Алые Евангелия (ЛП) - Баркер Клайв - Страница 16

Невидимый крюк пронзил его, но Гарри не обратил на него внимания и продолжал пытаться распахнуть дверь, скрипя зубами от боли, которая, как он знал, придет, когда он вырвется на свободу. Осушив до дна свой словарный запас нецензурной лексики, Гарри потянул дверь, но крюк в плече погрузился глубже, а затем цепь, к которой тот был прикреплен, натянулась, и Гарри отбросило от двери и всякой надежды на побег.

8

— Не утруждай себя, Гарри Д'Амур, — сказал Сенобит, освобождая Гарри от хватки цепи. — Ибо некуда бежать.

— Ты… знаешь мое имя, — проговорил Гарри.

— Как и ты, без сомнения, мое. Поведай мне, Гарри Д'Амур, какие слова, произнесенные шепотом, ты услышал, и что побудили тебя отказаться удобств обыденной жизни, чтобы жить, как мне сказали, постоянно борясь против Ада.

— Я думаю, вы ошиблись Гарри Д'Амуром.

— Меня тошнит от твоей скромности. Похвастайся, пока можешь дышать. Ты — Гарри Д'Амур: частный детектив, бич Ада.

— По-моему, эти гвозди затронули слишком много серого вещества.

— Ты являешься великолепным клише. И тем не менее, ты посеял надежду в слишком большом количестве недостойной грязи. Вопреки всем ожиданиям, она росла и распространялась, и, где шансы на ее выживание были самые ничтожные, процветала, этот ваш дар проклятым и отчаявшимся. Дар, который я сейчас уничтожу.

Сенобит сделал жест левой рукой, и в дверь влетел еще один крюк на цепи, скользя над досками словно змея, а затем внезапно метнулся в грудь Д'Амура. Гарри почувствовал как узор переплетенных талисманов, нанесенных Кэзом на его груди, забился в судорогах, и крюк отбросило с такой силой, что он ударился о противоположную стену, вонзив заостренный конец в штукатурке.

— Впечатляюще, — сказал Сенобит. — Чему ты еще обучился?

— Надеюсь, достаточно, чтобы не стать таким, как этот бедняга, — сказал Д'Амур, имея в виду распростертого в почтении Феликссона.

— Внешность обманчива. Ты должен знать это. Ты находишься в присутствии одного из самых прославленных магов твоего мира.

— Что… — Эти слова внезапно нашли отклик в памяти Д'Амура. За последние несколько лет самые могущественные волшебники мира были систематически и ритуально истреблены. Никто не знал почему. Гарри, почувствовав себя снова детективом, начал складывать кусочки вместе.

— Феликссон? — спросил он. — Мне знакомо это имя. Это… Теодор Феликссон?

— Последний из Верховного Круга.

— Что, черт возьми, с ним случилось?

— Я пощадил его.

— Если так выглядит спасение, я пас.

— Война есть продолжение политики иными средствами.[18]

— Война? Против кого? Кучки избалованных волшебников?

— Возможно, ты узнаешь. Возможно, нет. Благодарю, что заглотил наживку, решив открыть шкатулку.

— Наживку? Это была гребаная подстава?

— Тебе была оказана честь. Хотя я не пойму, что отличает тебя от остальных паразитов, твоя репутация опережает тебя. Предлагаю тебе пройти испытание. Я оставлю Феликссона здесь, чтобы разобраться с тобой. Если он не преуспеет, я вернусь к тебе с предложением, от которого ты не посмеешь отказаться.

Жрец Ада развернулся, чтобы уйти.

— Ты хочешь, чтобы я сражался с этим убогим? — сказал Д'Амур.

— Как уже говорил, внешность обманчива.

С этими словами Сенобит отстегнул мачете и крюк со своего пояса и бросил их перед Феликсcоном, который быстро подхватил их, оценивая вес в руках. Озорная двойная ухмылка, тем более гротескная благодаря своей простодушной искренности, появилась на его расколотом лице.

— Крюк! — взвизгнул он Сенобиту с восторгом, который возвращался к проходу в тайную библиотеку Карстона Гуда. — Вы никогда… не даете… Он старательно выговаривал слова. — …крюк.

— Победителю дарую еще больше трофеев.

На краткий миг раздался шум, похожий на далекий гром. Потом шум исчез, Гарри почувствовал, как и Жрец Ада.

— Теперь нас только вдвое, — сказал Гарри, и, прежде чем Феликссон смог перейти в наступление, Гарри достал свой пистолет и дважды выстрелил в сердце Феликссона. Пули пронзили сердце Феликссона дважды, но не убили его, и рот волшебника растянулся в высокомерной насмешке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Глупый Да Мор. Не может убить Феликссона. Ни за что!

— Ты говоришь так, как будто это хорошо.

— Лучше!

— Ты сильно заблуждаешься, — сказал Д'Амур.

— Чи умрешь. Увитим, кто неправ, — сказал Феликссон, щелкнув цепью в сторону Гарри, как кнутом, подходя к нему.

Феликссон указал на Гарри и заговорил неразборчиво с крюком. Он вырвался из рук Феликссона, подлетел к Гарри и вонзился в пах, прорезав нежную плоть и выйдя с другой стороны: две раны по цене одной.

Гарри завыл от боли.

Феликссон рванул цепь на себя и разорвал плоть на бедре Гарри. Крюк вернулся к нему, и снова нацелился на Гарри. И снова крюк добрался до Гарри, и вцепился в него на противоположном фланге.

— Хорошо, — сказал Феликссон. — Еще раз тюк-тюк, и пока, кроха Да Мор.

Гарри едва обратил внимание на обещание Феликссона кастрировать его. Его привлекла дверь, выходящая в коридор. Ее сотрясалась, как будто обращенные в паническое бегство животные пытались прорваться через нее.

— Што такое? — Спросил Феликссон, он также обратил внимание на дверь.

— Не имею… понятия, — ответил Гарри, стараясь не потерять сознание.

Дверь не собиралась дольше выдерживать подобное избиение. Дерево вокруг петель и замка теперь трескалось, разбрасывая щепки и чешуйки краски.

— Кто там? — сказал Феликссон. — Убью Да Мура. Если войдешь.

Феликссон рыкнул и рванул цепь назад, разрывая крюком другое бедро Д'Амура одним плавным движением. Вены на шее Д'Амура вздулись, и он издал гортанный булькающий стон.

— Шмотри! — прокричал Феликссон в сторону двери, нежно проведя ладонью по смертоносному изгибу залитого кровью крюка.

Феликссон протараторил третье заклинание, и снова цепь с крюком начала подбираться к Гарри, как ленивая кобра, высоко подняв голову и нацелившись на промежность Гарри. Панический коллаж сексуальных образов прорвался сквозь ужас Гарри: мастурбация за спортзалом в Сент-Доминике с Пайпер и Фредди; девушка (это была Джанет или Дженис?), c которой он перепехнулся в ночном автобусе до Нью-Йорка; и уже влажные неверные жены, жаждавшие еще немного согрешить и предлагающие удвоить ставку Гарри. Все эти и сотни других воспоминаний пронеслись в голове Гарри, пока орудие пытки лениво прокладывало себе путь к его мужскому достоинству.

А затем, без предупреждения, оно прекратил неторопливое приближение и нанесло удар. Гарри не намеревался позволить этой штуке оскопить себя без боя. Он дождался, пока крюк окажется в дюйме от штанов, а затем схватил крюк правой рукой, а цепь сразу за ним левой. Цепь мгновенно дико билась, пытаясь вырваться из хватки Гарри.

— Идиот! — завопил Феликссон. — Делать хуже!

— Заткнись, мать твою! — проорал Гарри в ответ Феликссону. — Жополиз тупой!

— Убить Да Мура! — вопил Феликссон змеевидной цепи.

Потные руки Гарри неуклонно теряли хватку на залитом кровью металле. Еще несколько секунд и он будет в нем. Крюк медленно приближался к его промежности, а его скользкие от пота ладони подводили его с каждым мгновением все больше. Кастрация была неминуема. Гарри увидел, своим мысленным взором, как крюк погружается в плоть его члена.

Он вцепился в цепь из последних сил и издал первобытный вой протеста и, как по сигналу, дверь, наконец, поддалась натиску. Замок вылетел, а дверь с такой силой ударилась в прилегающую стену, что большие комья штукатурки обрушились на пол комнаты пыльным градом. Гарри почувствовал порыв ледяного воздуха на своем лице. Стринг Ярт — друг Гарри выбил дверь и снова был с ним. Гарри почувствовал, что на этот раз Ярт прибыл не один.

К сожалению, вышибание двери не отвлекло мясницкий крюк от его амбиций. Он по-прежнему намеревался вырвать пах Гарри, и даже захват рук с побелевшими от напряжения костяшками не мог помешать цепи продвигаться к нему миллиметр за миллиметром. Гарри ощутил холодное присутствие духа, двигающегося вокруг его руки, овевая ее желанной прохладой. Охлаждающее присутствие взбодрило его изможденное тело, высушило его ладони и вновь наполнило силой его мускулы. Он оттянул змееподобную цепь от паха на добрых шесть дюймов, затем бросил тварь на землю и прижал крюк коленом.