Алые Евангелия (ЛП) - Баркер Клайв - Страница 46

— Вот ты где, мамочка, — сказал Кэз. — Мы идем за тобой.

— Готов поставить свою гребаную задницу, — сказал Гарри.

— А это что? — сказал Дэйл.

— О Боже, — сказала Лана. — Посмотрите на другого солдата. У него в руках. Это…

— Отрубленная голова, — ответил Гарри. — Уверен, я предостаточно их повидал.

Гарри погрузил трость в жидкое изображение еще глубже. Изображение фигур на экране увеличилось.

— Я до сих пор не знаю, что или как мы видим, но я рад снова увидеть Норму, — сказал Гарри.

Гарри осторожно вдвинул трость глубже, стараясь не терять из виду жреца Ада с его бригадой. Внезапно жрец и его свита замерли на месте. Демон, несший отрубленную голову, поднял ее, а жрец медленно и осторожно развернулся и начал движение к нему.

— Чем они занимаются? — спросил Кэз.

— Ни хрена не врубаюсь, — сказала Лана. — Ведь у этой штуки есть звук?

— Если и есть, то я еще не понял, где тут кнопка отключения звука.

Гарри и его Сошедшие наблюдали, как жрец Ада взял отрубленную голову и поднял ее к своему лицу, приложив рот к своему уху.

— Ты, блядь, шутишь, — сказал Кэз.

— Боюсь, что нет, дружище, — сказал Гарри, повернувшись к Кэзу. — Эта чертова башка все еще говорит.

— Ну да, — сказала Лана. — И даже догадываюсь, что.

До остальных Сошедших тут же дошло. По сигналу Ланы они вернули свои взгляды к экрану и увидели, как жрец Ада опустил голову и смотрит прямо на Гарри и его спутников, словно прекрасно видя объектив, через который за ним наблюдают.

— Чертовски жутко, — сказал Кэз.

— Точно, — проговорил Гарри дрогнувшим голосом. — Вот тебе и элемент неожиданности.

19

Норма приложила все усилия, чтобы составить в уме приблизительную карту, прослеживая путь, проделанный ею в компании Сенобита, нескольких солдат, мобилизованных им из числа выживших после резни в Бастионе, и еще живой отрубленной головы военного генерала по имени Пентатия, являвшегося одним из самых высокопоставленных чиновников Ада, которого Сенобит обезглавил без колебаний и усилий. И хотя шансы на обратный путь уменьшались с каждой милей, она все еще лелеяла слабую надежду, что сможет найти дорогу назад.

Когда они покидали Бастион, один из солдат нес Норму на спине. Она все еще обладала достаточной силой убеждения, чтобы заставить своего скакуна, которого звали Нотчи, тихонько описывать ей территорию, по которой они путешествовали за пределами Бастиона. С самого начала сложившееся положение казалось многообещающим, ведь описывая пейзаж, по которому они путешествовали, Нотчи использовал незамысловатую солдатскую лексику. Но его простое красноречие быстро пошло на убыль, как только они вышли за пределы последних улиц Пираты и оказались на пустоши. Ему просто нечего было описывать, кроме отсутствия каких-либо ориентиров.

— Мы не по дороге идем? — спросила его Норма.

Нотчи понизил голос, чтобы его ответ не достиг ушей жреца Ада.

— Единственная дорога, по которой мы идем, это та, что находится в голове у Лорда Искусителя. И если он собьется с пути, мы все погибнем.

— Как-то не очень утешительно, — сказала Норма.

Разговор сошел на нет. Нотчи снова заговорил, когда наконец-то пейзаж изменился. Однако теперь виденное им было не так просто описать, и он с трудом подбирал слова. По его словам, по пустыне были разбросаны огромные куски обломков, останки машин, подобных которым он никогда не видел. На его солдатский взгляд все выглядело так, словно здесь прокатилась война, хотя он честно признался, что не видит никакой губительной цели, для которой можно было бы использовать эти огромные разрушенные устройства. А если и были демоны, погибшие во время этой войны, то он не мог этого точно утверждать, поскольку под ногами не было ни единой косточки.

— А у демонов бывают призраки? — спросила его Норма.

— Конечно, — ответил Нотчи. — Всегда будут те, кто не захочет расставаться с былым.

— Если бы это было полем боя, здесь бы бродили призраки.

— Возможно, так и есть.

— Я бы об этом знала, — ответила Норма. — У меня с призраками есть способ скрещивать дорожки. Но я не чувствую их здесь. Ни единого. Так что если это и было поле боя, то с него все погибшие ушли на покой. Никогда раньше с таким не сталкивалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Тогда у меня больше нет идей, — сказал солдат.

Несмотря на поощрения Нормы, описания становились все более скудными. Но поскольку она сидела у него на плечах, обхватив руками его шею, Норме не составляло труда читать сигналы, исходившие от тела солдата. Его кожа становилась все более липкой, пульс участился, как и дыхание. Он боялся. Норма знала, что не стоит ущемлять его мужское начало, пытаясь успокоить его. Она просто крепко держалась и сохраняла спокойствие. На некоторое время поднялся ветер, его порывы были настолько сильны, что опрокинули бы ее, если бы она была одна.

А потом, когда от нарастающей скорости ветра Нотчи начал пошатываться, буря совсем улеглась. Никакого постепенного стихания. В один момент на них обрушивался порыв за порывом, а в другой ветер, казалось, совсем исчез.

— Что случилось? — прошептала Норма Нотчи.

Звук ее собственного голоса дал ей ответ на загадку. Ветер не перестал внезапно дуть; они просто вышли из него в место, которое, судя по звуку перекатываемой гальки под ногами и ее словам, было похоже на какой-то проход, стены которого искажали звуки, растягивая их или разрезая на кусочки.

— Пустошь исчезла, — ответил он. — Истории правдивы. Все сворачивается вокруг нас, и нас свернет со всем вместе. Он начал поворачиваться, его дыхание перехватило от паники.

— Не смей, — сказала Норма, схватив его за ухо и выкрутив его изо всех сил.

Подобное мог сделать рассерженный родитель с непослушным ребенком, и, возможно, по этой причине ее действие привлекло внимание солдата. Он остановился на пол-оборота.

— Больно.

— Хорошо. Так и должно быть. А теперь послушай меня: я не знаю тебя по теплой дырке в холодном трупе, но кровопролития сегодня и без добавления твоего тела в общую кучу было предостаточно. Куда бы он нас ни вел, он знает, что делает.

— Если бы я испытывал чувства, то сейчас был бы польщен, — заметил жрец Ада с довольно большого расстояния впереди. Стало очевидно, что он слышал каждое слово оброненное Нормой и солдатом. — Конечно ты права. Я зашел так далеко не для того, чтобы отправить нас в забвение. Я намереваюсь показать вам такие достопримечательности… Скоро у вас будут ответы на вопросы, которые вы даже не осмеливались задавать.

Эти слова прорвались сквозь панику Нотчи. Его сердцебиение улеглось, кожа высохла, и он снова взял себя в руки. И все было так, как и обещал жрец Ада. Через тридцать или сорок ярдов проход закончился разверзшимся выходом.

— Что ты видишь? — спросила Норма.

Повисла долгая пауза. Наконец, Нотчи ответил: — Такое огромное, я не уверен….

— Опусти ее, — сказал жрец Ада.

Нотчи выполнил указание. Под костлявым телом Нормы галька ощущалась крайне некомфортно. Просидев несколько минут, справа от нее донеслись звук бегущих ног и крики, несомненно, благоговения выходящих из прохода.

Нотчи отошел, оставив Норме самой интерпретировать произошедшее дальше только по звуку, к чему она была привычна. Она предположила, что, возможно, дюжина или около того существ вышли на пляж, чтобы отдать дань уважения жрецу Ада. Она слышала, как несколько человек, опустившись на гальку, встали на колени или легли, она не могла определить точно, тем самым демонстрируя свое почтение, их крики стихли до свистящего шепота. Только единственный голос возвышался над благоговейным бормотанием — голос пожилой женщины, обратившейся к жрецу Ада на языке, которого Норма не знала.

— Авоцитар? Лазле. Лазле матта зу?

— Этер псиатир, — ответил жрец Ада.

— Сумматум солт, Авоцитар, — произнесла женщина. А затем, очевидно, обращаясь к остальным: — Патту! Патту!

— Поднимай свой багаж, солдат, — сказал жрец Ада. — Азиль[31] подготовились к нашему прибытию. Они оснастили наши суда.