Хармс Даниил - Хармс Даниил Иванович - Страница 29

Бабушка: Ну, ладно, ладно, это уж там твоё дело. Мне надо только… Ах! (опять садится на пол)

Бобров: Господи!

Бабушка: Да ты что, решил меня об пол бросать с умыслом? Издеваться решил? Ах, ты, негодяй. Ну, просто ты негодяй, и лучше уходи!

Бобров: Да я, бабушка, честное слово, хотел вас на кресло посадить.

Бабушка: Я тебе что сказала? Чтобы ты уходил вон. А ты чего не уходишь! Ну, чего же ты не уходишь? Ты слышешь? Уходи вон! Ну? Убирайся вон!

Бабушка: Вон! Вон! Вон! Убирайся вон! Скажите, какой мерзавец! (Поднимается с пола и садится в кресло) А жена его просто неприличная дама. Дома ходит совершенно голой и даже меня, старуху, не стесняется. Прикроет неприличное место ладонью, так и ходит. А потом этой рукой за обедом хлеб трогает. Просто смотреть противно. Думает, что уж если она молодая да красивая, так уж ей всё можно. А сама, неряха, у себя, где пологается, никогда, как следует, не вымоет. Я, говорит, люблю, что бы от женщины женщиной пахло! Я, как она придёт, так сразу баночку с одеколоном к носу. Может быть, мужчинам это приятно, а меня, уж извините, увольте от этого. Такая бесстыдница! Ходит голой без малейшего стеснения. А когда сидит, то даже нога, как следует, не сожмёт вместе, так что всё на показ. А там у неё, ну, просто всегда мокро. Так, другой раз, и течёт. Скажешь ей: ты бы хоть пошла да вымылась, а она говорит: ну, там не надо часто мыть, и возьмёт, платочком просто вытерет. Это ещё хорошо, если платочком, а то и просто рукой. Только ещё хуже размажет. Я никогда ей руки не подаю, у неё вечно от рук неприлично пахнет. И грудь у неё неприличная. Правда, очень красивая и упругая, но такая большая, что, по моему, просто неприлично. Вот уж Фома жену нашёл себе! Чем она его окрутила, не понимаю!

* * *

П<етр> М<ихайлович>: Вот этот цветок красиво поставить сюда. Или, может быть, лучше так? Нет, так пожалуй уж очень пестро. А если потушить эту лампу, а зажечь ту? Так уже лучше. Теперь сюда положим дорожку, сюда поставим бутылку, тут рюмки, тут вазочка, тут судочек, тут баночка, а тут хлеб. Очень красиво! Она любит покушать. Теперь надо рас-читать так, что бы только одно место было удобно. Она туда и сядет. А я сяду как можно ближе. Вот поставлю себе тут вот этот стул. Выйдет, что мне больше некуда сесть, и я окажусь рядом с ней. А встречу я её, будто накрываю на стол и не успел расставить стулья. Все выйдет очень естественно. А потом, когда я окажусь рядом с ней, я скажу: как хорошо сидеть с вами. Она скажет: Ну чего же тут хорошего? Я скажу: Знаете, мне просто с вами лучше всего. Я, кажется, немножко влюбился в вас. Она скажет… Или нет, она просто смутится и покраснеет или опустит голову. А я, с этого места, наклонюсь к ней и скажу: Вы знаете, я просто влюбился в вас. Простите меня. Если она опять промолчит, я склонюсь к ней ещё ближе… Лучше бы конечно пересесть к ней на диванчик. Но это может её испугать. Придётся со стула. Вот не знаю, дотянус<ь> ли? Если она будет сидеть прямо, то пожалуй дотянусь, но если она отклонится к стенке, то пожалуй не дотянуться. Я ей скажу: Мария Ивановна, вы разрешаете мне влюбиться в вас? — Нет, это глупо! Я лучше так скажу: Мария Ивановна! Хорошо ли, что наша дружба перешла вон во что! Нет, так тоже не годится! Вообще надо ее поцеловать, но сделать это надо постепенно. Неожиданно нельзя.

Ил. Сем. — Петя, к тебе сегодня никто не придет?

Петр Михайлович — Нет, придет, дядя.

Ил. Сем. — Кто?

П. М. — Одна знакомая дама.

Ил. Сем. — А я шёл сейчас по улице и думал, что бы если у людей на голове вместо волос росла бы медная проволока!

П. М. — А зачем дядя?

Ил. Сем. — А здорово было бы! Ты представь себе, на голове вместо волос яркая медная проволока! Ты знаешь, тебе это было бы очень к лицу. Только не тонкая проволока, а толстая. Толще звонковой. А ещё лучше не проволока, а гвозди. Медные гвозди! Даже с шапочками. А знаешь что? Лучше — не медные, это похоже на рыжие волосы, а лучше платиновые. Давай закажем себе такие парики!

П. М. — Нет, мне это не нравиться.

Ил. Сем. — Напрасно. Ты не вошёл во вкус. Ах! (опрокидывает вазочку с цветком).

П. М. — Ну смотри, сейчас ко мне придут гости, а ты всё тут перебил. И скатерть вся мокрая.

Ил. Сем. — Скорей Петя, снимай всё со стола. Мы повернём скатерть тем концом сюда, а тут поставим поднос.

П. М. — Подожди, не надо снимать.

Ил. Сем. — Нет, нет, надо повернуть скатерть. Куда это поставить?

П. М. — Что ты хочешь делать?

Ил. Сем. — Сейчас. Сейчас!

П. М. — Дядя. Дядя! Оставте это!

Это она!

Ил. Сем. — Скорей поворачивай скатерть. (Попадает ногой в салат). Ох. Боже мой! Я попал в салат!

П. М. — Ну зачем вы всё это выдумали!

Ил. Сем. — Тряпку! Всё в порядке. Неси тряпку и иди отпирать дверь. (Роняет стул).

П. М. — Смотрите, вы рассыпали сахар!

Ил. Сем. — Это ничего. Скорей давай тряпку!

П. М. — Это ужасно. (Поднимает с пола тарелки.) Что вы делаете?

Ил. Сем. — Я пролил тут немного вина, но сейчас вытру диван своим носовым платком.

П. М. — Вы лучше оставте это всё. (Звонок). Оставте всё в покое! (Убегает).

Ил. Сем. — Ты скажи ей, что я твой дядя, или лучше скажи, что я твой двоюродный брат… (снимает со стола тарелки и ставит их на диван). Скатерть долой! Теперь можно всё поставить. (Бросает скатерть на пол и ставит на стол блюда с пола). Чорт возьми весь пол в салате!

П. М. — Входите, Мария Ивановна. Это мой дядя. Познакомтесь.

Ил. Сем. — Я Петин дядя. Очень рад. Мы с Петей не успели накрыть на стол… Тише, тут на пол попал салат!

М. И. — Благодарю вас.

П. М. — Снимайте польто.

Ил. Сем. — Разрешите я помогу вам.

П. М. — Да вы. дядя, не безпокойтесь, я уже помогаю Марие Ивановне.

Ил. Сем. — Простите, тут у нас не накрыт ещё стол. (Запутывается ногами в скатерти).

М. И. — Вы упадёте! (Смеется).

Ил. Сем. — Простите, тут я думал ничего нет, а тут эта скатерть упала со стола. Петя подними стул.

М. И. — Подождите, я сама снему ботинки.

Ил. Сем. — Разрешите мне. Я уж это умею.

П. М. — Дядя, вы лучше стул поставте на место!

Ил. Сем. — Хорошо хорошо! (ставит стул к стене).

Ил. Сем. — Мне нравится прическа на пробор Мне хочется иметь на голове забор Мне очень хочется иметь на голове забор который делит волосы в середке на пробор.