Фантомные боли железных грифонов (СИ) - Орлова Анастасия - Страница 52

— Я не брошу тебя, деда!

— За мной присмотрят, — ответил старик раньше госслужащей, которая не сразу придумала, что сказать. — За тобой — в доме для детей, за мной — в доме для стариков. Нам тяжело здесь одним. Эти люди пришли помочь, верно? — Он повернулся в сторону женщины, и что-то такое мелькнуло в его лице, в его слепых глазах, отчего она поняла — старик знает, что его ждёт.

— Да, — коротко ответила она.

Сперва обоих привезли в распределитель, похожий на поликлинику и тюрьму одновременно, и там разлучили, дав возможность попрощаться. Ночью Мальчику не спалось, но лежал он затаившись, подглядывая лишь сквозь узкую щёлку из-под опущенных ресниц. В коридоре, в приоткрытую дверь комнаты, в которой, помимо его койки, стояло ещё семь таких же, виднелся стол дежурной, заполняющей какие-то бумаги в жёлтом круге света от настольной лампы. Раз в несколько минут по коридору, между приоткрытой дверью и столом дежурной, проходил охранник.

Мальчик не спал, но его соседи уже мирно сопели, а кто-то даже похрапывал — вполне по-взрослому. Вновь пройдя мимо стола, охранник помедлил, с тихим смешком перекинулся с дежурной парой слов, которые Мальчик не расслышал.

— А мне ещё утром ехать, — сказал охранник чуть громче, — стариков везти в Роговино.

— Далеко их в этот раз! Как хоть ты после ночной поедешь? — удивилась дежурная.

— Так подменить попросили за двойную, я и согласился. Да там не дальше остальных — часов за восемь обернёмся. И машинка в этот раз хорошая — дали серый, — охранник назвал незнакомую Мальчику марку автобуса, — тот, который с тонировкой. Его вести — одно удовольствие.

— Всё равно тяжело.

— Им тяжелее, — помрачнев, ответил охранник.

— Всё губернатору «спасибо», сверло ему в очко! — фыркнула дежурная. — мы уж с девками обсуждали, каким это надо быть отшибленным, чтобы такое творить! Мешают ему эти старики бедные, городской вид портят, статусность понижают, бюджет расходуют, тьфу! — Она сердито смахнула со своих бумаг капельку слюны. — Ну не чипировал бы их, ладно — и уже экономия приличная вышла бы. Так нет! Нормальные люди дома престарелых за бюджет организуют, а эта шельма стариков по заброшенным деревням умирать развозит, паскуда! Но Господь шельму метит — помяни моё слово, ему ещё отольётся, да всемеро! Удивляюсь, как до сих пор всё с рук сходит…

— По закону-то там всё чисто: вроде как натуральное хозяйство, огороды, ну и консервами их на четыре месяца в дополнение обеспечивают.

— И что? — повысила тон дежурная, но, спохватившись, вновь перешла на громкий шёпот: — И что? Там кто слепой, кто лежачий, кто безрукий — какое натуральное хозяйство? Эти три курицы на развод, пачка семян и банка консервов их спасут, что ли? Не все ходячие себя-то обслужить могут, не то что грядки копать да лежачих обихаживать! Если бы это в народе озвучили, волонтёры бы нашлись, кто за так к ним бы ездил — вот тебе и ноль расходов в бюджете, но нет…

— Если бы это в народе озвучили, сидеть бы губернатору в «уютной» комнате метр на два с решетчатой дверью, — хмыкнул охранник. — Но, думаешь, он не подстраховался? Там всё схвачено, за всё заплачено. Не подкопаешь! А попробуешь — тебя же в этой ямке и похоронят. Оно надо?

— Не по-людски это, — вздохнула дежурная. — Во сколько завтра выдвигаетесь? До свету, поди?

— В полпятого, — кивнул охранник.

Дальше Мальчик не слушал. Он бесшумно, — так, что ни одна скрипучая пружина не взвизгнула — стёк с кровати и затаился у выхода, чтобы при первой же возможности выбраться отсюда. Он не думал о том, что может заблудиться в бесконечных серых коридорах распределителя и не найти дорогу в подземный гараж; не думал, что узнать нужную машину окажется не так-то просто, а ещё сложнее — пробраться в неё и спрятаться так, чтобы его не обнаружили до прибытия в Роговино. Не думал, что уже в Роговино незаметно покинуть своё укрытие, чтобы его не увезли назад, тоже будет нелегко. Он думал только о том, что его дед, его Деда в полпятого утра поедет не туда, где о нём позаботятся, а туда, где он, слепой и почти беспомощный, умрёт от голода среди таких же брошенных стариков. Вот какая мысль занимала в ту ночь всё существо Мальчика с макушки до пяток. Может, именно поэтому он почти не заметил всех тех сложностей, которые ему пришлось преодолеть, чтобы попасть в Роговино вместе со стариками и там остаться. Не обратил на эти сложности внимания, а потому не чувствовал страха — только жгучую злость и отчаянное желание помочь деду, единственному близкому человеку в его жизни. У него получилось. И он крепко пожалел об этом спустя несколько месяцев.

К весне из двадцати стариков осталось меньше половины. А к концу продовольственных запасов — семеро. И вот тогда дед Арась, один из выживших, самый бодрый, самый неунывающий из всей двадцатки, самый приветливый с Мальчиком и его дедом, свихнулся. Решив, что быстрая смерть от топора предпочтительнее долгой и мучительной — от голода, он порешил оставшихся и взялся за Мальчика. Тот, исхудавший и ослабевший, перемазанный кровью Деды, которого не смог защитить, отбивался яростно, а потом взахлёб умолял о пощаде. Но для деда Арася пощадой была лёгкая, почти мгновенная смерть. «Я ж от мучений тебя спасаю! Я свиней резал, больно не будет…»

В миг, когда старик занёс топор над тонкой чумазой шеей, под руку отчаянно когтившего траву Мальчика попал крупный камень, с лёгкостью вывернулся из земли и уже в следующее мгновение полетел в лицо деду Арасю, а сам Мальчик, вырвавшись из ослабевшей хватки, пустился бежать и не оглядывался.

Он не знал, убил ли старика или просто поранил. Куда идти, он тоже не знал. Блуждал по полям и лесам несколько дней, пока не набрёл на трассу, которая казалась менее заброшенной, чем остальные встретившиеся ему дороги. Но вдоль неё он прошёл всего чуть — в очередной раз упал и подняться уже не смог. А потом очнулся в каком-то подвале, закутанный в пропахший псиной клетчатый плед…

Он не знал, как его зовут, не знал, сколько ему лет. Но он знал имя того, кому когда-нибудь обязательно отомстит. Нет, не убьёт — хотя так вышло бы куда проще. Но в этом случае смерть считается пощадой, а щадить губернатора он не станет. Он заставит его искупить зло, причинённое старикам, которых тот счёл ненужными. И заставит губернатора каждый раз, глядя на стариков, переживать все те эмоции, которые пережил сам в Роговино. И позаботится, чтобы стариков губернатор видел как можно чаще! Он ещё не придумал — как, но он обязательно это сделает.

Глава 32

— Ты куда?

Хидден поймал за запястье и привлёк к себе Сагу, которая по пути с работы свернула к своей квартире. Она улыбнулась, заметив в его взгляде беспокойство.

— Проведаю Гренку и приду.

— Сходить с тобой?

— Нет. Иди к себе, я недолго.

Сага ласково взъерошила Хиддену волосы и, поцеловав его в углок губ, пошла к своему дому. Проводив её взглядом, он сунул руки в карманы и направился к себе.

— Ну что за милота, аж противно! — раздалось справа от него, и из темноты выступила Гейт. — Я, вообще-то, к тебе. Перетереть надо. — Она надула и лопнула пузырь.

— Мне — не надо, — бросил Хидден, не останавливаясь.

— Потерпишь! Я, между прочим, вежливая пришла: на улице жду, а могла бы и в квартире. Замочка-то у тебя наверняка нет на двери — тут же не принято.

— Ну, чего тебе? — Он остановился, развернувшись к ней вполоборота, словно не планировал задерживаться дольше нескольких секунд.

— У меня тут с вашим главнюком, Медиумом, стрелка была.

— И?

— Он велел тебя в союзники закадрить.

— И ты так прямо мне об этом говоришь? — недоверчиво выгнул бровь Хидден.

— А чо хитрить-то? — хмыкнула Гейт, подойдя ближе и по-птичьи склонив голову на бок. — А то ты не просечёшь! Не вчера ж познакомились. Но я, конечно, могу что-то пообеща-ать тебе сде-елать…

Её рука скользнула по его груди и животу ниже, но Хидден успел её перехватить до того, как та достигла своей цели. Гейт усмехнулась, глядя в глаза Хиддену и не пытаясь высвободить своё запястье.