Фантомные боли железных грифонов (СИ) - Орлова Анастасия - Страница 14

— Согреешь?

Хидден приглашающе приподнял угол одеяла, открыв рельефную грудь. Бесстыжая улыбка вернулась на бледные губы.

— Да ты нагле-ец! — изумлённо протянула Сага.

— Пытаюсь спровоцировать тебя на мат, — хмыкнул он, — очень уж интересные выражения юзаешь! Я таких не знаю.

Сага едва заметно скривилась.

— Отлично. Нам как раз не помешает толковый программист!

— С чего ты взяла, что я программист?

— Интересные слова юзаешь, — дёрнула бровью Сага.

Хидден довольно прищурился:

— Ты меня раскусила, не-детка Сага. Верни мне одежду и поговорим. Или снимай халат: моё предложение повеселиться всё ещё в силе. Выбирай!

…Всё, о чём рассказала Хиддену Сага, он уже знал от полковника, но, разумеется, молчал, разыгрывая удивление, смятение, а иногда и недоверие («Это точно не какой-то дурацкий розыгрыш? Или я, может, в коме сейчас лежу после аварии?»). Он ждал, когда речь зайдёт о неведомых грифонах, но о них Сага молчала, раскрывая ему только общие моменты жизни в Городе.

— Кем бы ты ни был, Хидден, теперь ты служишь Творецку, хочешь этого или нет. Он найдёт способ тебя заставить. Убедит, подкупит или сломает. Он прощупает все твои больные места — даже те, о которых ты сам не подозреваешь, и прицельно по ним ударит, если посчитает, что ты заслужил наказание. Будешь послушен — вознаградит: сделает твоё пребывание здесь более комфортным. А если перестанешь приносить пользу или окажешься для него проблемой — убьёт. Он не только дома отращивает, но и могилы копает — на окраине есть кладбище. Немаленькое.

Хидден задумчиво хмыкнул.

— Но как он вычислит мои больные места? Как сможет наказать или наградить?

— Насчёт первого мы лишь догадываемся. Его разум — что-то среднее между человеческим умом и звериным. Он очень многое чует. Он не читает мысли (я надеюсь), но считывает эмоции и понимает речь. Не всякую — намёки для его разума, мы думаем, недоступны, но всё равно — аккуратнее со словами.

Сага подошла к окну и открыла плотные тканевые жалюзи:

— Посмотри. Видишь?

— Туман? — уточнил Хидден, остановившись у неё за плечом.

— Это пар. Творецк создаёт свой микроклимат, уютный для Плесени. Здесь всегда так: тепло, влажно и не бывает солнца. Но он может менять атмосферу и для одного человека. Например, организовать кому-то в его доме воздух настолько разреженный, что человек умрёт от гипоксии. Или устроить запредельную температуру, хоть низкую, хоть высокую. Или…

— Так, всё, не продолжай! — Хидден отошёл от окна и потёр двумя пальцами переносицу. — Ты говоришь об этом так, будто речь о том, как расставить мебель, а не о том, как помучительнее убить человека.

— Ты сам спросил.

— Но твоё спокойствие пугает сильнее описания творецких пыток!

— Мы все здесь понасмотрелись… разного.

— И что, неужели никто не пытался сбежать? Или хоть что-то сделать?

— Пытались, много раз.

— И?

— Ни у кого не вышло.

— Вот ведь нубий гайд! — Хидден сделал круг по смотровой. — Но вы все Городу зачем?

— Обслуживающий персонал.

— Да ну? Что такого вы для него делаете, чего он сам не может? Мицелий развлекаете? Гифы расчёсываете? Споры выгуливаете? Что?

Сага присела на край стола, скрестила руки.

— Ты всё узнаешь. В своё время. Если Город сочтёт нужным. А сейчас расскажи, кто ты такой.

Хидден нахально улыбнулся, подошёл к Саге вплотную и упёрся костяшками пальцев в край стола по обе стороны от её бёдер. Их глаза оказались на одном уровне, он чувствовал её дыхание на своих губах и одуряющий запах дождя и заброшки.

— Я расскажу тебе что угодно, — вкрадчиво произнёс он, — за поцелуй.

Её чёрная бровь презрительно выгнулась:

— Больше ничего не хочешь?

— О-о!

— Молчи.

— Поцелуешь?

— Я замужем.

— И где же муж?

— Не твоё дело!

Сага оттолкнула Хиддена. Тычок был без замаха, но такой сильный, что не ожидавший такого отпора Хидден невольно попятился, чтобы не упасть.

— Эй-эй, детка! — Он примирительно вскинул ладони. — Всё хорошо!

— Я тебе не «детка».

— Как скажешь. — Очаровательно улыбнувшись, коротким кивком откинул с глаз русые пряди. — Сага. От тебя охрененно пахнет, я просто млею! Это духи?

— А от тебя несёт бензином, — холодно фыркнула Сага. — С темы не соскакивай. Всё равно деться тебе некуда.

— Ла-адно. — Хидден вновь улыбнулся, вальяжно уселся на стол рядом с Сагой.

Та посторонилась.

— Помнишь историю тринадцатилетней давности с похищением губернатора?

Сага нахмурилась, припоминая.

— Это тот, который законы о защите старости лоббировал?

— Он самый.

— Ну допустим. И что?

— Он допрошит.

Сага недоверчиво уставилась на собеседника.

— Его проверяли. А бесшовной допрошивки не существует.

Хидден выдержал паузу. Краешек рта дрогнул в самодовольной ухмылке.

— Я совершенно точно знаю, что существует. Потому что я сам его допрошил. О, ради одного такого твоего взгляда мне стоило попасть в Творецк!

— Ты написал код бесшовной допрошивки? — потрясённо переспросила Сага.

— Я написал код искусственной… м-м-м… эмоции, неотличимой от естественной. Она может развиваться, становиться приоритетной и влиять на формирование последовательностей активности нейронов — всё то же, что и естественно приобретённая эмоция, мысль или воспоминание. Поэтому губернаторская деятельность по защите стариков не ограничилась парочкой законов, а пошла гораздо дальше — по нарастающей — и стала едва ли не смыслом его жизни.

— …..! — беззвучно произнесла Сага, не отрывая ошеломлённого взгляда от серых глаз.

В черноте их зрачков ей уже виделись переписанные грифоньи коды: оцифрованный разум, вернувший себе возможности человеческого.

— А теперь поцелуешь, м-м? — Придвинувшись ближе, Хидден шутя толкнул её плечом.

— Пф-ф-ф! — закатила глаза Сага.

[1] Ахав — персонаж романа Г. Мелвилла «Моби Дик», одноногий капитан китобойного судна, одержимый желанием отомстить белому киту.

Глава 11

Метод допрошивки сознания — эффективный способ вложить в голову человека сложную систему знаний за короткий срок. С тем же успехом можно сформировать ПАН[1] по алгоритму искусственно созданного воспоминания, убеждения или даже привычки (как крайняя мера заставить себя бегать по утрам: допрошился и — оп! — уверен в том, что всю жизнь бегал и иначе не можешь). Официально, т. е. через гослаборатории, допрошивают именно знания и часто — навыки, а вот воспоминаниями и привычками (как программированием искусственных, так и удалением естественных) занимаются нейрохакеры. И если государственные лаборатории заинтересованы в результате и тщательно проверяют кандидатов, то нейрохакеров, как и теневых пластических хирургов, привлекают деньги.

Однако и среди них встречаются действительно талантливые ребята — те, кому интересен код и важен результат. Вот такие нередко добиваются успехов в своей деятельности, и «швы» их допрошивок деликатнее тех, что оставляют в гослабораториях.

Чем ближе алгоритм ПАН к естественному, тем незаметнее «шов». Но не оставить «швов» вовсе может только материал, полностью идентичный полученному естественным образом. Т. е. носитель (человек) сможет обращаться к нему не как к некой константе, будто перечитывая параграф учебника, который всегда один и тот же. Носитель сможет сделать этот материал звеном в цепи собственных мыслей, знаний, воспоминаний, заключений. Этот материал будет обрабатываемым, трансформируемым, как визуальный образ в памяти, а не как запечатлённый на фотографии момент. Он сможет влиять на формирование других ПАН. Он станет личным опытом, а не «шпаргалкой».