Завет (СИ) - "Се Эн" - Страница 35

[2] Экспат — человек, выдворенный за пределы своей страны.

Только Писанием XI (14)

Я смог бы поверить в Бога только в одном случае, если бы тот знал толк в танце

Фридрих Ницше

К счастью, парковка перед «Ложкой» оказалась пустой. Но тут же была обнаружена новая проблема.

— Что там за хрень около кондитерской? — спросила Кальфу, подавшись вперёд.

Перед витриной бродило гротескное человекообразное существо, состоящее из переплетения копошащихся тёмно-алых червей.

— Похоже, это плесневик, — сказал Каин. — Ещё и из старых.

Из плеч, тыльной стороны ладоней и черепа плесневика росли острые кристаллические наросты, переливающиеся в лучах солнца. Подобные образования появлялись только спустя несколько лет после инфицирования. Существо время от времени замирало, будто прислушиваясь, и издавало противные хлюпающие звуки, выкатывая длинный язык.

Кальфу снова сорвала дверцу «Траби».

— Ты мою машину уничтожаешь, — сказал Виктор.

— Он сейчас всю «Ложку» разнесёт!

— Может, из гранатомёта бахнуть? — предложил Девятка. — Сицеро, заряжай пушку.

Лязгнул затвор автоматического гранатомёта.

— Готов, — сообщил Сицеро.

— Ты решил заодно и пару зданий разнести? — спросил Виктор.

— Звучит заманчиво…

— Лучше термитную гранату дай, — сказал Каин, протянув руку.

Плесневик повернулся к нему и оскалил здоровенные кривые зубы. Каин вырвал кольцо и бросил гранату. Отростки тут же оплели термитный заряд, погружая его в биомассу. Плесневик схватил гранату корявыми пальцами, засунул в пасть и попробовал прожевать.

Спустя пару секунд его верхняя часть исчезла в ослепительной вспышке. На тротуаре остались только ноги, которые тут же сбил несущийся по улице автобус.

— Не зря я боюсь ездить в этих хреновинах, — сказал Каин, глядя на размазанную по асфальту бурую жижу и автобус-убийцу, который стремительно уносился прочь.

— С этим разобрались, — сказал Девятка. — Только они обычно стаей приходят.

— Разбиться на пары и найти остальных, — велел Виктор. — Каин, ты с Девяткой.

— А чё я сразу с ним? — возмутился Девятка.

— Будете закреплять наметившуюся дружбу. Или тебя что-то не устраивает?

— Типа того. Пусть это делает тот, у кого две мамы[1].

— Альма!

Девятка был немедленно загнан в закуток между машинами, сурово мотивирован и отправлен выполнять задание. Каин последовал за ним.

В переулке за кондитерской обнаружилась открытая канализационная шахта, к которой тянулась цепочка зловонных следов. Снабжённый массивными задвижками люк валялся неподалёку. Граффити на стенах сообщали важную информацию о тех, кому стоит убираться подальше, и о тех, кто сосёт член. Также имелись нелестные эпитеты в адрес полиции и правительства.

— Опять закрыть забыли, похоже, — Девятка потыкал люк носком ботинка. — То ящерица из сортира вылезет, то плесневики найдут лазейку. Ну хоть не ледяной голем, тогда проблемы были бы посерьёзнее.

— Там кто-то есть, — сказал Каин, прислушавшись.

Девятка снял с бронежилета хемилюминесцентую палочку, переломил её и бросил в люк. Зеленоватый свет выхватил из тьмы аморфный силуэт, который тут же исчез.

— Надо чистильщиков вызывать, пусть уберут остатки, — сказал он.

— А с этим что?

— Можешь побегать за ним по стокам, я тут подожду. Не хочу потом ботинки неделю отмывать.

Зазвенели часы.

— Одиннадцать, — сказал Девятка. — Самое время для второго завтрака.

— Ты из Кёсига, — догадался Каин.

— Ага. Один из моих предков участвовал в обороне замка.

Девятка нажал кнопку на гарнитуре.

— Плесневик ушёл, дальнейшее преследование невозможно.

— Возвращайтесь.

Они установили люк на место и пошли обратно.

* * *

За окном кондитерской катался грузовик чистильщиков с цистерной реактивов и мощным насосом. Одетый в защитные костюмы персонал отскабливал и смывал оставшуюся от плесневика жижу в водосток. Потом грузовик попытался заехать в переулок, помяв две машины и мусорный бак.

«Деревянная ложка» относилась к типу двойных кафе — распространённой форме заведений, в которых мирно соседствовали две кухни когда-то единой Лейтании. В помещении убрали лишнюю стену, барьером служила только яркая фиолетовая линия на полу. У таких кафе было два владельца, но в налоговой декларации они всегда были единым целым.

Обычно подобные заведения располагались на окраинах и пахли как зассанное ковровое покрытие в дешёвой пивнушке. Там собирались мутные неряшливые субъекты, просаживающие последние гроши в игровых автоматах и потребляющие неимоверное количество субпродуктов, сдобренных приправами весёлых кислотных расцветок. В воздухе витал разъедающий носоглотку аромат мокрой псины, ядрёного табака, моющих средств, жареной рыбы и неудачи. Там всегда можно было рассчитывать на прохладную историю, которую очередной поиздержавший выпивоха рассказывал бармену.

К счастью, «Ложка» отличалась от этих заведений в лучшую сторону и держалась с некоторым шиком, который не бросался в глаза. Цены здесь были вполне приемлемыми, но достаточно высокими, чтобы отсечь большую часть совсем уж откровенных маргиналов.

Кальфу отказалась сидеть за общим столом и устроилась в углу, где её ожидала гора пирожных и сегментов различных тортов, демонстративно заказанных в разных частях кафе. На обещанный кюртёшкалач она посмотрела свысока, но всё же взяла.

— Мог бы и расщедриться.

— А в кино я тебя сводить не должен? — поинтересовался Виктор. — Или решила как следует оторваться перед Пепельной средой?

— В жопу иди.

Он хмыкнул и уселся за стол.

— Что, получил отлуп? — тут же спросил Скарт.

— Если ничего не понимаешь в общении с женщинами, Грязный, то лучше не лезь.

— Зато ты разбираешься в вопросе, да? Бабы, смотрю, проходу не дают. Так и виснут на шее.

— Тут нужен деликатный подход. Ты только посмотри на Кальфу — вдруг она на самом деле пропавшая валашская княжна, — предположил Виктор. — По возрасту вроде подходит.

Кальфу покончила с очередным куском торта и принялась за следующий. На утончённую леди она не походила. По крайней мере, на фоне Кармен.

— Не думаю что Кальфу — это Валерия Люминеск, — сказал Каин.

За прошедшие годы страсти слегка поутихли, и о княжне стали забывать. Она пропала или была вывезена из Валахии во время очередного конфликта на Балканах, следы были утеряны где-то во Франции. Изредка жёлтая пресса доставала этот запылившийся сюжет и создавала из него очередную дикую историю, развлекая своих читателей, непритязательных и падких на дешёвые сплетни.

Косвенно версию Виктора подтверждали магические способности Кальфу — среди вампиров они проявлялись только у представителей знатных родов. Хотя в последнее время различия сглаживались — хватало обедневших аристократов, которые часто становились наёмниками. Вторым аргументом в пользу этой версии были серебристые радужки, которые встречались крайне редко и являлись одной из отличительных черт Люминесков.

— Если отмоешь её от краски и посмотришь на природный цвет волос, то всё встанет на свои места. Если серебряные — то точно она.

— Я пас.

— Ну да, есть некоторые трудности. Кальфу неотёсанная слегка, воспитания ей явно не хватает и вести за столом себя не умеет, но это дело поправимое.

— По сравнению с Грязным она просто леди.

— Ем как хочу, — заявил Скарт.

— Тупая деревенщина, вытри крем с рожи. Ты даже торт нормально съесть не можешь.

— Ты лучше на Люпо посмотри.

Оборотень спокойно поглощала огромные куски целиком, не утруждая себя предварительным разжёвыванием.

— Ей можно.

— …А татуировки свести не проблема, — продолжал Виктор. — Ты присмотрись, Каин. Породнишься с Дракулешти, станешь консортом…

— Оставь себе.

— Куда ему, затрахает насмерть, — сказал Бео. — А тебе в самый раз будет.

— Малыш, твой язык разбрасывает чеки, которые твоя задница не сможет обналичить, — лениво заметил Виктор.