Фантомные боли железных грифонов (СИ) - Орлова Анастасия - Страница 63

Плесень заменяла грифону кровеносную и нервную системы, была его сердцем и мозгом, хоть и не разумом, и её споры дремали в герметичном резервуаре, спрятанном в полом брюхе Пандоры. Она пользовалась сканом личности Профессора как протезом, как расходным материалом, и, разумеется, не мыслила теми категориями «признания» и «уникальности», которые напридумывал себе Профессор. Напридумывал, конечно, ещё до сканирования, иначе откуда бы им взяться в компьютерном коде, которым он сейчас, по сути, и стал.

Глава 38

Теоретически план был довольно прост, практически — не слишком надёжен. Сталь с Сагой проведут глубокое сканирование Корнета (конечно же, в нерабочее время — так меньше риска, что их поймают). Хидден подготовит скан к синхронизации с Обероном, и они все вместе активируют грифона подальше от посторонних глаз — в цокольном загоне, куда теперь никто не заглядывает. Если проблем после активации не возникнет, ночью грифона проведут на Грифодром и оттуда отправят первую партию людей — сколько успеют до утра, пока в Каланче нет народа. А на вторую ночь они повторят это с другой партией.

Казалось бы — ничего сложного. Однако в любой момент что-то могло пойти не так. Оберон мог не синхронизироваться со сканом Корнета ни с первой, ни с десятой попытки. Город мог заметить привязанного к грифону человека или же заподозрить неладное из-за нескольких рейсов грифона туда-сюда. Горгона и Пандора тоже могли заметить беглецов, хотя Хидден очень надеялся, что как раз они-то в первую очередь и проворонят: стражи располагались в разных концах города на специальных высоких площадках и смотрели вниз — на дома и людей. Вряд ли они догадаются задрать головы, и уж тем более вряд ли разглядят в темноте и тумане далеко вверху одинокого грифона. В конце концов, заговорщиков могли (специально или по неосторожности) сдать сами беглецы. Поэтому Сталь взяла составление списков на себя: сначала полетят те, в ком она уверена; предупредят их об этом в самый последний момент и, разумеется, о взрыве им не скажут.

— Это страшно: выбрать тех, кому выпадет шанс на жизнь, — сказала Сага. — Ещё страшнее — отсеять тех, кому он не достанется.

Сталь вздохнула, поджала тонкие губы:

— Принимать непростые решения уже давно стало спецификой моей работы. Что ж, кто-то ведь должен… Корнет, вы понимаете, что мы, возможно, не сумеем даже похоронить вас? Это привлечёт слишком много внимания.

Голос Стали звучал всё так же холодно и сухо, но Хидден заметил, как подрагивает её острый подбородок.

— Это не имеет отношения к делу, поэтому — неважно, — ответил Корнет, безмятежный, словно собирался на обед, а не на глубокое сканирование.

Сталь задержала на нём недоверчивый взгляд поверх узких очков.

— Мне всё-таки кажется, что вы не до конца понимаете, на что идёте, — тихо сказала она. — Вы сейчас слишком спокойны и тверды. — Уголок её губ нервно дрогнул. — Не человек, а прошлогодний пряник.

«Если Сталь начала шутить — дело совсем плохо», — подумал Хидден.

— Просто я знаю, ради чего на это иду, — пожал плечами Корнет, — и убеждён в правильности своего решения.

— Я всё равно его не поддерживаю, — с бессильной задавленной злостью сказала сидящая в углу кабинета Сага.

Корнет обернулся, тепло ей улыбнувшись:

— Простите, доктор, но вы в меньшинстве. — Он замялся, бросив быстрый взгляд на Хиддена, но всё же продолжил: — Я был бы очень вам благодарен, Сага, если бы к процедуре меня готовили именно вы. Не откажите мне в последней просьбе, пожалуйста…

Сага вскочила на ноги и вышла из кабинета, оглушительно хлопнув дверью.

— Она не откажет, — спустя несколько секунд тишины сказал Хидден.

***

Белая-белая комната тонула в остром и холодном, как кромка льда, свете, и он резал глаза до вскипающих под ресницами слёз. Сложные медицинские аппараты поблёскивали хромированными трубками, глянцевыми экранами и пластиковыми боками. В белоснежной больничной пижаме, свесив босые ноги с высокой железной каталки, сидел Корнет. Вошедшей в кабинет Саге он показался совсем мальчишкой — взъерошенным, упрямым, не признающим, как же ему сейчас страшно.

Он поглядел на неё через плечо и улыбнулся: открыто и искренне, будто всё уже позади и есть повод радоваться. Сага лишь крепче сжала губы, чтобы Корнет не заметил, как они дрожат. Сглотнула подступивший к горлу вязкий ком. В правой руке она держала триммер.

— Надо бы сбрить для лучшего контакта. — Сага кивнула на тёмные вихры Корнета. — Но если не хочешь… — Голос слушался плохо, подрагивал и вилял, и казался простуженным.

— Да зачем они мне теперь, — светло усмехнулся Корнет, и у Саги перехватило спазмом горло.

Она подошла ближе, запустила пальцы в его густые, непослушные волосы, приподняв пряди надо лбом. Триммер в её руке тихонько зажужжал. Корнет посмотрел ей в глаза, и Сага помедлила, остановила занесённую руку.

— Я не имею права просить вас о таком, но… — чуть слышно сказал Корнет, но фразу не закончил, легко вздохнул, покачал головой. — Я очень жалею, что тогда, в спортзале, после спарринга… Что я тогда упустил тот шанс. Знаю, знаю, это ничего бы между нами не изменило… Но осталось бы у меня в памяти. И в сердце. — Он улыбнулся, опустив глаза.

Сага мягко потянула его за волосы, заставляя посмотреть на неё, и, когда Корнет вновь поднял взгляд, поцеловала его.

Сага целовала Корнета в губы, но поцелуй больше походил на дружеский и был осторожным, лёгким и целомудренным, как ни один из её поцелуев — есть в чём разочароваться. Но Корнет ничего этого не заметил. Для него этот поцелуй стал самым долгожданным, самым нежным и самым волнующим. Последним в его жизни. И единственным — с той женщиной, которую он действительно любил.

***

Корнет был молод и ещё не успел накопить большого багажа знаний и воспоминаний, поэтому его сканирование заняло меньше времени, чем сканирование Профессора. Сталь с Сагой управились за ночь, а утром Хидден приступил к обработке полученного скана.

Сталь отправила Сагу спать, но та сходила в квартиру Хиддена — лишь для того, чтобы покормить переехавшего туда Гренку, — а потом, не в силах оставаться одна, вернулась в Каланчу и устроилась подремать на стуле в кабинете Хиддена.

— Сможем ли мы жить после того, что натворили? — сипло спросила она, не ожидая ответа.

Хидден задумался, но о другом.

— Если всё получится, — наконец сказал он, — пользоваться своей личностью будет слишком опасно. Тебе — уж точно. Очень много неприятных вопросов возникнет у не менее неприятных людей, если всплывёт имя Поланы Сагаль — живой и невредимой. — Он взял листок бумаги и, что-то быстро на нём написав, протянул Саге. — Запомни это имя. Этого парня можно найти в баре «Логово» — он там часто тусит. Скажешь, что от меня, и он поможет с фейковым чипом. Обещаешь?

— Хидден!

— Пожалуйста. Я не прощаюсь, но так мне будет спокойней. Пообещай, Сага. — Он всё ещё протягивал ей сложенный листок. — Ну же!

— Обещаю, — выдохнула Сага и нехотя взяла бумажку.

— Стельман это тоже касается.

Сага глянула на Хиддена поверх развёрнутой записки:

— Поняла.

Тот удовлетворённо кивнул:

— Я и сам частенько останавливался в «Логове». Это довольно безопасное место для таких как…

— Мы?

— Я хотел сказать «для таких, как я», но теперь выходит, что да, для таких, как мы. — Он усмехнулся.

Сага чуть улыбнулась, и в её полуулыбке сквозило явное коварство:

— А ты бы продолжил делать то, чем занимался?

— Мошенничать? — ничуть не смутившись, переспросил Хидден.

— Ага.

— А ты бы одобрила?

Сага медленно покачала головой. Она избегала смотреть ему в глаза, и он это заметил.

— Значит, подыскал бы себе что-то более законное. Я неплохо разбираюсь в технике… А ты?