлетелись на куски, самый маленький из которых был размером с дом.

Группа ускоряла свое продвижение по мере разрастания масштаба события, разворачивающегося вокруг них. Хотя им дважды пришлось обходить обломки, упавшие на их пути, отбрасывая в стороны массивные куски древесины и покореженного металла, Сошедшие быстро находили верное направление на другой стороне завалов и уже через несколько шагов снова набрали темп.

Гарри, удерживающий позицию в авангарде, становилось все труднее и труднее держать себя в руках: легкие пылали в груди; голова стучала в такт бешеной скорости сердца; ноги, как у болвана стоеросового, угрожали свалить его в грязь при каждом шаге.

Лана отставала от него на несколько шагов, разрыв между ними неуклонно сокращался, но Гарри изо всех сил старался сосредоточить свое внимание на дороге впереди, когда ему показалось, что он видит еще одну арку, очень похожую на ту, что они оставили на верхнем этаже Бастиона. Гарри был уверен, что разум разыгрывает его, и в этот момент сомнения его тело капитулировало. Он вдруг понял, что у него ничего не выйдет.

Его ноги настолько ослабли, что не могли нести его дальше; он даже не был уверен — хочет ли, чтобы они попытались. Он только будет замедлять остальных и подвергнет их опасности. Но он не мог просто взять и остановиться. Ему следует повернуться к своим друзьям и сказать, чтобы они продолжали без него. Он догонит их позже, когда восстановит силы и потушит пламя в легких.

На пороге галлюцинаторной арки Гарри принудил свое тело повернуться, намереваясь обратиться к друзьям. Пока он оборачивался, его тело, следуя импульсу, подалось вперед, а затем свет погас. Рев, пламя и колебания земли под его спотыкающимися ногами превратились в единую невыносимую напасть, и, лишившись сил, он оступился и отдался во власть гравитации. Он упал в серую грязь, а его сознание, казалось, медленно угасало, унося с собой шум пламени и грома.

— Смотри, — приказал голос из темноты. Гарри не хотел смотреть. Он уже достаточно насмотрелся. Но этот голос был ему знаком. Он не ассоциировался с каким-то лицом, скорее с чувством и запахом. Воздух был наполнен серой, стыд окатывал его и тянул вниз, туда, откуда, как он думал, он никогда не сможет уйти. А потом он услышал другой голос — с другим набором ассоциаций — и Гарри вздрогнул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Гарольд?

Это был Кэз Гарри слышал его совершенно отчетливо. Он приоткрыл глаза. Кэз присел на корточках рядом с ним.

— Ты выбрал удачное время, чтобы рухнуть на задницу, чувак, — сказал Кэз. Говорил он тихо, почти шепотом.

Гарри поднялся из грязи и повернулся, чтобы рассмотреть тверди небесные.

— Как долго я был в отключке? Куда подевалась гроза?

— Минуту, может, меньше. В одно мгновение мы едва могли видеть друг друга, а затем появилась еще одна арка — посреди гребаного нигде. Смотри. Кэз указал назад, на вершину склона, где в воздухе виднелся разлом. — Мы прошли через это. В дальнем конце прохода между двумя ландшафтами сверкали молнии. — И оказались здесь.

Гарри переместил свое ноющее тело в сидячее положение и осмотрел окружающий пейзаж. Громадные машины исчезли, как и серая пыль, в которой они лежали, их сменил пологий склон, усеянный галькой, тонкими деревцами и мелким кустарником и спускавшийся к девственному водоему. Лана присела в нескольких ярдах от Дейла и глядела на невозможно чистую воду. Дейл отважился подойти ближе к воде, несомненно, рассуждая о ее пригодности для питья.

— Не понимаю, — спросил Гарри. — А где Пинхуй? Мы сидели у него на хвосте, а теперь он…

— Бататэ ка джисисимо! — закричал, подобный грохотанию щебня, женский голос, прерывая вопрос Гарри.

— Какого хрена? — изумился Кэз.

— Думаю, сейчас узнаем, желаем мы того или нет, — сказал Гарри.

Сошедшие едва успели обнажить оружие, как из-за изгиба берега показалось какое-то существо. Она выглядела как недоделанный демон: приземистая, ростом не более трех с половиной футов, а ее лысая голова по своей форме и относительной пропорции к телу — как у зародыша. Она была нагой, но с головы до ног покрыта въевшейся в кожу грязью. Она остановилась, как только увидела Сошедших, и, несмотря на их оборонительные стойки, ее лицо озарила широкая улыбка.

— Бататэ ка джисисимо? — повторила она снова. Никто не проронил ни слова, поэтому она повторно отчеканила последнее слово по слогам еще раз, как будто до Гарри и компании медленно доходило.

— Джи-си-си-мо?

— Кто-нибудь что понял? — спросил Гарри, поднимаясь на ноги, рука его приблизилась к месту, где был спрятан нож.

— Определенно нет, — заявила Лана.

— Никак нет, — сказал Кэз.

За демоном послышался новый перекат гальки, и пляж озарился теплым светом. В поле зрения появилось несколько больших сплетенных из огня шаров, висящих в двух-трех футах над пляжем, а затем, поравнявшись с демоницей, они все вместе в одном стремительном движении взмыли вверх, образовав неровный круг над пляжем.

Появилась сопровождавшая ее свита — компания из тридцати демонов мужского и женского пола, все они были столь же странных пропорций, как и демоница. Каждый из них был наг, если не считать все той же запекшейся въевшейся грязи, которой они жирно намазали свои тела и волосы, заплетенные в дреды, так что локоны теперь полузатвердели.

Гарри ослабил хватку на оружии и вздохнул.

— Если это ловушка, то я слишком устал, чтобы париться, — сказал он.

Племя приближалось. По мере их продвижения, из толпы выступила еще одна женщина-демон. Она была стара, ее груди обвисали вдоль ее тела, а дреды были достаточно длинны, чтобы слегка касаться земли.

— Гарри Д'амур, — произнесла пожилая демоница. — Свидетель.

— Что? — спросил Гарри. — Кто сказал тебе такое?

— Чернота Внутри, — проговорил демон-мужчина, стоявший в задних рядах, его голос был таким же четким и уверенным, как и у остальных членов племени. Существо продолжало говорить: — Он прийти раньше. Он иметь слепую женщину. Он сказать, что ты прийти после. Свидетельствовать.