Борцы с нечистью. Том 1 (СИ) - Никифоров Андрей - Страница 3

Стрельцы — а их подоспело уже пятеро — схватили его за руки и куда-то тащили, однако не пробуя завернуть их за спину, как делают полицейские, так что немного получалось упираться и брыкаться.

— Органам о вас расскажу! — грозился юноша. — Тогда всю вашу… гхэ!.. Всю… вашу сектантскую деревню… прикроют на хрен!.. У меня дядя — майор полиции!.. Аргх!..

Удар под дых выбил воздух из лёгких, и дальше стрельцы поволокли чудаковатого пришельца почти без усилий, да в блаженной тишине. Взор Лёхи с мольбой блуждал по лицам случайных встречных, но в их ответных взглядах угадывалось только отстранённое любопытство.

Юношу завели в какую-то избу: в своём перепуганном состоянии и с болью под рёбрами он не мог сказать о приметах дома, разве что по размеру шире, чем другие. Лёху протащили через пару комнат, и в следующем просторном помещении так грубо усадили на низкую колоду, что аж зубы клацнули. Не успел он очухаться, как ему связали руки за спиной, и сделали это столь ловко, что не было сомнений — проделывали подобное далеко не впервой. В помещении был полумрак, но на досках под ногами Лёха заметил тёмные пятна, уж слишком смахивающие на кровь. От этого осознания дыхание опять сбилось ничуть не слабее, чем когда засадили кулаком. Подняв голову, Лёха увидел, что помимо него в комнате остался только стрелец, который загородил выход, и ещё здоровяк с пышной бородой. Он без видимых усилий одной рукой пододвинул край массивной лавки поближе к колодке, сел и пристально так посмотрел на пленника.

— Диковинное тряпьё, — хрипло сказал громила, медленно окидывая взором Лёху с головы до ног. — Толкуешь не по-нашенски.

Затем здоровяк схватил юношу за подбородок, но вскоре с отвращение отпустил.

— Морда так острижена, что глаже, чем у бабы!

Продолжая осмотр, здоровяк запустил руку под воротник майки, вытащил крестик, и сорвал его с шеи.

— Дорогой с виду, — на огромной ладони распятие выглядело совсем крошечным. — Не видывал таких. Батюшке покажу. Он разберётся.

Громила вновь уставился на Лёху.

— Ты чьих будешь, молодчик? Из ляхов что ль? Из ереси жидовствующих? Так их ещё при деде моём разогнали. Из рабов нечисти?..

— Отпустите меня домой, — простонал Лёха. — Я случайно здесь оказался.

— Так я и хочу домой отправить! — с наигранным сочувствием сказал здоровяк. — Но где дом твой? Кто тебя там ждёт?

— Мама ждёт…

Громила расхохотался.

— Годов тебе сколько будет?

— Девятнадцать.

— Лоб здоровый, а по матушке горюнишься. Девятнадцать уже! Я помыслил, что по жёнушке и дитяткам, — в словах громилы вроде бы промелькнуло добродушие. Или так слышалось отчаявшемуся Лёхе. — Бобыль, значиться. Что ж сразу не сказал! Ежели так, то как же мне не отпустить тебя? Конечно отпущу к матушке!

— Правда?

— Нет, дурень.

Отбросив показное сочувствие, здоровяк приблизил своё лицо почти вплотную к лицу юноши.

— Рассказывай всё, как есть, дубина. Потому как сдаётся мне, что ты соглядатай какой. Да не один был, но от своих отбился в лесу. Али вовсе колдун и с нечистой силой путаешься. Рассказывай правду.

— Да что за чушь ты несёшь? — разозлился Лёха. — Какой, блин, соглядатай? Вы чё, тут все обкуренные что ли? Чё мне тебе рассказывать?

— Всё! А ежели не разговоришься, то с тобой потолкует мой братец, — громила приблизил к лицу юноши пудовый кулачище. — Он всякому язык развяжет. Но ежели и после сваляешь дурака, то найдётся что покрепче. Поострее. Погорячее. Лучше говори подобру-поздорову.

— Ладно-ладно, — всхлипнул Лёха. — Всё расскажу. Только и ты мне всего на один вопрос ответь. Какое число сегодня?

Собеседник насторожился, ожидая подвоха.

— Одиннадцатый день травеня — мая, — наконец сказал мужик. И добавил: — Семь тысяч восемьдесят девятого года.

— Господи, — несмотря на тяжкое положение Лёха улыбнулся. — Почему тогда звездолёты небо не бороздят и у вас тут всё из дерева? Апокалипсис случился? Вы как летоисчисление ведёте?

— От сотворения мира, нехристь! — рявкнул громила. — Тебе только один вопрос дозволялся! Говори, откудова явился?

Лёха весь поник, плечи обмякли, а со лба капал пот. Морально сломленный пленник… но на деле только притворяющийся таковым. С завязанными за спиной руками он, конечно, не мог драться. Ударить, например, ногой тоже — неудобно и низко сидел. Однако спина свободная…

Лёха отклонился чуть назад, и боднул мужика, всё ещё удерживающего рядом лицо — лбом в мясистый нос. Получилось на славу: дёрнувшись, громила сорвался с угла лавки, и звучно шлёпнулся на пол. Не теряя драгоценных секунд, Лёха вскочил и побежал к единственному окну — к счастью, не закрытому. Прежде чем успел спрыгнуть с подоконника, услышал вслед брань.

Юноша оказался на заднем дворе. Бросив короткие взгляды по сторонам, Лёха побежал к коробу у плетня. Кричащий здоровяк уже вылезал наружу, но задержался из-за широких плеч и пуза, едва пролезающих через оконную раму. Запрыгнув на короб, беглец перемахнул через плетень, но упал неудачно — растянулся на земле. Несколько мгновений ушло на то, чтобы подняться без рук. Повезло, что рядом не оказалось других сектантов.

— Стой, нехристь! — громила уже у забора.

Лёха бросился по улице наутёк, не разбирая дороги и только надеясь, что ноги вынесут из поселения. Кровь бешено стучала в висках, из-за ужаса юноша не мог равномерно дышать, так что дыхание быстро сбилось и воздуха не хватало, хотя пробежал всего ничего. Ноги заплетались, корпус то и дело наклонялся, а с руками за спиной было сложно нормально держать равновесие, так что был риск опять вспахать носом землю.

— Хватайте его, хватайте! — слышались призывы громилы.

Однако никто из изумлённых встречных не пробовал остановить Лёху, по крайней мере, пока он не проскакивал мимо.

— Ой, Господи! — испугалась попавшаяся тётка, у которой беглец из рук вышиб плечом корзину с яблоками.

Столкновение чуть не обернулось для Лёхи падением, что означало бы поимку, но чудом удалось удержаться на ногах. Он метался по улицам словно дикий зверь, которого потехи ради притащили в село, однако не озаботившись как следует закрыть дверь клетки. И всё же паническая беготня вывела на край поселения. Тогда Лёха устремился в поле, за которым зеленела стена деревьев. Здесь юноша замедлился, пробираясь через траву и стараясь не споткнуться об кочки и муравейники.

Раздался хлопок и рядом что-то просвистело.

«Лять, огнестрел!»

Лёха покатился по траве. Прежде чем встать, он скорчился и провёл под ногами связанные руки, так что теперь они были спереди. Поднялся и побежал дальше, хотя в голове промелькнула предательская мысль о сдаче. Какой смысл надрываться, если у них пушка, и они не стесняются палить из неё? Юноша ожидал новых выстрелов, но их почему-то не последовало.

«Могут ведь и собак спустить. Хана тогда мне».

С руками у груди бежать было проще, да и можно упереться на них, если споткнулся. Наконец, над головой замелькали ветви. Ещё час назад или около того Лёха негодовал по поводу непроходимости чащобы, но сейчас он был даже рад нагромождениям буреломов и густым кустарникам, в которые влетал на полном ходу более не заботясь о сохранности кожи и тем более одежды. Надеялся, что заросли помогут скрыться.

«Только бы до нормальных людей добежать! — невесть кому молился юноша, последними волевыми силами заставляя перенапряжённые ноги двигаться».

Он не мог оценить, сколько времени удирал. Долго, наверное. Силы закончились, Лёха опёрся на дерево и стоял так, пока не отдышался. После заставил себя идти скорым шагом.

— Над… валить… к… нормальн… лю-ям… валить…

Иногда Лёха пробовал осмыслить положение: понять, в каком направлении лучше идти; задавался вопросом, что это за сектанты и как долго они будут гнать его. Но любая последовательность мыслей хоть и начиналась ровно, быстро скатывалась в клубок из сумбурных образов, к тому же сложно размышлять, когда ты напуган, измождён и ничего не ел со вчерашнего дня. Сложно размышлять, когда неутомимо досаждает рой комаров и мошек, да твоё внимание сосредоточено на том, как бы не оступиться на буреломах. Если же зацепишься в думах за что дельное, то отвлечёшься, испугавшись отдалённых звуков: уж не собачий лай это или окрики преследователей?