"Фантастика 2023-93". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 21

Лейтенант поднялся на мостик и, переговорив с командиром корабля, попросил его выделить моторную лодку и трех надежных людей для выполнения важного разведывательного задания. Обязательно нужно было, чтобы людей, идущих с Александром, назначил кто-то другой, чтобы потом невозможно было обвинить в сговоре. Предупрежденный шифрограммой из штаба, Малевский кивнул и, отправив вестового, вызвал на мостик трех моряков, находящихся на хорошем счету у начальства и свободных от вахты. Одним из них оказался новый комсорг Павел Березин. Вторым был моторист, старший матрос Дмитрий Степанов. А третьим отправлялся с Александром мичман Вадим Полежаев. Последний заведовал корабельной оружейкой и умел хорошо обращаться с оружием. Это он учил днем краснофлотцев стрелять из винтовок.

Ведь, дело могло закончиться и стрельбой, если они, например, все же, напорются на финских пограничников. Потому капитан, на всякий случай, решил организовать Лебедеву вооруженный эскорт. Чтобы, в случае чего, никто не смог бы упрекнуть Малевского в безответственности. В оружейной эсминца нашелся ручной пулемет ДП с запасным диском, который взял сам Полежаев. Березину и Степанову выдали по винтовке, а Лебедеву дали старый револьвер «Наган», образца 1895-го года. Хотя Александр и не считал, что действительно дойдет до стрельбы, но оружие зарядил и привесил в кобуре на ремень. Он провел со своей группой небольшой инструктаж, после чего моторную лодку проверили и заправили, а потом спустили шлюпбалками на воду с левого борта.

Эсминец находился возле самой границы и прикрывал лодку своим корпусом от любопытных взглядов финских пограничников с катера, болтающегося в водах соседней страны примерно в двадцати кабельтовых от эсминца, как раз за довольно узкой в этом месте нейтральной зоной. Все это хорошо было прорисовано на картах, но в реальности морскую границу обозначали лишь редкие красные буйки. Впрочем, штормами их часто срывало и уносило, и пограничникам обеих стран приходилось время от времени выставлять новые, чтобы, в первую очередь, самим ориентироваться, где проходит граница.

С командиром эсминца условились, что когда моторка отойдет на достаточное расстояние, эсминец продолжит учебные стрельбы в темное время суток. К продолжению артиллерийских учений на корабле все снова было подготовлено. А на берегу матросы уже соорудили новую мишень из белой парусины, которая хорошо виднелась в бинокли даже в сумерках белой ночи. Сделали и нового воздушного змея, чтобы потренироваться стрелять по самолетам в темное время. Хотя, впрочем, настоящей темноты белая ночь не обещала.

Когда время приблизилось к одиннадцати вечера, Лебедев дал команду, и лодка отвалила от эсминца. Сначала они должны были уйти в противоположную сторону от границы, вглубь своей акватории, а потом, когда эсминец начнет стрелять в темноте и отвлекать внимание пограничников, моторная лодка должна обогнуть его по широкой дуге и идти через границу в сторону архипелага Котки.

Минут через пятнадцать, когда моторка отошла достаточно далеко, «Яков Свердлов» запустил машины и начал маневрирование. А потом, выполнив циркуляцию, подсвечивая учебную цель прожектором, стал на ходу палить из орудий в наступающей сероватой ночи. Звуки залпов небольшого главного калибра эсминца напоминали отдаленные раскаты грома, а вспышки от выстрелов походили на красные молнии далекой грозы. Почти плоскодонную лодку бросало даже на небольших волнах, но все же, пока эсминец маневрировал и стрелял, а финские пограничники наблюдали, как бы он не залез на их территорию, границу моторка прошла без проблем.

Лейтенант вел суденышко по карте и компасу, сидя на носу лодки и внимательно вглядываясь по курсу, чтобы не наскочить на камни. Иногда он подносил к глазам бинокль, но больше полагался на собственное зрение. Он должен был замечать камни заранее, чтобы успеть дать правильные команды мотористу Степанову, сидящему на корме и выполнявшему функцию рулевого, поворачивая румпель. Именно камни, торчащие местами из воды, представляли сейчас наибольшую угрозу для лодки. А еще больше нервировали те из них, которые скрывались под водой, но находились слишком близко к водной поверхности. Впрочем, многое из препятствий на карте было обозначено.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мели Александра не так волновали. Очень маленькая осадка моторки позволяла ей скользить над песчаными банками почти без риска задеть дно. Воды архипелага между Коткой и Гогландом всегда считались опасными для судоходства и представляли собой зону кораблекрушений. Тут часто на скалы выбрасывало корабли. Кто-то из капитанов сажал корабль на мель по недосмотру, а кого-то насаживало на камни штормом. И сейчас предстояло найти две подобные жертвы обстоятельств.

И все бы ничего, вот только мотор лодки работал неуверенно, то и дело чихая и кашляя. Но, тем не менее, моторка пока шла довольно быстро в сторону острова Хаапасаари. На самом этом острове размещалась как раз застава финских пограничников, но туда лодка и не направлялась. Цель была южнее и западнее, пара выброшенных на необитаемые скалы и разбитых волнами судов. Именно внутри них и были сделаны дядей, а по легенде, иностранными агентами флотской разведки, закладки «ценных разведывательных сведений». Осторожно огибая торчащие из воды камни, моторная лодка подбиралась к разбитым кораблям, ставшим давно уже жертвами кораблекрушения.

Первое разбитое судно лейтенант разглядел без бинокля. Его единственные труба и мачта далеко просматривались даже в этих сумерках. Вблизи корпус казался еще крепким, краска на бортах еще держалась и не давала морской воде разъедать металл обшивки. Только в некоторых местах наблюдались серьезные очаги и потеки ржавчины. Пока было даже вполне возможно прочитать название «Santa Emilia». Вот только широкая и длинная пробоина под ватерлинией откровенно говорила о том, что судно больше не удержится на воде. И, если бы не мель и торчащие из воды камни, на которых прочно сидел киль, разбитый корабль давно бы потонул. А так, будучи уже давно мертвым, покинутым командой и заброшенным, этот железный хлам издали все еще казался настоящим транспортным судном, стоящим даже без перекоса на ровном киле.

Когда лодка ткнулась форштевнем в песок возле камней, на которых застряла несчастливая «Святая Эмилия», Лебедев дал указание своей лодочной команде:

— Березин и Степанов со мной. Полежаев, остаешься в лодке. Если что, прикроешь нас огнем пулемета.

— Есть, — ответил мичман и, подняв ручной пулемет из лодки, начал расставлять его сошки на маленьком баке моторки.

Степанов и Березин подхватили свои винтовки и, выпрыгнув из утлой посудины, пошли следом за командиром. Им предстояло забраться на брошенное судно, наверху которого, в ходовой рубке, находился тот самый пакет. Они беспрепятственно проникли внутрь останков корабля через большую пробоину. Когда-то это был каботажный теплоход-сухогруз, чуть больше шестидесяти метров в длину. Единственная его мачта, оснащенная балками судовых подъемных устройств, находилась посередине грузовой палубы между двумя трюмами. А единственная надстройка с трубой была максимально сдвинута к корме. Ходовая рубка, находящаяся перед трубой, сейчас являлась первой целью экспедиции. Со стороны камней они вошли через пробоину прямо в машинное отделение.

Раньше Александру казалось, что охота за металлом и корабельное мародерство — это явления конца двадцатого и начала двадцать первого века. Но, оказалось, что и в 1941-м году с разбитых кораблей тоже снимали все, что только можно. В машинном отделении сухогруза осталась лишь станина дизеля. Все остальное, включая валы гребных винтов, было демонтировано и вывезено. А по проржавевшему дну плескалась вода.

Но, самым неприятным оказалось открытие, что и трап, ведущий наверх, тоже срезан и увезен. Хорошо еще, что в корму корабля были вделаны снаружи обшивки металлические скобы штормтрапа. Сделан такой штормтрап был специально, потому что в прибрежных водах, где ходил каботажник, очень часто попадались рыболовные сети, которые наматывались на гребной винт. И команде приходилось нырять в воду, чтобы пытаться снять накрутившуюся сеть с винта своими силами. Сейчас Лебедеву повезло, что корма не висела высоко, а сидела в воде почти до половины ватерлинии. Но, чтобы зацепиться за нижнюю из скоб, нужно было все равно войти в воду почти по пояс. А было совсем не жарко, градусов шесть или семь тепла, да и ветерок дул свежий.