Основы человечности для чайников (СИ) - Шашкова Екатерина Владимировна - Страница 17

Но последнее желание Ксюха торопливо выбросила из головы, огляделась и позвала:

— Людвиг, ты где?

Никто не откликнулся.

И вот тогда Ксюха наконец-то заметила новую дверь.

Выглядела она обычно. Максимально обычно. Деревянная, выкрашенная белой краской, уже слегка пожелтевшей и облупившейся от времени, с простой металлической ручкой — она напоминала кухонную дверь в типичной старой хрущёвке. Ксюха была почти уверена в том, что увидит за ней, — и угадала.

Ну, то есть почти угадала.

В новой комнате стоял холодильник. Совершенно монструозный, оглушительно рычащий, напоминающий внебрачного отпрыска танка и грузовика. И, судя по надписи «ЗиЛ Москва», грузовик Ксюхе померещился не случайно. Самым забавным было то, что провод от холодильника вёл напрямую в стену. Не втыкался в розетку, не уходил в просверленное отверстие, а просто срастался с кафельной плиткой, как будто они изначально были единым целым. Кажется, Дом не слишком хорошо понимал, откуда берётся электричество.

Однако работал холодильник отлично, в этом Ксюха убедилась, как только сунулась внутрь. Дверцу, правда, удалось открыть только со второй попытки — она была тяжеленная и всё время норовила захлопнуться, прищемив пальцы.

В общем, теперь в Доме была кухня.

Точнее, кусочек кухни.

Потому что кроме холодильника в новой комнате больше ничего кухонного не было. Не отросло ещё. И окна, конечно же, не было тоже.

Но главное — в ней не было Людвига!

И в туалете его не было.

И в спальне Ксюхи.

Оставалась последняя комната, но в неё Людвиг просил не заглядывать, поэтому Ксюха просто побарабанила в дверь и немножко поорала. Ответа, конечно, не дождалась.

Они не договаривались о точном времени встречи, так что, теоретически, Людвиг мог сейчас находиться где угодно. То есть, видимо, где-то в реальном мире. Не привязан же он к Дому, в конце концов! Взрослый самостоятельный человек, у которого могут быть свои дела. Погуляет — и вернётся.

Это нормально, все люди так делают.

Ксюха проговорила это про себя несколько раз, пытаясь угомонить нахлынувшую вдруг тревогу, но не помогло. Куда он пойдёт без телефона, без документов, без нормальной одежды? Разве что в звериной шкуре опять решит побегать, но это ещё опаснее: снова запутается в какой-нибудь леске, или бесприютную собаку решат поймать звероловы или какие-нибудь зоозащитники (исключительно по доброте душевной, но от этого не легче), или в нём вообще опознают волка и вызовут МЧС. И застрелят, например!

Кошмар какой!

Да и он ведь не планировал никуда выходить, иначе прекрасно купил бы себе продукты самостоятельно!

Кстати, продукты. Ксюха не торопясь, нарочно растягивая время, переложила всё в холодильник. Немного почитала книжку на телефоне. Потом снова оббежала все комнаты, кроме запретной, в тщетной надежде, что Людвиг просто спрятался. Или заснул под кроватью (мало ли). Или в обморок от голода упал (тоже, например, под кровать).

Не нашла, конечно, ни Людвига, ни указаний на то, куда он мог подеваться. Хоть бы записку оставил, зараза!

Последняя дверь интриговала и манила.

Нет, Ксюха не собиралась нарушать запрет. Ей всегда было немного смешно от сказки про Синюю Бороду, или от любых других сюжетов, где герои из любопытства лезут туда, куда обещали не лезть, даже если совершенно точно знают, что потом им это аукнется.

Да даже если бы и не знали! У каждого есть право на личную жизнь, и нельзя просто так заглядывать в чужие тетрадки, телефоны и комнаты. В чудом найденные коробки с деньгами тоже, наверное, нельзя, но надо же было убедиться, что это нужная коробка. Да и Людвиг не запрещал, кстати.

Он и в комнату соваться, строго говоря, не запрещал. Просто не хотел, чтобы кто-то туда заглядывал, как не хотел рассказывать о прошлом, ограничиваясь туманными обрывками информации. И Ксюха приняла правила этой игры, и изо всех сил держала в узде своё неуёмное любопытство: то есть, задавая вопросы, была морально готова не получить ответов.

Но сейчас дело было не в любопытстве. Совсем не в нём.

Сейчас иррациональная тревога скреблась внутри, беспокойно ворочалась, колола острыми гранями неопределённости, мешала думать о посторонних вещах. Вообще мешала думать.

Ощущение было дурацкое, но Ксюха совершенно точно знала — оно не отступит само по себе. Не раньше, чем она убедится, что с Людвигом всё в порядке, или хотя бы сделает всё возможное, чтобы его найти.

Хотя второе — вряд ли. Скорей уж, когда всё возможное закончится, Ксюха начнёт думать про невозможное и грызть себя за то, что не способна сотворить чудо. По крайней мере, обычно получалось именно так.

Она подошла к двери, осторожно дотронулась до ручки. Объявила вслух:

— Я только посмотрю, нет ли там Людвига.

Дом, кажется, был не против. По крайней мере, никак не проявил своё недовольство, и Ксюха решила, что молчание — знак согласия.

Дверь открылась легко, на ней не было замка или даже щеколды. Точнее, снаружи не было. Снаружи она выглядела как совершенно обычная деревянная дверь, такая могла вести в спальню, в библиотеку, в кладовку — куда угодно.

Изнутри же дверь оказалась металлической, из некрашеного железа с пятнами ржавчины. И пол в комнате был металлический. И стены. И даже потолок. Никаких заклёпок, стыков или трещин — просто тёмная железная коробка без окон и без…

Ксюха торопливо шагнула назад, придержала дверь, чтобы та не захлопнулась. Потому что оказаться запертой в этом металлическом гробу совсем не хотелось. Там, кажется, даже вентиляции никакой не было — густой тяжёлый воздух забивал лёгкие, мешая сделать нормальный вдох, а низкий потолок заставлял рефлекторно вжимать голову в плечи. Не комната, а какая-то камера пыток!

Чтобы убедиться, что здесь Людвига тоже нет, Ксюхе понадобилась пара секунд, не больше. Из комнаты она не вышла, а буквально выпрыгнула и мысленно пообещала себе больше никогда туда не возвращаться. По крайней мере, без очень веской причины.

После такого гостиная с камином, креслами и шкурами выглядела буквально как рай земной: тепло, светло, уютно.

Только вот…

— Где он? — спросила Ксюха. — Куда он пошёл? Можешь как-то объяснить?

Тени в углах вкрадчиво колыхнулись. Едва заметно, но вполне достаточно для того, чтобы понять: Дом услышал вопрос. Услышал, но отвечать не торопился.

— Не можешь сказать или не хочешь? Или не знаешь? Но хоть что-то объясни, хоть намёк дай! Если с ним что-то случится, кто тебя тут кормить-то будет? На меня даже не рассчитывай!

Из-под кресла раздалось голодное урчание. Звук был странный, в первую очередь потому, что он не слышался, а ощущался — словно лёгкая дрожь прокатилась по комнате.

Кормить, значит… ну хорошо… В конце концов, иногда за информацию приходится платить.

— Тебе лишь бы пожрать, да? Ладно, жри. Достаточно будет небольшого страха или нужна настоящая паника? То есть… ну… — Ксюха подумала, что она и так почти в панике. Хотя, казалось бы, чего волноваться? Просто накрутила себя, вот и лезут в голову всякие глупости. — Я нужна тебе испуганная, а не бьющаяся в истерике, так ведь? Потому что мне потом ещё Людвига идти искать, и нервный срыв мне в этом точно не поможет. Так что давай ограничимся лайт-версией.

Дом снова не издал ни звука, но его согласие разлилось в воздухе. Дом готовился и предвкушал.

Ксюха глубоко вздохнула и шагнула в сторону ванной. Сжав зубы, заставила себя переступить порог. Включила воду на полную, чтобы шумела.

— Ну, волчара, я тебе это ещё припомню! Я тебя научу записки оставлять и предупреждать, когда уходишь! Телефон тебе куплю, или часы с GPS, как ребёнку. Найдись только.

И выключила свет.

В общем-то, Ксюха за последние годы неплохо научилась контролировать свои страхи. А что делать, мыться-то надо! Это ребёнок может позволить себе орать и вырываться, когда бабушка пытается намылить ему голову, а взрослая девица должна справляться сама. И Ксюха справлялась. Разве что глаза старалась не закрывать, даже если в них попадало мыло. Потому что с открытыми глазами намного проще, реальность не путается с давними воспоминаниями.