В тени Алтополиса (СИ) - Углов Артем - Страница 73

В другой раз, я может и осилил бы с десяток страниц, смог бы продраться через тонны скучного текста, но увы - в голове только и мыслей было, что о недавней встрече со стригуном.

Отложив чтиво в сторону, я начал придумывать занятия, чтобы хоть как-то отвлечься. Вышел во двор, но изголодавшиеся под вечер комары загнали обратно. Тогда достал из-под кровати деревянную заготовку под кораблик. Хотел к сезону дождей построить настоящий фрегат, чтобы запустить его в плаванье по самой большой луже за городом. Принялся стругать – задумался и в итоге испортил болвану. Теперь ни о каком корабле не могло быть и речи, если только на растопку пустить.

В расстроенных чувствах принялся бесцельно шататься по дому. Зашел на кухню - подвигал фарфоровых слоников на полке, заглянул в ванную - ополоснул соленое от пота лицо, заодно попытался пригладить вечно торчащие волосы. Снова вернулся на кухню - взялся рыться в холодильнике. И настолько увлекся сооружением многослойного бутерброда, что не услышал вошедшего следом Лукича.

- Рассказывай, - произнес он, усаживаясь на табурет.

- Чего это?

- А того это, - передразнил бобыль, – ходишь по дому, словно мертвец неприкаянный. И рожа до того бледная, что краше только в гроб кладут.

- Нормально всё.

- Ну раз нормально, - кряхтя, словно старый дед, Лукич принялся подниматься.

И тут меня осенило – а чего, собственно, я теряю? Идеального выхода из сложившейся ситуации все равно нет, а значит придется выбирать одну из сторон. Стригуны? Ну нафиг эту расписную братию. Они собственных шестерок не жалеют - в расход пускают, что уж говорить про меня. Чижик для них даже не шестерка – лох малолетний, которого не грех и попользовать. Нет уж, лучше Лукич… его я хоть знаю. Ну отвесит пару затрещин, пробьет в грудак - чай не в первой, отлежусь пару деньков и снова стану как новенький.

Рассказать о случившемся оказалось на удивление легко. Стоило только открыть рот и полилось, потекло весенними ручьями… Я говорил взахлеб, пытаясь как можно скорее высвободиться от тяготивший душу ноши. Обо всем упомянул: и о внезапно посетившем голубятню стригуне, и о выдвинутых им требованиях. Единственное, о чем умолчал – это о пацанах. Тоша с Малютой точно были не при делах, а Гамахен… Лукич и без подсказки разберется, кто слил информацию на сторону. Вона как сидит – думает.

Против ожидания лупить бобыль не стал, орать и обвинять тоже. Наоборот, на редкость спокойно отреагировал на случившееся, словно речь шла о погоде за окном. Попросил поставить чайник, а сам принялся постукивать пальцами по столешнице. Имелась у него такая привычка, когда сильно задумается.

- Напомни-ка, когда встречу назначили?

- Через неделю.

Лукич подвинул кружку, и я бухнул в неё крутого кипятку. Черная шапка из чаинок моментально всплыла на поверхности. По воздуху разлился терпкий аромат далекой Индии.

- Неделя, стало быть, - проговорил он задумчиво, – значит пойдешь через неделю.

- Один? – удивился я.

- А тебе что, нянька требуется? Сходишь, послушаешь, чего сей персонаж скажет. Говорить «да» не спеши – поторгуйся для вида, поканючь, и только когда к стенке прижмут - соглашайся.

- На всё?

- Если жопу предложат подставить, тут уже сам думай, - с присущим ему юмором пошутил Лукич, - а на счет всего остального даже не сомневайся. Он скорее всего заставит купить рулон кальки. Самый элементарный выход из сложившейся ситуации… Знаешь про такое?

- Да уж не дурак, - буркнул я. – Калька - эта такая специально шуршащая бумажка, которую между листами кладешь, и все что на одном пишется, на другом автоматически отображается. Только пачкает она. После нее руки становятся синими… и бумага.

- Значит купишь белую.

- Больно дорогая, - засомневался я.

- Малец, а ты случаем не обнаглел? Мало того, что обворовать собрался, так мне же еще за всё и платить.

- Никакое это не воровство, ежели вы о нем знаете.

- Разве? – удивился Лукич подобному доводу. – А что тогда, ну-ка просвети?

- Это спланированная операция по поимке засланного казачка, – твердо произнес я. – Вы же хотите знать, кто сливает информацию на сторону.

- Хочу, - не стал отпираться Лукич.

- Значит это операция, а вы её организатор! А организатор платит за всё!

- Эка как оно вышло, - то ли удивился, то ли восхитился моей наглости бобыль, – уже условия диктовать начал. Не успею и глазом моргнуть, как на шею с ногами заберешься и сверху понукать начнешь. Хитро-хитро… Только тут вот какая штука получается. Может это ты про тетрадку разболтал? Похвастался перед уличной шпаной, что мол было оказано высокое доверие, и я - Чижик теперь всеми финансами автомастерской ведаю. Так?

- Не так! – возразил я, а у самого аж мурашки по коже побежали. До того пронзительным оказался взгляд бобыля. – Мне это ваше доверие и даром не надо. У меня от него сплошные хлопоты и вон - мозоли на пальцах. Сидеть ночами, горбатиться до рези в глазах. Ежели эту треклятую тетрадку больше не увижу, только обрадуюсь.

- Все сказал?

Нет, не все… имелись и другие жалобы. Но я в кои-то веки решил проявить благоразумие: уставился в пол и засопел в две дырочки.

Лукичу подобное поведение пришлось по душе. Он вообще прибывал на редкость в благодушном настроение, а потому махнул рукой, да и отпустил восвояси: иди мол, гуляй.

Идти на улицу не хотелось, спать не хотелось, ничего не хотелось... Не знаю, то ли от нервов, то ли еще по какой причине принялся грызть леденцы. Те самые, что щедрой рукой отсыпала Арина. Потом пил чаю, пялился на жужжащую в окне муху. Долго смотрел, и только когда забрезжил рассвет, меня наконец сморило. Окунуло в долгожданный сон, где не осталось ни проблем, ни тревог, одна лишь мягкая убаюкивающая темнота.

В таком состоянии Лукич меня и застал, дрыхнущего за столом. Разместившего голову аккурат промеж пустого стакана и тарелкой с недоеденным бутербродом.

- Вали на улицу, - приказал он. Поставил на плиту чайник, а сам уселся на табурет, читать свежую прессу. Зашуршали пахнущие типографской краской газетные листы.

- Какие поручения будут на сегодня? – спросил я, ожидая услышать привычное «ходить и слушать». Однако Лукич удивил.

- Отдыхай, - пробурчал он.

- В каком смысле - отдыхай?

- В прямом… Каждому работяге согласно трудовому законодательству положен отпуск. Вот и у тебя этот самый… с сегодняшнего дня. Вали уже, не путайся под ногами.

Не успел дойти до порога, как бобыль остановил меня:

- Там на прихожке деньги. Можешь считать их своими отпускными.

Лукич не обманул, на лакированной поверхности действительно лежала стопка смятых банкнот. Я быстро пересчитал полученное богатство – целых пятьдесят рублей. Не плохой довесок к уже имеющейся наличности в заначке.

Прежние горести как водой смыло. Сунув пару купюр в карман, я в приподнятом настроении духа вылетел на улицу. Что толку думать о вчерашних проблемах или о том, что может произойти через неделю. Вот так начнешь изводить себя, а оно возьми и не случись. Кто тогда вернет потерянное время? Часы жизни, проведенные самым наихудшим из имеющихся способов. Когда вместо того, чтобы гулять и веселиться, ты сидел и страдал, царапая душу когтями. Ну уж нет, подобного роскошества я себе позволить не мог.

Пришла пора исправлять вчерашние ошибки. И начать я решил с извинения перед пацанами. Накупил всяких вкусняшек и даже умудрился достать для Тоши сигарет. Не какой-нибудь там дешевенький «Дукат», ввозимый из Средней Азии целыми вагонами, а «Императорские - высший сорт» питерской фабрики братьев Шапошников. Говорят, ими не брезговал сам Николай Третий - батюшка ныне царствующей особы. Вышло дорого, но ничего – пускай пацанская душа порадуется.

Лимонаду решил не брать – уж больно тяжело было тащить полуторалитровые бутылки в пакетах. Нужно будет, сами сбегают и купят, а я и так кучу всего набрал. То-то рожи вытянуться, когда раскроют пакеты и увидят содержимое.