… по прозвищу Кобра (СИ) - Востриков Михаил - Страница 10

За гостиничной стойкой на фоне доски с висящими на ней ключами от комнат, стоит сам хозяин, дядюшка Бло — невысокий плотный пожилой мужчина с бельмастым левым глазом, седой бородой и большой блестящей лысиной. Выражение лица брезгливое и сонное. Он одет в какую-то немыслимо засаленную хламиду, когда-то, наверняка, бывшую шикарным кожаным фартуком, с вытертыми пятнами и порванной шнуровкой на груди.

Справа от стойки — мощная дубовая дверь входа в гостиничный кабак, который утром и днем — обычная харчевня. Сегодня, этот кабак, чуть ли не единственный доходный актив дядюшки Бло, так как постояльцев в гостинице мало, а сюда постоянно ходят свитские, да и горожане, бывает, заглядывают.

Слева от стойки — крутая деревянная лестница на второй этаж с его длинным предлинным коридором дешевых номеров — жёсткая койка с рваным одеялом, хромой табурет и вешалка из кованых гвоздей в стене. Стойла! Уборная и умывальник — в конце коридора. Но в гостинице есть и третий, чистый этаж, и в нём несколько вполне приличных меблированных номеров с чистым бельём и собственными медными умывальниками и уборными в небольших туалетных комнатках. Там даже есть зеркало и коврики на полу из гладко обструганных досок.

— Чего тебе, мальчик? — лениво спрашивает меня хозяин, приоткрывая правый глаз, и я отчётливо слышу его голос в голове, — Вот, оборванец! Ходят, тут… свитских на них не хватает.

— Здравствуйте! Мне нужна хорошая комната и обед, — вежливо отвечаю я хозяину.

Достаю из кармана и кладу на стойку монету — один медный герр. Этого вполне хватит за целый день проживания с трехразовым питанием в хорошем номере любой городской гостиницы.

Выражение лица хозяина мгновенно меняется на заинтересованное, сонный правый глаз открывается и начинает своё хаотичное движение туда-сюда, а дальше… монета исчезает со стойки! Вот она только-что была, и её уже нет! Я даже не успеваю засечь движение хозяина… Вот это фокус! Магия? Не чувствую.

— Конечно, конечно, — тараторит хозяин, — Какой номер на третьем этаже желает выбрать юный барич, с окном на улицу или во двор? Обедать можно в номере, позвоните в звонок, принесут. Надолго к нам? Да, нужно записать в журнал Ваше имя, сами понимаете, такой порядок, — и тут же его мысли, — Откуда у этого оборванца деньги на хороший номер⁈ Нужно потом сказать свитским, пусть проверят, а вдруг он их украл? Ну, конечно, украл! Но сначала самому нужно хорошенько пошарить по его карманам как заснёт, успею ещё со свитскими.

— Меня зовут Ник Лучч, — выдаю я вслух первое пришедшее на ум имя, — Я младший сын известного негоцианта Лима Лучч из Синей Окумы и мы с отцом следовали на рынок в Красную Окуму, здесь хорошо берут наш товар — глиняные горшки. Однако, позавчера ночью я случайно потерялся в лесу, зазевался и отбился от наших повозок. Заблудился, ободрался об лесные колючки, оголодал и вот… наконец-то вышел к городу. Теперь буду здесь и ждать отца, он обязательно приедет на рынок, там его и найду. Если, конечно, он успеет доехать на эти выходные, он же сейчас, наверняка, ищет меня по лесу. Но, ничего, я подожду, денег немного есть с собою.

— Бедный мальчик… Ник Лучч, говорите? Так и записал. Конечно, конечно, юный господин, живите сколько хотите, если есть деньги. Ваш отец со слугами, приехав, тоже ведь выберет для ночлега мою гостиницу? Сейчас у нас туго с постояльцами, только кабак и выручает. Ох, времена настали… обнищали все, только колдунов и жгут, — тараторит хозяин, но при этом мыслит так, — Врёт, конечно, стервец! А может и нет… но по его кармашкам я ночью всё равно пробегусь, не помешает.

Это не передать, с каким удовольствием и стараясь не спешить, я съел обед из трех блюд, который мне принесла прямо в номер с окном на улицу молодая хорошенькая горничная — салат из редиски со сметаной и зелёным луком, картофельный супчик с большими кусками хорошо проваренной говядины и приготовленные на углях ребрышки ягнёнка с гарниром из цветной капусты. М-м-м!

И теперь я лежу на широкой деревянной кровати с чистыми простынями, я всегда немного отдыхаю после обеда, и размышляю. Хозяин, наверняка, придёт меня обворовывать не раньше двух часов ночи. Пока из кабака не уйдут последние пьяницы… И мне в это время нужно где-то спрятаться, я больше не хочу быть обворованным, хватит уже с меня! И куда же мне спрятаться?

Обвожу взглядом гостиничный номер и вижу небольшую щель между полом и плинтусом. Она прямо-таки зовет и манит. Какое-то новое ощущение, раньше такого не было. Встаю с кровати, подхожу к стене и просто заползаю в эту щель. Целиком! И как такое может быть? Как же я в ней умещаюсь и мне удобно? Щель маленькая и узкая, а я большой, хотя и мальчик. Как кобра? Да, как кобра! Я же и есть Кобра, нужно к этому привыкать… Выползаю из щели, подхожу к большому зеркалу на стене и смотрю на себя. Мальчик, как мальчик, только худой и оборванный. Но это пока…

Ключ в хорошо смазанном замке номера неслышно проворачивается и на фоне тёмного ночного окна я вижу бесшумно скользящую тень хозяина-фокусника. Вот, он пытается найти мои лохмотья на стуле, приняв безупречно изготовленную мною куклу на кровати за спящего меня. Вот, он открывает шкаф, но тоже ничего там не находит. Вот, он ищет мои вещи в туалетной комнате, где их тоже нет.

Отчётливо слышу в голове его мысли: — Да, где же эти тряпки? Он что, одетый спит⁈ Может пырнуть его ножичком, да проверить⁈

А вот, хозяин наклоняется, чтобы заглянуть под стол и… в упор смотрит на меня. Он увидел! Вот, не знаю, что или кого конкретно увидел в щели между плинтусом и полом хозяин, но в его глазах я вижу смертельный ужас!

Ненавижу воров! Ненавижу грабителей! Ненавижу! Ненавижу! И я плюю на большую блестящую лысину дядюшки Бло, которая маячит прямо передо мной. Хозяин-фокусник без звука падает на пол и после короткой агонии затихает. Он уже мёртв.

Глава 6. Небесные спасители

Убийство людей, не самый тяжкий грех из смертных. Конечно, он тяжкий и смертный, но прощаемый! И вообще, есть только один непрощаемый грех — отрицать Имя или предать благодетеля, что, по сути, одно и то же. Все остальные грехи, смертные и не очень — прелюбодеяние, гордыня, зависть и ещё список на две страницы, тоже, в принципе, прощаемые. А уж убийство во Имя, или убийство при защите Родины, вообще грехом не считаются и за них, наоборот, поощряют. Главное, в грехах нужно вовремя покаяться, а причтик Куй за небольшую денежку их отпустит, простит во Имя. Вроде как он должен это делать бесплатно, но не любит. И его можно понять, надо же ему на что-то жить.

Я не до конца это всё понял, про грехи, но запомнил, ведь именно так мне объяснил это мой дед Сим, когда рассказывал про Церквь во Имя.

Вот, взять, например, житие Святого Равноапостольного князя Гула. Оно в каждом Храме во Имя продается, а то и бесплатно лежит, можно брать. До своего прославления в лике Святого, князь Гул зарезал двух родных братьев, а их жён взял к себе в гарем. Методом повешения за гениталии наполовину уменьшил численность владетельных княжеских родов по мужской линии в тех окумах, которые противились присоединению к Союзу. В хлам разнёс и спалил все языческие капища вместе с их длиннобородыми волхвами-магами… а какие-то порубил и утопил в реке… вместе с теми волхвами, разумеется. И вот, пожалуйста, прославлен Церковью во Имя как Святой и Равноапостольный.

А потому, что во Имя! И ведь это не просто кто-то из церковных начальников так решил, а только после того, как на могиле князя, аж через 20 лет после его кончины, начали происходить чудеса, в основном, исцеления по прямым к нему обращениям людей, молитвам. И всё это засвидетельствовано и описано специальной комиссией. Значит, тот, кто Имя прямо указал людям, что князь Гул люб ему, а все грехи его давно списаны. И чтобы люди относились к нему соответственно!